Следователь и Колдун (СИ) - Александров Александр Федорович

Последнее, что увидел Асад: широкая трещина пробежавшая по потолку и медленно кренящиеся опоры шахты.

— Асад, выключи лампу. Ты сжигаешь воздух.

— К четрту! Все к черту! Сейчас!.. Я успею!.

— Асад, обрушилась вся нижняя секция шахты. Над тобой — тонны земли и камня.

— Я успею!!

— Асад, ты не выкопаешь новый тоннель руками.

…быстрее, быстрее, еще быстрее, кожа, крепкая как сталь, пальцы впиваются в землю, руки бросают, нагребают и бросают еще, а там свобода, там свет, там воздух и ноют, болят раны от пуль, но это ничего, это ерунда, это заживет, как не раз уже заживало, вот только дышать все труднее и труднее, но воздуха хватит, должно хватить, еще чуть-чуть и рухнет земляная стена, еще немного…

— Асад, у тебя еще осталось одно желание. Я вынесу тебя наверх за долю секунды.

— Нет!! Теперь я знаю, чего пожелать! Теперь я точно знаю! Я больше не буду убийцей! Я стану… стану как Аллауд-Дин. Новая жизнь! Новая попытка! Сейчас… Сейчас…

…руки бросают и бросают, а воздух все мягче, воздух все жиже, он словно горячее стекло, и где-то рядом хихикает, смеется Сирадж, проклятый Легкий вампир он уже, конечно же, собрал себя из теней, из тьмы, и насмехается, ждет, пока у Асада закончатся силы, когда он упадет без сил, рухнет, и тогда Сирадж, проклятый Сирадж вытечет наружу как тень, как ртуть, и вернется за ним, вернется… о-о-о-о-о, никогда, никогда, никогда…

— Асад, у тебя мутится рассудок. Дезориентация от недостатка кислорода. Решай быстрее. Я не могу пожелать за тебя. Даже если бы хотел.

…желание, да, последнее желание, конечно, дурак, как ты мог не понимать, застрял в собственном соку, застыл в крови как комар в янтаре, почему так темно, лампа погасла, почему погасла лампа, масло закончилось, конечно, это просто масло, но темнота это даже хорошо, в темноте не так болят глаза, почему болят глаза, потому что темнота, но вот и свет, яркие огни, потому что уже, потому что уже почти все, потому что я это сделал, я прокопал тоннель, свобода, свобода и огни, свобода и огни, свобода…

Наконец-то свобода.

…Фигаро выпустил дымное колечко, рассеянно проследил, как то пролетело над столом, а затем теплый воздух над свечкой подхватил дым, взлохматил и разорвал на отдельные завитки, улетевшие к потолку.

За окном трещали цикады. Глубокая ночь давно опустилась на Нижний Тудым, и только откуда-то издалека доносилось равномерное позвякивание колокольчика дежурного городового: дзинь-дзинь, все спокойно, все спят, ночь на дворе.

Следователь притоптал табак в трубке обгрызенным карандашом, несколько раз пыхнул, раскуривая, и взглянул на своего гостя, явно закончившего свой рассказ и теперь степенно потягивавшего коньяк из чайной чашки (за бокалами Фигаро решил не спускаться, дабы не будить тетушку Марту).

— Хорошо. А что было потом?

— Как видите, сижу перед вами. — Мужчина с бородкой невесело усмехнулся. — После того, как я выбрался из шахты, я навел справки; получалось, что ближайший специалист, который, возможно, мог мне помочь находится здесь, в Нижнем Тудыме. Я наслышан о вас, господин Фигаро. Так сказать, из неофициальных источников.

— М-м-м-м… Допустим. Но я все еще не понимаю, чего вы от меня хотите. Хотя история о-о-о-очень интересная, надо признать.

— Скажите пожалуйста, в Департаменте Других Дел есть архивы?

— Есть, конечно. Хотя я и не понимаю, к чему вы клоните.

— Это большие архивы? Где-то глубоко под землей? Огромные пыльные комнаты, в которых есть куча стеллажей, а на них — миллионы старых папок и коробок с номерами?

— Удивительно точное описание, кстати.

— Скажите, Фигаро… — Гость прикусил губу, — если в эти архивы попадет некий предмет… Допустим, окажется в коробке с надписью “Секретно, материалы расследования номер такой-то”… Он пропадет навсегда?

