Слова сияния - Брендон Сандерсон

— Нет... — проговорил убийца. — Нет!

Что бы Каладин ни сделал со своей рукой, это поглотило большую часть его штормсвета. Общее сияние угасло, он едва светился. Все еще на коленях, со стиснутыми зубами, Каладин выхватил из-за пояса нож, но его хватка была слабой, и он чуть не выронил оружие.

Он переложил нож в другую руку. Нужно было покончить со всем этим.

Каладин вскочил на ноги и бросился на убийцу.

«Чтобы хоть на что-то рассчитывать, нужно ударить его быстро».

Убийца отпрыгнул назад, отлетев на добрый десяток футов[30], его белые одежды заколыхались в ночном воздухе. Он грациозно приземлился, в его руке появился Клинок Осколков.

— Кто ты такой? — требовательно спросил он.

— Тот же, кто и ты, — ответил Каладин. Его накрыло волной тошноты, но он заставил себя проявить твердость. — Бегущий с Ветром.

— Тебя не должно быть.

Каладин поднял нож, с кожи струились остатки света. Его окропил дождь.

Убийца отпрянул в замешательстве, уставившись на Каладина широко раскрытыми глазами, как будто тот превратился в скального демона.

— Они говорили мне, что я лжец! — воскликнул убийца. — Они говорили, что я ошибался! Сет-сын-сына-Валлано... Не Знающий Правду. Они назвали меня Не Знающим Правду!

Каладин шагнул вперед так грозно, как только смог, надеясь, что штормсвета хватит, чтобы произвести впечатление. Выдохнул, позволяя ему заклубиться перед собой, слабо светясь в темноте.

Убийца подался назад, наступив в лужу.

— Они вернулись? — спросил он. — Они все вернулись?.

— Да, — проговорил Каладин.

Ответ казался правильным. Ответ, который хотя бы сохранит ему жизнь.

Убийца пристально смотрел на него еще мгновение, а затем повернулся и побежал прочь. Каладин наблюдал, как ярко светящаяся фигура удаляется и взлетает в небо. Убийца, похожий на полосу света, понесся на восток.

— Шторма, — проворчал Каладин, выдохнул последний штормсвет и рухнул на землю. 

Когда он пришел в сознание, рядом на каменной площадке стояла Сил, упираясь руками в бедра.

— Спишь, когда должен дежурить в охране?

Каладин застонал и сел. Он чувствовал ужасную слабость, но был жив. Уже хорошо. Он поднял руку, но не много увидел в темноте, потому что штормсвет угас.

Удалось пошевелить пальцами. Вся его рука и предплечье болели, но это была самая прекрасная боль, которую он когда-либо испытывал.

— Я исцелился, — прошептал он и закашлялся. — Исцелился от раны, нанесенной Клинком Осколков. Почему ты не рассказала, что я способен на такие вещи?

— Потому что не знала, способен ли ты, пока ты не продемонстрировал, глупый. — Сил произнесла эти слова так, будто объяснила ему самую очевидную вещь в мире. Ее голос смягчился. — Там мертвые. Наверху.

Каладин кивнул. Был ли он в состоянии идти? Он смог подняться на ноги и медленно пошел вокруг подножия Пика к лестнице на другой стороне. Сил тревожно порхала вокруг. Когда Каладин нашел лестницу и начал подниматься, понемногу стали возвращаться силы. Ему пришлось несколько раз остановиться, чтобы отдышаться, и во время одной из пауз Каладин оторвал рукав, чтобы скрыть то, что мундир был разрезан Клинком Осколков.

Он достиг вершины. Какая-то его часть боялась обнаружить, что все погибли. В коридоре было тихо. Ни криков, ни охраны. Ничего. Каладин продолжил идти, чувствуя одиночество, до тех пор, пока не увидел впереди свет.

— Стой! — окликнул его дрожащий голос. Март из Четвертого моста. — Ты, в темноте! Назови себя!

Каладин продолжил идти на свет, слишком измотанный, чтобы отвечать. Март и Моаш дежурили у дверей в королевские покои с несколькими людьми из королевской стражи. Когда они узнали Каладина, послышались возгласы изумления. Его проводили в тепло и свет покоев Элокара.

Здесь он обнаружил Далинара и Адолина — живых, расположившихся на кушетках. Эт обрабатывал их раны — Каладин обучил нескольких человек из Четвертого моста основам полевой медицины. Ренарин сидел, сгорбившись в кресле в углу, его Клинок Осколков валялся у ног, как мусор. Король расхаживал в задней части комнаты и тихо разговаривал с матерью.

Когда вошел Каладин, Далинар встал, отмахнувшись от Эта.

— Десятое имя Всемогущего! — воскликнул Далинар приглушенным голосом. — Ты жив?

