Братья - Михаэль Бар-Зохар

Последняя строчка, написанная дрожащим, изломанным почерком, выдавала ужасные мучения Саши Колодного. “Я не предал тебя”, – писал он.

Алекс помчался в госпиталь и ворвался в палату Нины. Он молился, чтобы смысл этого письма сумел пробиться сквозь глухую стену непонимания и тишины, которую воздвиг вокруг Нины ее пораженный мозг. Склонившись над ее кроватью, он несколько раз громко прочел письмо, нежно гладя Нину по волосам, но она все так же пристально смотрела в пространство перед собой, ничего не видя и не слыша, мертвая душа в умирающем теле. Через два дня она умерла, так и не приходя в сознание.

Глава 16

Незадолго до рассвета 27 декабря 1979 года в Кабульском международном аэропорту приземлился советский военно-транспортный самолет. На борту были Дмитрий Морозов, двенадцать сотрудников Тринадцатого отдела и шестьдесят спецназовцев, выпускников Балашихинской диверсионно-десантной школы КГБ. Все они были одеты в форму афганской народной армии. В аэропорту они пересели в заранее подготовленные грузовики и поехали в направлении королевского дворца, ставшего резиденцией президента Афганистана Амина. У ворот колонна остановилась на контрольном пункте. Не успели часовые приблизиться, как люди Морозова открыли огонь и изрешетили афганцев пулями.

Атаку на дворец Дмитрий возглавлял лично, стреляя из автомата по всем движущимся целям. В роскошном вестибюле, украшенном хрустальными люстрами и дорогими коврами ручной работы, дорогу ему преградили три афганских офицера. Они были в растерянности, очевидно, их смутила афганская форма нападавших. После недолгого колебания один из офицеров – плотный бритоголовый полковник с густыми черными усами – направил на Дмитрия свой пистолет. Дмитрий срезал его очередью, и двое оставшихся афганцев подняли руки в знак капитуляции. Дмитрий пристрелил и их. Приказ Октября был ясным и жестоким: ни одного свидетеля не должно остаться в живых.

Тем временем в дверях стали появляться захваченные врасплох солдаты внутренней охраны, и отряд Морозова ринулся в атаку, паля из автоматов и забрасывая противника гранатами. Уголком глаза Дмитрий заметил, как двое из его товарищей упали, убитые или раненные. Это привело его в бешенство. Он были не готовы к такому упорному сопротивлению.

Автомат в руках Дмитрия раскалился от выстрелов, когда он длинными прыжками взобрался по широкой мраморной лестнице, ведущей в апартаменты первого лица афганского государства. Весь дворец наполнился автоматными очередями, разрывами гранат и испуганными криками. Обслуживающий персонал в отчаянии пытался скрыться, спрятаться в закоулках дворца, в шкафах и под кроватями. Дмитрий бил по ним прицельными короткими очередями и бежал дальше сквозь длинную анфиладу комнат, на ходу перезаряжая оружие.

За собой он слышал топот бегущих ног – его солдаты следовали за ним. В узком, темном коридоре Дмитрий на мгновение приостановился, затем пригнулся и прыгнул в приотворенные очередные двери, выпустив по комнате длинную очередь.

Это оказалась спальня Амина. На широкой кровати и на светлых коврах были разбросаны парадные военные мундиры, дорогие гражданские костюмы и шелковое женское белье. Из опрокинутой бутыли вытекала какая-то жидкость золотистого цвета, распространяя вокруг сладковатый аромат мускуса.

Дмитрий ринулся дальше по лестнице, ведущей на самый верхний этаж, пинком ноги взломал запертую дверь, покрытую темным лаком, и ворвался еще в одну комнату. Здесь его ждал сюрприз – комната была оборудована под европейский бар с зеркалами на стенах, с высокими табуретами и длинной стойкой розового дерева. Полки за стойкой были уставлены импортными винами. В двух посудных шкафчиках теснились стаканы самых разных форм и размеров.

“Так вот как мусульмане соблюдают исламские запреты на спиртные напитки!” – подумал Дмитрий.

Слева от него раздался приглушенный всхлип, и Дмитрий резко обернулся, одновременно нажимая на спусковой крючок “Калашникова”.

Тела двух человек, сплетенные в крепких объятиях, вывалились из-за стойки и растянулись на полу. Дмитрий осторожно приблизился и наклонился над ними. Перед ним лежали президент Амин и молодая смуглая девушка – вероятно, его любовница.

Дмитрий выпрямился, часто и неглубоко дыша. Лицо его горело, а по лбу стекал пот. Он шагнул к бару и налил себе большой стакан коньяка. Задание было выполнено.

