Записки наемника - Виктор Гончаров

Потом неожиданно начал хохотать.

– Честный русский! Честный русский! – кричал он ухватившись за живот. – Я еще такого не встречал.

– Ну и дьявол с ним! – сказал я. – Хорошо, что в живых оставил, придурок поганый.

Мы, размахивая кейсом, шли по полю. Теперь нам необходимо было выйти к какому-либо селению и нанять автомашину, чтобы доехать до Армавира.

В Армавире мы взяли такси до Нальчика. Таксист оказался разговорчивым. На мой вопрос, что делается сейчас в Чечне, он сказал:

– Там заваруха. Я в Моздок еще до Нового года ездил. Скопления танков, бронетранспортеров, воинских подразделений на моздокском аэродроме уже нет: судя по всему, выдвинулись на позиции. Война, понимаешь, война. На всей зоне, занятой войсками, режим строжайшей секретности – пикеты, составы, часовые, оцепление, сложная система пропусков.

Таксист рассказывает много интересного, но мне плевать, что в декабре на дороге в качестве подозрительного десантники задержали самого директора ФСК Степашина. Вот если тормознут и нас, то плакали наши денежки.

– А пятого декабря в Моздок прилетал сам министр обороны Павел Грачев. По его словам, одна из основных задач приезда – организация переговоров по мирному урегулированию кровавого конфликта в Чеченской республике. Грачев собирался встретиться одновременно с лидерами чеченской оппозиции и генералом Дудаевым или с его полномочными представителями.

– А правда, – спрашиваю я, – что Дудаев с Грачевым шампанское пили?

– Пили, точно… Понимаешь, тут ведется интенсивная воздушная и наземная разведка, развернуты дополнительные технические посты, зенитно-ракетные комплексы, усилены пограничные заставы, поднята авиация ПВО, а они шампанское хлещут. Со стороны Грозного идет активная подготовка к обороне. Эвакуируются все ценности, Документы, вывозятся мирные жители. Правда, со слов разведчиков, кроме русскоязычных.

– Так сколько у Дудаева было сил?

– Да тысяч под двадцать!

– Ну, ты загнул! Тысяч десять, поверю, но не двадцать же…

– Ну, тысяч пятнадцать. Танков мало, БТРы там, артиллерия, средства ПВО и противотанковой обороны. Есть наемники и добровольцы из других северо-кавказских республик, Абхазии, стран Прибалтики, Украины, Афганистана.

Яраги мрачно молчит.

– Чеченцы хитро действуют, – таксист покосился на Яраги, – женщины и дети из местных обступали и останавливали боевые машины, а потом боевики разоружали солдат. Их развели по домам в окрестных селеньях в качестве заложников. Первая мысль при такой вести – облегчение: ведь это возможно только в том случае, если солдаты не стреляют.

Таксист явно симпатизирует русским. Яраги все больше хмурится.

– Слава Богу, у наших ребят хватило выдержки, мужества предпочесть неизвестность плена стрельбе по мирным жителям. Значит, еще не все потеряно. А на другой день Грачев заявил с возмущением: он не думал, что местное население так обойдется с наступающими. А почему, собственно, не думал? Не мешало бы и подумать. Военачальник вообще обязан думать о характере населения на территории, куда вступают его войска.

Таксиста распирает от всего того, что он знает, и я осторожно выспрашиваю его о характере войны в Чечне. Ведь рано или поздно я буду там.

– Где-то в начале декабря мне довелось офицеров подвозить, – рассказывает таксист, – так они не скрывали ничего. Говорили, что в расположение полка прибыли челябинский, нижегородский, саратовский, самарский и московский ОМОНы. Переодели в обычную милицейскую форму, без омоновских нашивок, и все девятьсот человек отправили в Беслан. Начальником группировки был генерал-майор Воробьев, тот самый, что недавно погиб в Грозном. Беслановская группировка шла в Чечню со стороны Владикавказа. ОМОН двигался вторым эшелоном: впереди – Тульская дивизия воздушно-десантных войск. Шли медленно: дудаевцы стояли насмерть.

Представляете, уже тогда шла настоящая война, а что газеты сообщали? Тишь да гладь.

– Как они службу несут? – поинтересовался я.

– Да вахтовым способом: два дня в окопах, в голом поле, два – отдых. Поставленная задача – «охрана общественного порядка». Потери понесли относительно большие. В екатеринбургском ОМОНе – двое раненых; сотрудник саратовского отряда открыл стрельбу в палатке, ранил троих коллег, а затем покончил самоубийством. Омоновцы «прикрывали» девятнадцать постов. У одного офицера жена в Краснодаре, так он мотался регулярно к ней. Рассказывал, что солдаты дивизии ВВ мальчишки, совершенно не подготовленные к боевым действиям. Вот и стояли, охраняли их. На глазах у этого офицера по приказу командира батальона сорок седьмого полка дивизии ВВ «Дон» было расстреляно из безоткатного орудия нефтехранилище. Боятся, что дудаевцы нефть продают и вооружаются.