— Кхм… Да, пропадет. Пропадет до скончания века. Архивные материалы ДДД не имеют срока хранения. Но что…

Гость сунул руку в карман пиджака, и бросил на стол небольшой предмет. Небольшой, но тяжелый: штуковина, упав на столешницу, громко стукнула.

Это была круглая серая блямба, похожая на свинцовую печать, которыми когда-то давно алхимики закупоривали кувшины с сыпучими веществами. На печати была красивая гравировка: широко открытый глаз, а по ее краю вилась тонкая вязь — то ли узор, то ли надпись на незнакомом языке.

Фигаро, не говоря ни слова, протянул руку и взял печать большим и указательным пальцами.

Знакомая дрожь пробежала по рукам следователя, пробежала и затихла.

Печать была тяжелой. И теплой — Фигаро чувствовал скрытый в ней жар.

Он медленно поднял глаза на гостя.

— Это?..

— Да. Я знаю, что эта штука может сделать, попади она не в те руки. Так пусть же навеки исчезнет в архивах ДДД. Конечно, можете использовать ее перед этим. Я не расчитываю, что вы просто так бросите ее в конверт и сунете в почтовый ящик.

Фигаро закрыл глаза. Откинулся в кресле, глубоко затянулся табачным дымом и некоторое время сидел так, созерцая некие внутренние глубины, а, может, просто думая о чем-то приятном: по щекам следователя постепенно разливался легкий румянец.

— Да, — сказал он наконец, — вечер перестает быть томным. Но я все равно не понимаю вас, господин Асад. Или, правильнее будет, “господин Аршамур”?

Мужчина с бородкой впился немигающим взглядом в Фигаро. Следователь выдержал этот взгляд, но это оказалось непросто: спина Фигаро покрылась испариной.

— Как вы догадались? — наконец спросил гость.

— О, это как раз не сложно. Человек, про которого вы рассказывали, никогда не потратил бы свое последнее желание на то, чтобы спастись из-под завала. Я думаю, что тело Асада так и лежит там, на дне шахты возле Залесья. А вот вы… Вы остались ни с чем. Неприякаянный джинн.

Гость искривил губы в некоем подобии усмешки.

— С подвисшим в воздухе желанием хозяина, который умер. Да, такое редко бывает. В этом случае я могу забрать печать с собой. Чтобы передать новому хозяину… или спрятать до тех пор, пока ее кто-нибудь не найдет.

— И вы…

— Решил передать ее вам. Вы, кстати, коснулись печати. Так что теперь вы, Фигаро — мой новый хозяин. У вас два желания. Валяйте.

Фигаро подумал. Почесал в затылке. Налил себе коньяку, выпил как воду, затянулся трубкой и задумался.

— Почему я?

— А, — Аршамур засмеялся, — Я знаю, что вы… скажем так, имеете выход на Мерлина Первого. Думаю, после вас печать перейдет к нему, а вот потом… Может, Мерлин придумает, как ее уничтожить. Он не из тех, кто захочет кому-то ее передавать.

— Так. — Фигаро прищурился. — Ладно. Хорошо. Если вы знаете о Мерлине, то наверняка знаете о нашей с ним… проблеме. О Демоне.

— Конечно. — Аршамур кивнул. — Но здесь я не могу вам ничем помочь. Демон… Это существо приходит из недоступной мне сферы. И оно слишком сильное, не чета мне. Так что — увы. Простите.

Фигаро вздохнул. Крепко выматерился. Стукнул кулаком по столешнице, допил коньяк из горлышка, швырнул бутылку в мусорное ведро, вздохнул и спросил:

— Значит, никак?

— Увы, — джинн развел руками — никак.

— Ладно. — Следователь махнул рукой. — Я, в общем, и не думал, что будет так просто. Но, блин, не могу сказать, что не надеялся… Хорошо. Я отпускаю вас, Аршамур. Вы свободны и валите к черту или откуда вы там родом.

…В тишину, которая повисла в кабинете следователя после этих слов, казалось, можно было втыкать булавки — настолько плотной она была.

Джинн, глядя куда-то в сторону, спросил:

— Это ваше желание?

— Ага. — Фигаро кивнул. — Это мое желание.

Лежавшая на столе печать треснула и развалилась на две неровные половинки. Если присмотреться внимательно, то можно было заметить, что трещина прошла как раз через зрачок выгравированного на ней глаза.

…С джинном, похоже, случилось нечто вроде нервного припадка: его бородка исчезла, затем снова появилась, но оказалась уже снежно-белой. Из ушей Аршамура потянулись к потолку тонкие струйки дыма; в воздухе запахло магниевой вспышкой.