Разоблаченный любовник - Дж. Уорд

Как ни удивительно, так она и сделала.

Ви видел, как Марисса в изнеможении вырубилась. Потом он поднял голову и заглянул в кабинет физиотерапии. Со своего места ему были видны носки значительно выросших ног копа. Черт… теперь Бутч действительно стал одним из них. Введенный в узкий круг, снабженный клыками, он будет около шести футов шести-семи дюймов ростом. Определенно, в этом мальчике текла кровь Рофа, и Ви стало интересно, узнают ли они когда-нибудь, как такое могло случиться?

Дверь комнаты со снаряжением распахнулась, и внутрь вошел Зед, следом за ним — Фьюри.

— Что случилось? — Спросили они хором.

— Шш. — Кивком Ви указал на Мариссу. Потом тихим голосом сказал. — Сами посмотрите. Он там.

Оба подошли к двери.

— Срань Господня, — выдохнул Фьюри.

— Какой большой, — пробормотал Зед. Потом принюхался к воздуху. — Комната пропахла связью Рофа или мне кажется?

Ви поднялся на ноги.

— Пошли в спортзал. Не хочу кого-то из них разбудить.

Когда все трое ступили на синие маты, Ви захлопнул дверь.

— Так где Роф? — Спросил Фьюри, когда они сели. — Я думал, что он присутствовал при всем.

— Он занят.

Несомненно.

Зед уставился на дверь.

— Этот коп огромный, Ви. Этот коп действительно очень большой.

— Я знаю. — Ви растянулся на спине и сделал затяжку. Выдыхая, он отказался посмотреть на Братьев.

— Ви, он, правда, большой.

— Даже не начинай. Еще слишком рано, чтобы судить, каким он будет.

Зед потер бритую голову.

— Я просто говорю, что он…

— Я знаю.

— И в нем течет кровь Рофа.

— Я знаю. Но, послушай, еще слишком рано. Кроме того, его мать не Избранная.

В желтых глазах Зеда расцвело раздражение.

— Охренительно тупое правило, если вам интересно мое мнение.

Глава 40

Бутч проснулся на каталке в процессе глубокого вдоха через нос. Он… что-то учуял. Что-то, что ему очень понравилось. Что-то, что заставило закипеть его силу. «Моя», — раздался голос в его голове.

Он попытался отделаться от слова, но оно становилось лишь громче. С каждым вдохом одно слово повторялось в его голове, пока не стало неконтролируемым как сердечный ритм. Источником его жизни. Очагом его души.

Застонав, он сел, но потерял равновесие и почти свалился на пол. Удержавшись, он посмотрел вниз, на свои руки. Что за… нет, что-то не так. Это были не его руки или… черт, и не его ноги. Его бедра были огромными.

«Это не я», — подумал он.

«Моя», — снова раздался голос.

Он огляделся. Боже, все в комнате казалось совершенно прозрачным, будто его глаза стали вытертыми дочиста окнами. И его уши… он посмотрел вверх на лампы дневного света. Он слышал, как электричество бежит по проводам.

«Моя».

Он снова сделал вдох. Марисса. Это был запах Мариссы. Она находилась близко…

Его рот раскрылся сам по себе, и Бутч ритмично заурчал, простонав в конце слово «моя».

Его сердце гулко забилось от осознания, что контрольный центр его мозга оказался в плену. Не способный более мыслить логически, он сдал бразды правления собственническому инстинкту, по сравнению с которым его прежние чувства к Мариссе казались переходящим увлечением.

«Моя!»

Он посмотрел на свои бедра, и до него дошло, что происходит в сейчас-слишком-маленьких боксерах. Его член вырос вместе с его телом, выпрыгивая из растянутого хлопка. Когда Бутч посмотрел на него, плоть вздрогнула, будто пытаясь привлечь внимание.

О… Боже. Его тело хотело соединиться. С Мариссой. Прямо сейчас.

Он произнес ее имя, и Марисса тут же появилась в дверном проеме.

— Бутч?

Без предупреждения он, словно торпеда, нацелил свое тело на нее, ринувшись через комнату. Он повалил ее на пол и яростно поцеловал. Забравшись на нее, он ухватился за переднюю часть ее брюк и расстегнул замок. С хрипом и напряжением он стянул штаны с гладких ног, грубо их раздвинул, погрузившись лицом в ее сердцевину.

Словно больной раздвоением личности, он наблюдал за своими действиями со стороны, смотрел, как руки задрали ее футболку и захватили груди, пока он ласкал ее. Потом он поднялся вверх, обнажив свои клыки, которые знал, как использовать, и перекусил бюстгальтер спереди. Он пытался остановиться, но его охватила какая-то центробежная сила, и Марисса… она была осью, вокруг которой он вращался.

В этом водовороте он простонал:

— Прости… о Боже… Я не могу остановиться…

Она обхватила его лицо… и полностью успокоила. Это было невероятно, и он не понял, как ей это удалось, его тело просто… полностью замерло. Это привело его к мысли, что Марисса имела странный контроль над ним. Если она скажет «нет», он остановится. Моментально. И точка.

Но она не нажала на тормоза. В ее взгляде блеснули эротические огоньки.

— Возьми меня. Сделай своей женщиной.

Она прижалась к нему бедрами, и его тело снова обезумело от возбуждения. Встав на корточки, он разорвал пояс на боксерах, и, оставив свисать их, ворвался в нее. Он проникал в нее глубоко, широко растягивая; он чувствовал себя так, будто она покрывает каждый его дюйм.

Когда она вскрикнула и вонзила ногти в его задницу, он начал яростно и быстро двигаться. И пока свирепствовал секс, он ощущал, как две его части срастаются вместе. Он дико погружался, а голос, который всегда принадлежал ему, и этот новый, который говорил с ним, слились воедино.

Он смотрел в ее лицо, когда начал кончать, и освобождение это было ни на что не похоже. Пронзительней, мощнее, и оно длилось вечность, будто он имел бесконечный запас того, что сейчас наполняло Мариссу. И ей это нравилось, она откинула голову назад, на кафель, тесно охватив ногами Бутча, ее естество принимало с радостью то, что он давал ей.

Когда все закончилось, Бутч упал на нее, тяжело дыша и обливаясь потом, чувствуя головокружение. Только сейчас он заметил, насколько они различались в размерах: его голова находилась намного выше ее, бедра требовали больше места между ее ногами, руки были больше, по сравнению с ее лицом.

Она поцеловала его плечо. Лизнула кожу.

— Мммм… ты хорошо пахнешь.

Да, хорошо. Тяжелый аромат, исходивший от него ранее, сейчас превратился в вибрирующий запах в комнате. И запах покрывал кожу и волосы Мариссы… был также и внутри нее.

Все верно. Ведь она принадлежала ему.

Он скатился с нее.

— Детка… Я не уверен, почему должен был сделать это. — Хм, одна половина его была не уверена. Вторая хотела сделать это снова.

— Я рада этому. — Она одарила его сияющей улыбкой. Сверкающей. Словно полуденное солнце.