– Может, знаешь, на сколько их присылали? – мои вопросы несколько настораживают таксиста, но он продолжает отвечать:

– Срок окончания командировки омоновцев – второе января. Однако незадолго до Нового года ее продлили по приказу замначальника управления МВД РФ полковника Зюрикова до конца января.

Впереди показывается Пост милиции. Яраги нервно заерзал на заднем сидении.

– А ничего, – успокаивает нас водитель. – Они только документы проверят и, если наглые, взятку потребуют.

Так и случилось. Капитан милиции забрал наши документы и сел в свою машину: внимательно изучить их. Потом вышел, отдал паспорт Яраги, а мне сказал:

– Куда вы, гражданин, направляетесь? Разве не знаете, у нас особый режим…

Таксист незаметно толкнул меня ногой.

– Я еду по коммерческим делам, – невозмутимо ответил я.

– Но вы же гражданин другого государства, – сказал капитан. – Я думаю, у вас возникнут сложности…

– Нельзя ли этих сложностей избежать, товарищ капитан? – я достал бумажник и копался в нем. Передо мной стоял вопрос, за сколько тысяч рублей этот Капитан покупается?

Капитан молчал. Я вытащил из бумажника три российские пятидесятитысячные бумажки и положил их себе на колено.

– А баксов нет? – как ни в чем не бывало спросил мент, протягивая мой паспорт.

– А разве мы похожи на людей, у которых есть баксы?

– Так значит, ты из Белоруссии? Как там Лукашенко? – капитан похлопывал полосатым жезлом по халяве сапога. Он явно не осмеливался протягивать руку за деньгами. Тогда я вложил деньги в свой паспорт и снова протянул его милиционеру.

– Посмотри, командир, мою прописку, и не станешь задавать интересных вопросов.

Когда капитан вернул мне паспорт, денег в нем не было.

– Счастливого пути! – сказал он.

– Счастливо оставаться, – не остался в долгу таксист.

Когда мы отъехали, таксист сказал:

– Жируют на дорогах, но я слышал, что в милиции набирают добровольцев – работать в Чечне.

– И какая у них будет задача? – спрашиваю я, – там война же?

– Охрана общественного порядка… Эх, какая охрана? Там действительно идет война, танки, артиллерия, а у милиции стрелковое оружие да газ «Черемуха». Тем омоновцам, про которых я вам рассказывал, даже не выдавали карту местности. Начальство попросту хотело скрыть эту войну – отсюда вся неразбериха. И знаете что, по оценкам этого офицера, количество погибших на стороне МО и МВД РФ достигает нескольких тысяч человек.

тогда, к середине декабря. Так поняв, что высокое командование «подставляет» их, сотрудники екатеринбургского ОМОНа почти в полном составе (за исключением раненых) вернулись на Урал. Местное начальство уже предложило майору «оставить службу».

– Жизнь – одна, – продолжил таксист, – и погибать так глупо ни у кого нет желания.

«Погибать всегда глупо», – хотел сказать я, но промолчал.

Я перестал поддерживать разговор, и таксист умолк.

…– Здесь, – сказал Яраги водителю такси, и машина резко затормозила у тротуара.

Я достал из бумажника несколько долларовых купюр и протянул их таксисту:

– Спасибо.

– Тебе спасибо, – улыбнулся таксист, заметив, что я не собираюсь брать сдачу и уже открываю дверцу машины.

Я окинул взглядом нечто огромное: город не город, поселок не поселок, и мы отправились искать нужную квартиру. Яраги устало плелся за мной. Откровения таксиста его расстроили.

Дверь открыл прилично одетый пожилой человек. Не чеченец, русский.

– Мне нужен Валентин Крылов.

– Я Валентин.

– Тетушка прислала подарок.

– К сожалению, племянник заболел коклюшем…

– Лекарство к сроку.

– Ладно, заходи, «лекарство». С дороги отощали, небось, круги под глазами. Сейчас покормим.

Крылов налил мне водки и сказал:

– Свершилось то, чего боялось и не хотело большинство россиян: войска вступили в Чечню…

– С какого они там?

– С одиннадцатого декабря. Я считаю по тому, что именно в эти дни на подходах к Чечне со стороны Дагестана и со стороны Ингушетии были взяты в плен десятки солдат внутренних войск России.