Архангельск - Алекс Кун

Корму галеону просто разметало, и она окуталась огромным белым облаком, закрывающим от нас весь корпус. Но было видно, как падает рея с выступающей из этого облака грот-мачты. Теперь, когда дистанция сократилась менее чем на пятьсот метров, а галеон уже не мог активно маневрировать, обреченность корабля стала понятна даже его команде, спешно скидывающей на воду шлюпки, прикрывая их от нас бортом тонущего исполина. Еще два попадания и детонация поставили окончательную точку в судьбе галеона. Показал пушкарям прекратить стрельбу. Велел приводиться и обходить галеон с наветренного борта, посмотрим, что за суета была у этого разгорающегося костра.

Под оседающим бортом барахталось много народу, даже живот скрутило от этих реалий. Смотрел на россыпь черных точек и не знал, что делать. Поднял глаза на Глеба, спрашивая взглядом его совета. Он произнес спокойным ровным голосом:

– Шлюпка уходит, князь.

Помедлил еще, встряхнулся мысленно, подошел к правой носовой башне, явно следящей за быстро уходящей шлюпкой стволами трехдюймовок, похлопал заряжающего:

– По шлюпке пороховыми. Огонь!

Развернулся и, не оборачиваясь на зачастившую и быстро смолкшую башню, пошел в трюм, по дороге приказав Глебу возвращаться на рейд. Перед глазами продолжали плясать в волнах множество черных точек, а над ними ревели огненные языки, оседая постепенно в море.

В трюме руководил заделкой. Точнее, просто сидел и смотрел, все прекрасно справлялись без меня. Но смотреть с палубы на еще один костер, поглощаемый морем, совершенно не хотелось. Отшвартовались в бухте чуть выше старого места, ориентируясь на тузик, так и стоящий там с перерубленным канатом. Сбросили второй становой якорь. Приказал подбирать трос от первого якоря и вытаскивать его, пускай команда переплетает. Сам стоял на корме, глядя на берег бухты, и ждал возвращения морпехов. Думал об одном – только бы они не привели пленных.

Утро встретил на «Орле» с тяжелой головой, всю ночь не мог уснуть, вскакивал, выходил на палубу, курил, смотрел на море, потом опять пытался заснуть. К утру наполз обычный тут туман, влажный и промозглый. Хлопья тумана проплывали мимо борта, то увеличивая видимость, то снижая ее до нуля. Несколько часов могу поспать. Объявил вахте отправление, как только сойдет туман, и пошел вздремнуть. Может, голове полегчает.

Во сне был на даче, там даже спалось как-то иначе, только вот напрасно мы пустили под шкаф ежика. И чего ему приспичило на ночь глядя так вытанцовывать?! Проснулся шугануть ежика, оказался далеко не на даче. Команда ставила паруса, морпехи сидели в кубрике, очень аппетитно уминали то, чем порадовал вторую смену едоков наш дежурный кок, и тихо переговаривались. Это они меня, что ли, разбудить опасаются? Так «лошади» сверху уже все сделали! Вот и еще один походный день. Начнем его с моциона.

Туман оторвался от моря и стал низкими облаками, в которых вязли топы мачт. Вязли настолько сильно, что не давали разгоняться судам. Тащились еле-еле. Продолжали тянуться вдоль берега, поднимаясь к Святому Носу.

Видимость отвратительная, еле проступал берег в километре от нас – я надеялся, что, обогнув мыс, выйдем к хорошей погоде и ветру. Так и случилось. Еще до выхода из-за мыса ветер начал разгонять хлопья тумана, срывая их налипшие клочья с наших топов. Видимость значительно улучшилась. И самым важным в этом было отсутствие десятков кораблей, перегородивших горло, как мне виделось в самых пессимистических расчетах.

День тянулся короткими галсами против так и не разошедшегося как следует ветра, с парой тяжелых «апостолов» за спиной. К вечеру осилили около сорока километров по генеральному курсу, а сколько по факту, даже представить сложно. Зато день прошел спокойно, никому мы тут не нужны. И низкие берега не проявляли признаков жизни.

Бросили якоря в бухте Пялицы, встали, как и в прошлый раз, косым крестом. Высадился на берег с визитом вежливости в рыбачью деревушку из десяти домов. Расспрашивал о движении судов. Рыбаки подтвердили, что движение активное, а считать суда никому и в голову не приходило – идут мимо, и ладно. Не стал докучать, да и отлив начинал оголять прибрежные камни. Вернулись на «Орла», устроил ревизию снарядам.

Ночью во сне не попал на дачу, хоть и рассчитывал на вторую серию. Зато и ежики спали, но под утро проснулись.

