Дом проблем - Канта Ибрагимов

— Кстати, — продолжает Кнышевский. — Ну, ты сам понял — выборы президента.

— «Итоговый протокол» готов? — не сдержался Мастаев.

Раскуривая толстую сигару, Кнышевский недовольно глянул на Мастаева поверх очков:

— По новому закону — два способа выдвигаться кандидатом в президенты: собрать пятьдесят тысяч голосов или два миллиона долларов залог.

— Президентом может быть только богатый?

— А зачем нищету разводить? Демократия подразумевает богатство. К тому же богатый не будет крысятничать.

— То есть уже нажрался.

— Мастаев, не груби.

— А «итоговый протокол» готов?

— Хм, а ты хамишь. Впрочем, у тебя ведь справка в кармане. Посему для особо тупых объясню. Видишь, где мы ныне сидим? Министерство по налогам и сборам. Аукцион. Кто больше заплатит — в «итоговый протокол» попадет. Хе-хе, понял, какая демократия? Никаких заготовок нет, условия равны, ясны. А тебе? Тогда исполняй.

После этого направился Мастаев к главе-муфтию, все как есть рассказал. Удрученным стал мулла:

— Ну и демократия. Не народ выбирает, а капитал. И как ловко — раньше хотя бы протокол из Москвы привозили. А ныне и это делать лень, туда деньги доставляй. И кто больше даст. Торг уместен.

— Вы не переживайте, — успокаивает бессменный председатель. — Мы пойдем иным путем, как говорил Ленин, — соберем пятьдесят тысяч голосов, народ вас поддержит.

— Это не поможет. На рекламу, выборы — всюду деньжищи нужны. А откуда они у нас?

— У нас какая-никакая, а демократия. И знания есть. Не волнуйтесь, — спокоен Мастаев. — Все в руках Бога, и ничего нового нет, в сказаниях все описано.

— В каких сказаниях? — сокрушается глава. — Ты, действительно, слабоумный. А впрочем, зачем мне это надо? Устал.

— Нам надо. Народу нужен достойный президент, — не унывает Ваха, потому что он знает чеченскую сказку «Деши».[177]

В этой сказке один богатый царь более всего любил золото и свою единственную дочь, которую так и назвал. Когда Деши выросла, решил отец выдать ее замуж за того, кто больше золота принесет.

— С помощью золота до меня доберется, — внесла свое предложение и дочь.

— Умница! — похвалил царь.

Забралась дочь на самую вершину своей башни. Со всей округи понаехали толстые, богатые женихи. Стали из золотых слитков ступени возводить, чтобы взобраться наверх. Ни у кого столько золота и быть не может. А в это время возлюбленный Деши, молодой парнишка-сосед, что уже не раз на башню по каменным выступам взбирался, чтобы принцессе цветы подарить, и на сей раз залез.

— Вот мой избранник! — объявила сверху дочь.

— А где его золото? — возмутился отец. — У меня не прибавилось золота.

— А разве я не золото, ради которого он сюда залез? — дерзко ответила дочь. — А если это не так, то я не хочу жить, — стала она на самый край башни, выказывая готовность броситься вниз.

— Так, так, ты мое золото, моя Деши! — в испуге согласился царь.

Конечно, не совсем так, да используя намек этой сказки, действовал Мастаев.

«Женихов», то есть претендентов на пост президента Чечни, оказалось немало. И среди них известные личности — богатые московские чеченцы, кои имеют доступ в кремлевский бомонд.

Глава-муфтий несколько удручен: в стране демократия, рыночная экономика, все решают деньги. У него их нет. А глава избиркома спокоен. Мастаев, как приказывают из Москвы, безропотно всех регистрирует. А когда срок регистрации закончился, он вдруг объявил — у одного кандидата в паспорте ошибка: нет такого субъекта «родился в Чечне», есть Чеченская Республика, по конституции. У другого диплом вызывает сомнение, надо сделать запрос. У третьего — неправильно оформлены подписные листы. А все вместе богатые виноваты в том, что взнос сделали не по месту выборов, то есть в своей республике, а в Москве — вот пусть в мэры Москвы и избираются.

Скандал был грандиозный. Кнышевский трижды прилетал. Военные нагнетали обстановку. Хотели перенести выборы. А Мастаев, чувствуя за своей спиной мощь и непоколебимость главы-муфтия, тоже неумолим и во всех СМИ твердит:

— Кто недоволен — подавайте в суд. У нас демократия. Но суд не в Москве, а в Чечне.

— В Грозном неспокойная обстановка, суд не сможет объективно работать.