На следующее утро советский ставленник Бабрак Кармаль был избран Председателем революционного совета Демократической Республики Афганистан, а еще через день он обратился к Советскому Союзу с просьбой об оказании его стране военной помощи.

На скромной церемонии в Москве Дмитрию Морозову было присвоено звание полковника.

После афганского удара Дмитрия направили в Балашиху готовить боевиков Организации Освобождения Палестины. Арабов он не любил, однако палестинцев тренировал со рвением, считая, что таким образом он, пусть не непосредственно, но борется с ненавистными евреями. Особенно он ненавидел государство Израиль, хотя не мог не признать, что оно обладает мощными вооруженными силами и превосходной разведкой. Впрочем, Дмитрий считал, что евреи всегда были хорошими шпионами, и все из-за их коварной, подлой натуры.

Ранней осенью Дмитрий снова вернулся в штаб-квартиру Тринадцатого отдела. По приказу Октября он без особого желания продемонстрировал лабораторию ядов четырем гостям из Болгарии. Лаборатория теперь находилась в их ведении; став руководителем Тринадцатого отдела.

Октябрь тут же взял разработку отравляющих веществ под свое крыло.

Дмитрий провел болгар в подземные помещения, где было установлено лабораторное оборудование. Ученые бесшумно сновали между гостями – разговаривать с иностранцами им не разрешалось. Некоторых из них Дмитрий знал по именам, в том числе и похожего на лысого гнома старика со сморщенным лицом и светлыми голубыми глазами. Октябрь всерьез утверждал, что это ему первому пришла в голову идея создания газовых камер.

Когда экскурсия была закончена, болгарские товарищи смогли точно указать, что им нужно, и Дмитрию ничего не оставалось, кроме как подчиниться; таков был приказ Октября. Почти с сожалением он выпустил из рук последнее достижение секретной лаборатории – полудюжину крошечных ядовитых пулек, которые бесшумно выстреливались устройством, внешне похожим на обыкновенный зонтик. Впоследствии именно при помощи этого “зонтика” болгары расправились с двумя своими диссидентами в Западной Европе.

В 1981 году Дмитрий работал в Варшаве, консультируя верхушку польской армии по вопросам стратегии и тактики военных переворотов и введению военного положения. В Кремле полагали, что это – лучший способ обуздать набирающее силу движение “Солидарность”. Дмитрий же придерживался иного мнения. Он считал, что польским спецслужбам стоит только убрать Леха Валенсу и других лидеров “Солидарности”, и обезглавленное движение мгновенно распадется само. Поляки же опасались, что подобный шаг может послужить причиной еще более сильного возмущения.

Вернувшись в Москву, Дмитрий снова серьезно разошелся во мнениях с Октябрем. За все время их сотрудничества это была их самая серьезная стычка. Октябрь требовал, чтобы оперативная группа Дмитрия организовала ликвидацию папы Иоанна Павла II, чье польское происхождение и убийственно точно сформулированные заявления представляли серьезную угрозу государственному устройству Польши. Дмитрий отказался.

– Сделать это в наших силах, – сказал он, – однако если когда-нибудь станет известно, что Советский Союз подготовил убийство папы римского, политические последствия могут быть самыми непредсказуемыми.

Оба они, так ни до чего и не договорившись, представили свои соображения на секретном заседании Политбюро, которое поддержало точку зрения Дмитрия. Разработка и осуществление покушения на жизнь папы Иоанна было поручено турецкому террористу Мехмету Али Агдже, с которым контактировали болгарские спецслужбы. Все нити, которые могли бы привести к КГБ, были тщательно перерезаны.

Летом того же года в Риме, на площади Святого Петра, Агджа сумел приблизиться к открытому автомобилю папы, произвести выстрел и ранить его в живот.

Папе римскому чудом удалось выжить. Личность покушавшегося в конце концов была установлена и предана гласности. Именно после этого бывший председатель КГБ Юрий Андропов, ныне же – один из руководителей партии и член Политбюро, пригласил Дмитрия Морозова в свой кабинет в Кремле и тепло поблагодарил за настойчивость и дальновидность. Дмитрий понял, что теперь опала Октября стала вопросом ближайшего времени.

После смерти Брежнева в ноябре 1982 года Андропов стал новым Генеральным секретарем ЦК КПСС, официальным главой Советского государства. Через несколько недель Октябрю было приказано подать в отставку. В тридцать два год а Дмитрий стал самым молодым руководителем за всю историю “Управления мокрых дел”.