Двойной генерал (СИ) - "Wolf"

— Успеют наши занять город первыми — хорошо. Не успеют… ещё лучше.

Все, кроме Копца, который лучше всех приспособился к моим бьющим наотмашь эскападам, лукаво улыбается: знаем-знаем, шеф что-то снова затеял. Ничего я не затеял, просто успокоился. Ничего особо страшного не происходит. Ну, войдут немцы в город, ну и что? Потренирую ребят в режиме городских боёв, скоро пригодится. Мосты мы в любом случае перерубим, отбомбимся по скоплению войск на левом берегу, и плацдарм влипнет в окружение. Главное, не спешить и не суетиться. Ситуация та же самая, что и с Сопоцкинским пятачком. Для немцев это тяжёлый чемодан без ручки. Нести невозможно и бросать рука не поднимается.

Моя рука тянется к телефону. Нет, одёргиваю себя и отдёргиваю руку. Пусть идёт, как идёт, мне нервная реакция Москвы ни к чему. Не буду придерживать своих, чтобы позволить немцам войти в город. Что-то я раздухарился не на шутку. Как искусный боксёр на ринге опускает руки, открывается для удара и делает приглашающий жест: давай, действуй, вот он я, открытый и беззащитный. Нет, не настолько я искусен, опять-таки товарищ Сталин спросит: пачиму вы мэдлили, товарищ Павлов?

Но если войдут… я гадко улыбаюсь, Копец зеркалит меня, остальные поглядывают на нас с недоумением. Если войдут, река Двина станет для немцев естественным препятствием на много километров уже с той, нашей стороны. Главное на мою территорию их не пропустить уже по левому берегу, а я не пропущу. Когда летел сюда, ещё многого не знал. Появление Паши будто открыло шлюз хороших новостей. В самом начале совещания, которое всегда начинается с докладов о наличествующих силах, пошли эти новости.

Во-первых, комкор Никитин доложил, что в Смоленске идёт интенсивная подготовка пятнадцати тысяч новобранцев по нашей программе.

— Где только командиров для них взять? — мой вздох Никитин парировал тут же.

— Дмитрий Грыгорыч, так политруки же! Забыли? Их почти тысяча человек!

Точно!!! Действительно забыл, забегался. Я ж сам за неделю до войны вытащил из приграничных армий всех политруков ротного звена. Взводных и ротных командиров мне с избытком хватит! И на батальонное звено останется. Для полков и дивизий мы уж насобираем с бору по сосёнке.

— Так-так, — натурально потираю руки, — через пару-тройку недель будем иметь в Смоленске стрелковый корпус. А то и моторизованный. Пусть неполного состава, но боеспособный.

— Есть ещё остатки 11-ой армии соседей. Заняли границу Витебской области с Литвой, — добавил Болдин, — наберётся на полторы дивизии штатного состава.

А жизнь-то налаживается! 11-ую, так называемую армию, придётся усилить, переформировать и отформатировать, но это дело привычное. Мой округ по прозвищу дракон скоро отрастит себе ещё одну огнедышащую голову и лапу с мощными когтями.

Поэтому я успокоился. Моя задача минимум: превратить немцам лёгкую прогулку в кросс по минному полю, будет выполнена в любом случае. Фон Бок слишком долго перебрасывает стремительного Хайнца. Быстрее нельзя, пока подгонишь ж/д составы, погрузишься. Ехать ещё не один час и лучше ночью, а то мои бомберы нет-нет, да укусят. В спокойном режиме ехать пол-суток. Высаживаться в тылу надо так, чтобы до нас было километров сто, не меньше. Полтысячи вагонов только для танков, своим ходом они тоже могут дойти, что я могу только приветствовать, жгите ценное топливо больше, ещё больше… потому нет. Только железка.

— Мосты к Даугавпилсу надо обрушить. Все! — безапелляционно заявляю, будто кто-то со мной спорит. Их надо рушить в любом случае, прорвутся немцы в город или нет.

— Страшно не люблю этого говорить, Иван Иваныч, — с сожалением смотрю на Копца, — но мосты должны быть обрушены ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ. Хоть полк бомберов на это положи.

Делаю паузу, чтобы проникся и продолжаю:

— Теперь давай думать, как это сделать с меньшими потерями.

— Пешки, — одним словом подаёт идею Копец.

— Пешки будут заняты. К тому же не всё же ими одними воевать.

