Николай II - Александр Боханов

Серьезному испытанию государственная карьера П. А. Столыпина подверглась весной 1911 года в связи с утверждением законопроекта о введении земских учреждений в западных губерниях. Глава кабинета с особым вниманием относился к этому вопросу, так как с Западным Краем он был тесно связан и месторасположением собственного имения, и деятельностью на различных должностях. Под его руководством был разработан законопроект, представленный законодателям. Он предусматривал введение земства в тех губерниях, где был силен русский элемент: Витебской, Минской, Могилевской, Киевской, Волынской, Подольской.

В то же время премьер считал, что следует временно воздержаться от введения земского самоуправления в тех местностях, где русские составляли меньшинство (Ковенская, Виленская, Гродненская губернии). Так как в Западном Крае значительная часть крупного землевладения была сосредоточена в руках поляков, предлагалось понизить землевладельческий ценз при выборах по сравнению с общерусским; избиратели разделялись на две курии, польскую и русскую, причем русская избирала в два раза больше гласных. Этот проект обсуждался в Государственной Думе в начале 1910 года. Дискуссия носила бурный характер, так как вопрос затрагивал не только административную сферу, но и сферу национальных чувств и предрассудков. В конце концов проект был принят, но в него были внесены некоторые изменения и дополнения, смягчавшие его антипольский характер. В частности, было исключено требование о том, чтобы председатели управ и большинство служащих непременно являлись русскими, но сохранялся принцип национальных курий. Принятая редакция в общем устраивала правительство.

Для введения закона в действие требовалось одобрение его верхней палатой и царем. Прошло почти восемь месяцев, прежде чем «госсоветовские старцы» приступили к обсуждению. Здесь доминировали представители русского барства, и законопроект столкнулся с неожиданными для правительства трудностями, а вся история постепенно стала приобретать характер политического кризиса. Император через председателя Государственного Совета обратился с просьбой поддержать предложения правительства. Некоторые влиятельные члены Совета, выступавшие вообще против национальной польской курии и распространения земства в западных губерниях, восприняли это как недопустимый нажим. Один из видных противников премьера В. Ф. Трепов добился аудиенции у государя и поинтересовался, следует ли рассматривать подобное пожелание как царский приказ. Николай II ответил, что он в таком деле приказывать не может и что здесь следует «голосовать по совести». Эти слова немедленно были истолкованы как недоверие главе правительства. На пленарной сессии правые выступили совместно с левыми членами Государственного Совета и 4 марта 1911 года 92 голосами (против 68) провалили законопроект.

Премьера особенно возмутило, что правительству «вставляют палки в колеса» те, кто громогласно объявлял себя радетелем имперских интересов России и чьи позиции в конечном счете проект защищал. В этой обстановке самообладание Петру Аркадьевичу, очевидно, изменило. Тяжелая повседневная работа на двух ответственнейших государственных постах, упорное противодействие, которое он постоянно ощущал, не могли не сказаться даже на такой сильной натуре. На следующий день после голосования премьер посетил императора и заявил ему о своем решении подать в отставку. Царь был невероятно удивлен этой просьбой и заявил: «Я не могу согласиться на Ваше увольнение, и я надеюсь, что Вы не станете на этом настаивать, отдавая себе отчет, каким образом могу я не только лишиться Вас, но допустить исход под влиянием частичного несогласия Совета» и попросил П. А. Столыпина предложить «какой-либо иной исход».

Тогда премьер предложил путь, неоднократно ранее уже испытанный и позволявший оперативно решать сложные задачи, не откладывая их в долгий ящик всевозможных обсуждений и согласований. Речь шла о том, чтобы распустить на несколько дней обе палаты и провести законопроект по статье 87 Основных Законов. У императора предложение вызвало сомнения именно в силу того, что амбиции господ депутатов не позволят им молча проглотить такую «горькую пилюлю» и страсти могут разгореться с невероятной силой. Но эти опасения представлялись главе правительства несущественными. Он был уверен, что большинство Думы поймет и поддержит подобный шаг. В конце концов он убедил монарха в уместности этого решения. Но глава правительства пошел еще дальше и попросил царя «примерно наказать» лидеров правых в Государственном Совете П. Н. Дурново и В. Ф. Трепова и рекомендовать этим лицам прервать их работу в Совете и выехать из Петербурга. Царь был озадачен и попросил время на обдумывание подобных мер.

Обдумывание продолжалось пять дней, и весь этот период правительство находилось в подвешенном состоянии. Премьер не питал особых надежд на благоприятный исход, понимая, что его предложения уязвляли самолюбие монарха, получившего, по сути дела, ультиматум. Потом говорили, что в защиту позиции П. А. Столыпина выступили некоторые влиятельные члены императорской фамилии, в том числе и вдовствующая императрица Мария Федоровна. Так или иначе, но случилось почти невероятное: 10 марта Петр Аркадьевич был вызван в Царское Село, где император подписал указы о перерыве сессий Государственного Совета и Государственной Думы и поручил объявить П. Н. Дурново и В. Ф. Трепову повеление выехать из Петербурга. Это был, по словам одного из современников, действительно «неслыханный триумф Столыпина».

Но дальше произошли события, показавшие обоснованность опасений царя. Как только появился указ о перерыве занятий законодательных палат, немедленно последовала бурная реакция тех, на кого Столыпин опирался в предыдущие годы. Взбунтовались октябристы. Они сочли, что этот шаг ведет к недопустимому умалению авторитета представительных учреждений и означает поворот к прошлому. Когда же 14 марта был издан по статье 87 закон о западном земстве, возмущение охватило даже самых преданных столыпинских сторонников. Председатель Думы А. И. Гучков в знак протеста демонстративно сложил с себя свои полномочия, а несколько думских фракций внесли запросы о нарушении Основных Законов. Негодовали и правые, возмущенные репрессиями против своих лидеров. Вся печать ополчилась на премьера. Глава кабинета выступил с разъяснениями и в верхней палате, и в нижней, но лавров не снискал.

П. А. Столыпин оставался на своих постах еще несколько месяцев, и его государственная карьера была прервана насильственно: 1 сентября 1911 года он стал жертвой террористического покушения. Об этом событии всегда много писали и говорили, а детали всей драматической истории излагались и интерпретировались бессчетное количество раз. Все выглядело настолько просто и неправдоподобно, объяснения властей казались столь невнятными и неубедительными, что невольно возникали контрверсии. Некоторые в пылу разоблачительного угара доходили до немыслимых утверждений: убийство было организовано охранкой, которая действовала чуть ли не с благословения самого царя, не знавшего, как избавиться от Столыпина. Через тридцать лет Павел Милюков в своих мемуарах уподобил судьбу русского премьера судьбе архиепископа Кентерберийского Фомы Бекета, убитого в 1170 году по желанию короля Генриха II. Этот абсурд написал человек, который начинал как историк!