Наследство рода Болейн - Филиппа Грегори

— Король отправился в Отландский дворец.

— В Отланд? Мы же там венчались! Он никогда туда без меня не ездит. Вы лжете! Где он? Вы говорите неправду!

— Я должен был, к своему величайшему сожалению, доложить королю, что вы были любовницей Дирэма и есть основания опасаться, что вы и теперь остаетесь его любовницей. Бог свидетель, как бы мне хотелось уберечь короля от подобного известия. Он чуть с ума не сошел от горя и немедленно отправился в Отланд, взяв с собой лишь небольшую свиту. Он никого не хочет видеть, потому что вы разбили его сердце и погубили себя.

— О чем вы говорите? — еле слышно прошептала я. — Надеюсь, что нет.

Очень плохо, но если он взял Томаса с собой, то хотя бы мой дорогой возлюбленный в безопасности и его ни в чем не подозревают.

— Ему будет очень одиноко без меня. — Может, архиепископ скажет, кого король взял с собой.

— Он обезумел от горя.

— Боже мой! — Что я еще могу сказать, король и без того уже совершенно сумасшедший, сущий мартовский кот, и нечего меня в этом винить. — Что же он, никого с собой не взял? — Надо все выяснить по-умненькому. Надеюсь, что Томас в безопасности.

— Он взял своего пажа.

Благодарение Богу, Томас вне опасности.

— Теперь настало время во всем сознаться, — продолжал Кранмер.

— Но мне не в чем сознаваться.

— Вы пригласили Дирэма ко двору.

— Бабушка потребовала, вот я и пригласила. Он никогда со мной наедине не оставался. Не прикасался ко мне, только вот руку целовал. — У меня неплохо получается изображать невинность. — Ваше преосвященство, вы дурно поступили, без нужды расстроив короля. Вы просто не знаете, каков он, когда расстроен.

— Вам надлежит во всем сознаться. Вам надлежит во всем сознаться.

— Помилуйте, ваше преосвященство, я ничего дурного не сделала. Я хожу на исповедь каждый день, вам это известно, и сознаваться мне не в чем. — Мне вдруг стало так страшно, что я даже хихикнула.

— Вы что, смеетесь?! — воскликнул он.

— Ну, это просто от неожиданности. — Я уже потеряла терпение. — Вы должны препроводить меня в Отланд. Просто обязаны. Мне необходимо немедленно увидеться с королем и все ему объяснить..

— Нет, вам придется все объяснить мне, дитя мое. — Голос такой серьезный. — Вам придется рассказать мне о жизни в Ламбете и обо всем остальном. Вам придется во всем честно и сполна признаться, и мне, быть может, удастся уберечь вас от эшафота.

— Эшафот! — Я выкрикнула это слово, будто никогда его раньше не слышала. — О каком эшафоте вы толкуете?

— Измена королю — это государственная измена. — Его губы двигаются медленно, словно я ребенок, которому нужно все четко и ясно объяснять. — А наказание за государственную измену — смерть, сами знаете.

— Ноя ему не изменяла, — неразборчиво бормочу я. — Эшафот! Я на Библии могу поклясться. Жизнью клянусь. Не совершала я государственной измены. Ничего я такого не делала Кого хотите спросите. Кого хотите! Король меня зовет своей розой, розой без шипов. У меня нет других желаний, кроме как ему угодить…

— Конечно, вам надо будет на Библии поклясться. Чтобы ни одного слова лжи в вашей клятве не было. А теперь расскажите, что между вами было там, в Ламбете. И помните, Бог слышит каждое ваше слово, а этот юноша нам все уже рассказал, у нас есть его полное признание.

— В чем это он признался? — спрашиваю я.

— Не важно. Вы мне сами расскажите. Что вы там делали?

— Я была такой молоденькой! — взглянула на него украдкой. Жалко ему меня? Точно жалко. Аж в глазах слезы. Добрый знак. Теперь я себя чуть поувереннее чувствую. — Я была тогда совсем молоденькой, а все девушки вокруг вели себя просто ужасно. Я ни от кого не могла получить ни поддержки, ни доброго совета.

— Неужели молодым людям дозволялось заходить в спальню девушек?

— Именно так. Фрэнсис как-то раз туда зашел, он ухаживал за другой, но я ему больше понравилась. — Я задумалась на мгновение. — Я была куда симпатичнее ее, даже без всех этих красивых платьев.

— Суетность и тщеславие, тщеславие и суетность. — Архиепископ почему-то вздохнул. — Вам надлежит сознаться в грехах, совершенных с этим юношей.

— А я что делаю? Я сознаюсь! Я ужасно расстроена. Он так настаивал. В покое меня не оставлял. Клялся, что без памяти меня любит, и я ему поверила. Я была так юна. Он обещал на мне жениться. Я думала, мы поженились. Он так настаивал.

— Он делил с вами ложе?

Хотела я сказать «нет», но если этот болван уже во всем признался, надо как-то это дело смягчить.

— Да, делил. Я его туда не звала, но он настоял. Он меня заставил.

— Он вас изнасиловал?

— Ну, вроде того.

— И вы не кричали? Вы были в комнате с другими дамами. Они бы вас услышали.

— Я ему позволила. Но я нисколечко не хотела.

— Значит, он делил с вами ложе?

— Да, но не раздевался.

— Совсем не раздевался?

— Ну, вроде того. Только штаны спустил. Значит, да.

— Что да?

— Раздевался, значит. — Какие же глупости я говорю.

— Он лишил вас девственности?

— Э-э-э… — Что тут скажешь?

— Он был вашим любовником.

— Не думаю…

Архиепископ внезапно встал, будто собрался уходить.

— Так дело не пойдет. Мне не удастся вас спасти, если вы будете продолжать лгать.

Я страшно испугалась, что он сейчас уйдет, закричала, рванулась за ним. Схватила его за руку.

— Умоляю вас, ваше преосвященство, я все расскажу. Мне так стыдно, мне так жаль… — Теперь я уже по-настоящему рыдаю, а он глядит сурово. Если он меня не пожалеет, как объяснить королю? Архиепископа я, конечно, боюсь, но мысль о короле меня просто в ужас приводит.

— Скажите мне честно, вы были с ним в постели? Как муж с женой?

— Да. — Я внезапно решила ответить честно. — Да.

Он сбросил мою руку, словно я заразная и ему зазорно меня касаться. Словно я проказой больна. А всего два дня назад вся страна благодарила Бога за то, что король нашел меня, свое сокровище! Разве так бывает?

— Мне надо обдумать ваше признание. Помолиться Богу. Рассказать все королю. После этого станет ясно, какое вам предъявят обвинение.

— А нельзя просто забыть все, что случилось? — еле слышно шепнула я, стискивая руки, даже больно стало от тяжелых перстней. — Это было так давно. С тех пор годы прошли. Никто уже ничего не помнит. И королю знать незачем. Вы же сами говорили, что его сердце будет разбито. Скажите ему, что ничего особенного не произошло, и пусть все останется по-прежнему.

Он посмотрел на меня, как на полоумную.

— Королева Екатерина, — мягко начал он, — вы изменили английскому королю. Это преступление наказывается смертью. Вы понимаете?