Второй день шли веселее. Ветерок немного разгулялся. Думаю, завтра с ветром будет хорошо. Пока шли на остров Сосновец. Почему туда – да сам бы там прятался, если бы ждал прохода конвоя вдоль берега! Вот и шел передать приветы спрятавшимся. Но спорить на картуз, есть там кто или нет, не буду. Может, это все же моя паранойя.

Дошли до Сосновца к вечеру, хоть и старались идти быстрее. Поднял вымпелы замедлиться конвою и поворачивать в бухту реки Сосновки. Сам начал набирать скорость и обходить Сосновец с моря. За этим нагромождением камней много не спрячешь, так что нарваться на крупные неприятности не опасался. Предполагал найти два небольших судна с большой абордажной командой, которая ждет, когда мы встанем на якоря в удобной бухте. Тогда ночью нам можно будет нанести визит. Ошибся. За островом стояла одна, но большая каракка.

Тоже вариант. Тяжелая и неповоротливая, с характерно задранными носом и кормой, одна эта посудина способна нести больше пяти сотен абордажников, но нападать могла только на неподвижные цели, уж больно тихоходная.

Мысленно поаплодировал выдумщикам, затея с массированным ночным абордажем вполне могла удаться. Пушки башен левого борта начали выбивать гранитную шрапнель из острова, на фоне которого стояла каракка. Стояла бортом к надвигающемуся «Орлу», занеся свой бушприт над камнями острова и практически утыкаясь в них. По острову забегал народ, значит, часть абордажников засела на камнях. Вот это уже плохо. Первое попадание в каракку, ее ответный залп левым бортом – это все было уже не так важно. А вот как мы станем выкуривать абордажников с острова, если их там действительно много?

Наступившая тишина заставила оторваться от бинокля, через который рассматривал камни острова, и посмотреть на поле боя. Тяжело вздохнул, приник обратно к биноклю и продолжил выискивать за камнями людей. Могли ли они быть просто торговцами, спокойно идущими в Архангельск? Могли, конечно, они именно так и будут всем рассказывать. Но в пяти километрах напротив удобная, закрытая бухта и пресная вода. Чего они забыли на торчащем посередине моря булдыгане? И именно в этом месяце.

Как ни печально, но надо высаживать десант. Обошли остров с наветра, догнали караван, идущий в ту самую удобную бухту. Поднял флаги на остановку и, прижавшись к «апостолу», крикнул перевести на «Орла» еще один экипаж морпехов, старичков, разумеется.

Перебрасывать сходни не рискнул, тяжеленный «апостол» если навалится – никакими баграми не удержишь. Лучше потеряем двадцать минут на пересадку тузиками. Поднял сигнал «Ястребу» «делай как я». Надо все же дополнять сигналы. «Ястреб» в порыве энтузиазма весь наряд с «апостола» снимает, молодняк еще стреляет плохо, куда он их тащит-то. Ладно, пойдут второй линией.

Так, не опуская вымпел «делай как я» для «Ястреба», пошли к подветренной стороне острова, где встали на якорь. Приказал сделать десяток выстрелов по берегу шрапнелью, заодно и оценим, как работают подносчики снарядов с выставлением трубок дальности. Плохо работают, два срабатывания из четырех, остальные сработали при попадании в землю. Остановил стрельбу. Сбегал в трюм, вразумил добрым русским словом подносчиков, те пеняли на заряжающих – как обычно виноватых нет. Вразумил всех оптом. Обещал при следующих ляпах вразумлять каждого отдельно. А если бы на нас судно шло на абордаж? А тут такие промахи!

Поднялся наверх. «Ястреб» вставал на якоря под боком у «Орла». Приказал дать еще серию из носовых шрапнелью – глубже по берегу. Сделал вид, что одного не сработавшего как надо заряда не заметил. Отправил морпехов прочесывать этот километровый булыжник с подветренной стороны на наветренную. Отдал обе ракетницы, пожалел, что не взял больше.

Приказал не лезть под выстрелы, при массированном огне противника – лежать за камнями и отстреливаться. Сразу стрелять ракетой туда, откуда их обстреляли, а самим прятаться в любые щели и камни – будем стрелять по подсвеченным местам из пушек по четыре снаряда. Настаивал, чтобы капралы запомнили: по четыре! После четвертого разрыва морпехи должны перебежать в то место, куда мы стреляли. Вроде разобрались. Дал указания пушкарям, велел стрелять только из одной носовой левой башни и на сигнал морпехов, по четыре снаряда порохом. Повторил еще раз, добавил, что если случайно вылетит пятый, то мы положим своих. Что потом сделаю с нерадивым пушкарем, изобразил жестами. Впечатлились. Остальным приказал вообще покинуть башни от греха.