Минут двадцать обсуждаем подробности авианалёта. На бумаге получается красиво, посмотрим, как выйдет на оврагах. Паша Рычагов только вопросы задаёт и смотрит на нас с уважением и лёгкой тоской от того, сколько он уже пропустил.

— Теперь пешки. Для них не менее важная работа. Вот это, — тычу пальцем в карту, — надо стереть с лица земли. На месте железной дороги и ж/д развязок должна остаться пустыня.

— Паневежис? — изумляется Болдин и всматривается в карту, чуть пальцем не водит. — Дмитрий Григорич, они же в Вильнюс всё отправят!

Почти все смотрят с удивлением. Копец, понятное дело, привычен, меня Никитин радует. Он морщит лоб, пытается что-то сообразить. Железнодорожная сеть Латвии, если исключить из неё Поневежис, позволит выйти на восток только по двум линиям. Шауляй-Елгава-Рига, это далеко от меня и потому не мои проблемы. И вторая магистраль: Каунас-Вильнюс-Даугавпилс. Даугавпилс будет доступен только со стороны Вильнюса, а там дорога идёт слишком близко к моему округу. Перерезать эту ниточку могу в любой момент. Но торопиться не буду.

— В Вильнюсе сформируется ударный кулак, — рассуждает Болдин, — могут ударить по Минску, могут сместить на восток вплоть до Даугавпилса. На этом отрезке везде есть возможность ударить нас в побрюшье… или вы хотите приходящие эшелоны тоже разбомбить.

— Не-а, — улыбаюсь гадко и с наслаждением. И смотрю на Никитина со значением. По моему примеру через четверть минуты на него смотрят все. И опять он меня радует. Молчит, но глаза загораются, как у кота, который засёк шебуршащую рядом мышку. Хм-м, кажется, я знаю, кто у меня станет следующим командармом. Странное дело, армию легче создать, чем командарма толкового найти.

— Об этом позже. Пока делаем схему удара по Паневежису.

Через час из Мачулищ вылетает тройка Яков, два Як-1 и один Як-4, разведчик с кинокамерой. Тот парень, разведчик уже за двести часов налетал. Одну машину в ноль износил, вернее, мотор, вторую сейчас пилит.

Эта тройка должна пролететь по маршруту, запомнить его. Разведчик проведёт фотосъёмку ж/д узла Поневежиса. Обратно мы решили проложить ещё один маршрут, резервный. Разработка военных операций непростое дело. Посты ВНОС задействуются. Кстати, надо их выносить на территорию Литвы. Подумаем. Кроме того, на заданные позиции выйдут зенитные средства, те же зенитные платформы подойдут или ЗСУ. Это отсечка возможной погони истребителей люфтваффе. Пара эскадрилий прикрытия наготове, опять-таки для горячей встречи нежелательных гостей.

27 июня, пятница, время 05:25.

Минск, аэродром Мачулищи (84-ый иап, 59-ая иад).

— Я, ваш командующий не разрешаю, а приказываю! — обращаюсь почти к полусотне лётчиков, в идеально ровном строю, внимательно ловящих каждое моё слово. — Приказываю вам быть хитрыми, подлыми и коварными бойцами! Вас называют сталинскими соколами! А сокол — птица хищная и кровожадная. Вы должны быть кровожадными, жестокими и беспощадными! Это враг! Они пришли, чтобы уничтожать нас и делать своими рабами. Они развлекаются тем, что расстреливают колонны беженцев и санитарные эшелоны! Не знали? Знайте! Они убивают ваших товарищей, выпрыгнувших из сбитых самолётов. И в воздухе и на земле. Делайте то же самое при каждом удобном случае! Не давайте им спасаться. Подготовка каждого лётчика обходится Германии в пять раз дороже, чем нашего. Одно! — поднимаю вверх указательный палец. — Только одно обстоятельство может спасти жизнь немецкому лётчику — сдача в плен! Немецких лётчиков мы можем терпеть только в двух видах: мёртвые или пленные. Других на нашей земле быть не должно.

Делаю короткую паузу.

— Вы получили боевую задачу. Сотрите всё в порошок! Оставьте за собой горящую пустыню!

Киваю Копцу, тот делает шаг вперёд.

— По машинам!!!

Лётчики срываются с места в бег. Никто не заставляет, сами несутся.

Не ухожу с поля, пока грозные бомбардировщики и юркие истребители не поднимаются в воздух.

— Здорово вы сказали, товарищ генерал, — восторгается Саша.