Каладин кивнул и рухнул в одно из плюшевых королевских кресел, не заботясь о том, что может запачкать его водой или кровью. Он издал тихий стон — наполовину от облегчения, что видит их всех в добром здравии, наполовину от истощения.

— Как? — требовательно спросил Адолин. — Ты же упал. Я едва осознавал происходящее, но знаю, что видел, как ты падал.

«Я волноплет, — подумал Каладин, когда его оглядел Далинар. — Я использовал штормсвет».

Он хотел произнести эти слова вслух, но они так и не сорвались с языка. Только не перед Элокаром или Адолином.

«Шторма. Я трус».

— Я крепко за него держался, — ответил Каладин. — Не знаю. Мы кувыркались в воздухе, а когда упали, я не погиб.

Король кивнул.

— Разве ты не говорил, что он приклеил тебя к потолку? — спросил он Адолина. — Они, вероятно, проплыли весь путь вниз.

— Да, — проговорил Адолин. — Полагаю, что так.

— После того, как вы приземлились, — спросил король с надеждой в голосе, — ты его убил?

— Нет, — ответил Каладин, — но он сбежал. Думаю, убийца оказался удивлен тем, как умело мы отбивались.

— Умело? — переспросил Адолин. — Мы были похожи на трех детей, атакующих скального демона палками. Отец Штормов! Меня за всю жизнь ни разу не побеждали с таким разгромом.

— По крайней мере, мы были предупреждены, — сказал король с дрожью. — Этот мостовик... он хороший телохранитель. Выражаю свою признательность, молодой человек.

Далинар встал и пересек комнату. Эт очистил его лицо и остановил кровотечение из носа. Кожа кронпринца была рассечена вдоль левой скулы, нос сломан, хотя наверняка не первый раз за его долгую военную карьеру. Раны из тех, что выглядели хуже, чем были на самом деле.

— Как ты узнал? — спросил Далинар.

Каладин встретился с ним взглядом. За спиной обернулся, прищурившись, Адолин. Он посмотрел вниз, на руку Каладина, и нахмурился.

«Он что-то видел», — подумал Каладин.

Как будто у него недостаточно затруднений из-за Адолина помимо этого случая.

— Я увидел свет, двигающийся по воздуху снаружи, — сказал Каладин. — И доверился инстинкту.

Рядом в комнату молнией ворвалась Сил и многозначительно посмотрела на него, нахмурившись. Но его слова не были ложью. Он видел свет в ночи. Ее.

— Все эти годы, — проговорил Далинар, — я отвергал истории об убийстве моего брата, которые рассказывали свидетели. Мужчины, ходящие по стенам, люди, падающие вверх, а не вниз... Всемогущий над нами! Кто он такой?

— Смерть, — прошептал Каладин.

Далинар кивнул.

— Почему он вернулся сейчас? — спросила Навани, подходя к Далинару. — Спустя столько лет?

— Он хочет забрать мою жизнь, — сказал Элокар.

Король сидел к ним спиной, и Каладин разглядел в его руке чашу. Он выпил содержимое и сразу же снова наполнил ее из кувшина. Темно-фиолетовое вино. Рука Элокара дрожала, когда он наливал.

Каладин встретился взглядом с Далинаром. Кронпринц слышал. Сет приходил не за королем, а за Далинаром.

Кронпринц промолчал и не стал поправлять короля, поэтому Каладин поступил так же.

— Что нам делать, если он вернется? — спросил Адолин.

— Не знаю, — ответил Далинар, опускаясь на кушетку рядом с сыном. — Не знаю...

«Поухаживай за его ранами. — послышался голос отца Каладина, шепчущий у него внутри. — Хирург. Зашей щеку. Приведи в порядок нос».

У него имелись более важные обязанности. Каладин заставил себя подняться на ноги, хотя ощущение было такое, словно на него повесили свинцовые гири. Он взял копье у одного из мужчин у двери.

— Почему в коридорах так тихо? — спросил он Моаша. — Ты знаешь, где слуги?

— Кронпринц, — пояснил Моаш, кивнув на Далинара. — Светлорд Далинар послал пару человек, чтобы вывести всех слуг из дворца. Он подумал, что если убийца возвратится, то может начать убивать без разбора. Посчитал, что чем больше людей покинут дворец, тем меньше будет жертв.

Каладин кивнул, взял лампу со сферами и вышел в коридор.

— Оставайтесь здесь. Мне нужно кое-что сделать. 

Когда мостовичок вышел, Адолин сгорбился в своем кресле. Каладин, конечно, ничего не объяснил и не спросил у короля разрешения удалиться. Штормовой парень, похоже, считал себя важнее светлоглазых. Нет, штормовой парень, похоже, считал себя важнее короля.

«Но он сражался с тобой плечом к плечу», — сказала какая-то его часть.

Сколько людей — неважно, со светлыми или темными глазами — так непоколебимо выстояли бы против Носителя Осколков?