— Всенародный референдум проводить можно, а суд, где задействовано всего десять человек, — почему нельзя? — парирует Мастаев, и следом, как в сказке, догадливая Деши. — А может, Чеченская Республика не в правовом поле России? Дайте нам ответ.

Это был вызов, который бомбы не заглушат. Вместе с тем в руках Кнышевского остаются козыри. В Москве изготавливаются бюллетени для выборов и там печатают наряду с главой-муфтием и фамилии богатых претендентов.

Ссылаясь на военную обстановку и на то, что значительная часть населения проживает за пределами, устраивают «досрочное голосование» в крупных городах России, странах СНГ и даже в Европе. Ясное дело, что «итоговый протокол» там готов. И если учесть, что в самой Чечне находится стотысячная группировка федеральных войск, которая, разумеется, будет голосовать по приказу, то шансов на победу муфтия нет.

Однако недаром Мастаев слывет невменяемым. Лишь за сутки до голосования он получает бюллетени из Москвы. В них полный список. И тогда Мастаев собирает всех своих работников и дает приказ — вручную вычеркнуть тех кандидатов, которые не прошли положенную по закону регистрацию.

Около семисот тысяч исправленных бюллетеней в срок развозят по избирательным участкам, в том числе и в места дислокации войск.

Кнышевский уже в Грозном со своим «итоговым протоколом», и в подтверждение этого акты «досрочного голосования». Однако, как бы ни мудрствовал Кнышевский, слова деда Нажи верны — это некоторые люди могут со временем меняться, а само время, как и законы естества, как элементарная арифметика, — неизменно: большинство чеченцев не покинуло свою Родину, несмотря ни на что, и они проголосовали за будущее.

— Муфтий — президент! — зачитал законный протокол Мастаев.

Муфтий и президент. Мастаев никогда бы не смог определить разницу или тождество этих общностей или параллелей, если бы сам президент-муфтий не разъяснил их сущность:

— Муфтий — это религия, а любая религия, и так сложилось исторически, — это инструмент пропаганды, а значит самовосхваления. И каким бы благостным ни был фасад, но, будучи идеологией, религия зачастую выступает как элемент раздора. А ведь в Библии и в Коране сказано: «Истина одна, мудрецы ее называют многими именами». В современном мире, впрочем, как и всегда, эту заповедь люди трансформировали на свой лад, когда истина, или священный день — это пятница, все обязаны пойти в мечеть. А в остальные дни господствуют другие «мудрости» — деловой этикет, конкурентная борьба, пафос патриотизма. Отсюда понятно, что муфтий всего один день в неделю может на что-то влиять, а в остальные дни правит президент. Ну а если так получилось, что муфтий и президент в одном лице, то ирония судьбы в том, что, как говорится, приходится быть, быть человеком каждый день. Это значит, что как герой сказки Мюнхгаузен я должен каждый день совершать подвиг. И не думай, что этот подвиг с автоматом в руках или за кошелек, то есть бюджет. Этот подвиг очень простой и в то же время очень сложный. Его простота заключается в том, что в удивительном многообразии человеческих лиц, кои попеременно окружают меня, надо распознавать некие черты Бога и не забывать, что все и все божья благодать. А сложность заключается в том, чтобы при этом всегда помнить — сам ты не более других, а такая же божья тварь, такое же — божье создание.

В следующий раз президент-муфтий с явным разочарованием говорил:

— Нынешнее общество опирается не на религиозные, тем более историко-мифологические ценности, в основе которых гуманизм и чувство меры во всем. Сегодняшнее общество — это политико-экономическая организация, где главные критерии — деньги и прибыль, а показатель успешности — банковский счет. Экономическое процветание не могло не сказаться на культуре. Невероятные изыски, искажение, даже извращение стали называться авангардизмом и постмодернизмом. Даже в самых прогрессивных общественных системах, все что еще сохранилось от общечеловеческого наследия древности — ритуальность, мораль, искусство — все это переживает полный упадок.

— Вы считаете, что надо отказаться от научно-технического прогресса? — осторожно спросил Мастаев.

— Ни в коем случае. Наоборот, все силы должны быть направлены на приобретение знаний. Но при этом необходимо придать современному миру духовную значимость. Поясню. Зрелость человечества должна развиваться во всех отношениях. А нынешний человек, обманываясь, покоряя макро- и микромир, сравнивает себя с богами, низвергает мораль. А мораль, как и законы науки, вечна, и нарушать ее — губить природу, то есть губить самого себя. И в этом ничего нового нет, ведь древняя легенда так и гласит: «Из зачатия — рост, из роста — мысль, из мысли — воспоминание, из воспоминания — сознание, из сознания — желание, из желания — бесконечная фантазия желаний, в том числе и потопа, думая, что его это обойдет».