Зеркало Кассандры - Бернар Вербер

Значит, албанцы убили другую лису. Они знали, что это наш талисман, но не знали, что животных много. Только Инь Ян реагирует на проклятое слово «работа».

Лис пришел не один, рядом с ним появляется подруга. Чуть поменьше размерами, чем он сам.

Какая они красивая пара. Вот почему он не появлялся, Инь Ян влюбился.

Кассандра медленно подходит к животным. Самку ее поведение пугает, но Инь Ян не трогается с места и дает себя погладить.

Все-таки можно создать особую связь с животными. Не со всеми, а только с самыми смелыми, с разведчиками. С теми, кого ведет не только страх.

Кассандра чувствует, что эта встреча поднимает ей настроение. Прикосновение к шерсти Инь Яна настолько приятно, что девушка забывает о боли в животе. Отстегнув крысу от ремня, она протягивает ее лису. Он аккуратно, как подарок, берет крысу в зубы, исчезает, затем возвращается, и тоже с сюрпризом. С тушкой кошки. Кассандра видит имя, написанное на медальоне: «Либерти Белль».

Так, значит, кошка инспектора Пьера-Мари Пелиссье сбежала опять и погибла на свалке. Если судьба не найдет тебя с первого раза, она повторит попытку. Быть может, в конечном итоге, Шарль де Везле прав: будущее каждого предначертано. Свидания назначены.

То, что не происходит сразу, просто откладывается. То, что должно произойти, произойдет.

— Отличная кошка! Спасибо, Инь Ян. Вечером мы ее съедим, а из шкурки варежки сделаем, — говорит Викинг.

Впервые Кассандра не испытывает отвращения при мысли о том, что домашнее животное превратится в рагу.

Это подарок Инь Яна. Быть может, в один прекрасный день и другие животные придут к нам не воровать, а торговать. И во главу угла наших отношений встанет не охота, не порабощение, а обмен.

Потявкав на прощание, лисицы убегают.

— Весна, — говорит Орландо. — Природа вступает в свои права. Гормоны играют.

Кассандра смотрит, как два прекрасных зверя резвятся на тропинках среди гор мусора. На миг ею овладевает зависть. И она выпускает стрелу в неосторожно приблизившуюся крысу.

Остаток дня протекает в Искуплении так же, как и всегда. Каждый занимается своим привычным делом: охотой, собирательством, приготовлением еды, уборкой — тем, что он считает нужным для жизни общины. Никто никому не указывает, что нужно делать. Только Ким, закрывшись в хижине министерства, не выходит даже к обеду.

Эсмеральда восхищается прекрасными манерами Шарля де Везле.

— А вы действительно граф? — спрашивает она.

— Да, у меня есть титул, — скромно признает специалист по гороскопам. — На нашем гербе изображены лебедь, рука, держащая шпагу, и мельница.

— И ваш предок действительно был тамплиером-пророком?

— В тысячном году его посетило видение, в котором рассказывалось о событиях двухтысячного года. И ему хватило смелости ясно его изложить. Конечно, я бы тоже очень хотел увидеть в двухтысячном году то, что произойдет в трехтысячном. Так, раз в тысячу лет, Везле дарили бы миру пророчество о следующем тысячелетии.

Фетнат приходит в восторг от этой идеи.

— А мы как раз и начали делать прогнозы на трехтысячный год, — говорит африканец, насаживая Либерти Белль на вертел над центральным костром деревни.

— Наши предсказания надо еще доработать, — замечает Эсмеральда. — Например, помимо крупных событий, что будет в быту? Что мы будем есть?

— Водоросли, — отвечает Кассандра.

— Насекомых, — добавляет Фетнат.

— Тофу, — предполагает Шарль де Везле. — Или что-то подобное.

— Если будет перенаселение и война, будем есть человеческое мясо, — бросает Эсмеральда. — Каннибализм всегда возрождался в кризисы.

Она не хочет углубляться в эту тему и меняет направление беседы:

— А какая будет одежда?

— Будем покрывать себя защитными рисунками из аэрозолей, — говорит Фетнат.

— Если будем жить под стеклянным куполом или в домах с кондиционерами, то будем ходить голые.

Все послеобеденное время посвящено увлекательным предположениям, в которых каждый старается перещеголять остальных оригинальностью идеи. Прогнозы будущего становятся гимнастикой для ума, они похожи на сон наяву. Любой поставленный вопрос вызывает шквал ответов.

— Мне кажется, будут разрастаться пригороды.

— Он прав, но пригороды не такие, как сейчас. Я думаю, люди будут жить в герметично закрытых контейнерах, прячась от загрязненной среды и болезней. Контейнеры будут сложены в гигантские пирамиды. Это будет полной победой культа обособленной личной жизни. Внутри контейнера будет только компьютер, позволяющий жить в сети и общаться.

— Я думаю, что с людьми произойдут мутации, они разовьют в себе новые таланты, как у Кассандры. Они будут обладать повышенной чувствительностью, будут проникать в суть вещей.

— Да, может быть, Кассандра — прообраз человека будущего, — признает Шарль де Везле. — Во всяком случае, ее родители хотели добиться именно этого.

…Не спросив моего мнения.

— Я считаю, что в будущем все станут телепатами.

— И научатся шевелить ушами.

— А зачем шевелить ушами?

— Может быть, и незачем, но я всегда восхищалась людьми, которые умеют это делать, — заявляет Эсмеральда.

— Мне кажется, в будущем доведут до совершенства систему замораживания. Больных будут крионировать, чтобы они проснулись спустя несколько веков, когда их недуг научатся лечить. И…

Кассандра перебивает:

— А проснувшись, они обнаружат, к своему бескрайнему удивлению, что потомки устраивают над ними суд.

— Почему? Опять твое видение?

Она отвечает не сразу:

— Как представители своего поколения, они должны будут объяснить, почему, имея возможность все исправить, из эгоизма или по незнанию, позволили человечеству идти по неверному пути.

— Мы?

— Да, мы. Мы достигли исторического для нашего вида рубежа. Живых людей сейчас на планете столько же, сколько мертвых.

— Не понимаю.

— Если сложить всех умерших, начав с самого маленького племени, жившего три миллиона лет тому назад, в ту эпоху, когда человечество насчитывало всего несколько десятков тысяч особей, и закончив всеми, кто появился после них, получится немногим больше шести с половиной миллиардов. А это и есть примерное количество нынешних обитателей Земли.

— Мы знаем о том, что происходит на планете, мы понимаем, какие цели преследуют люди. И если мы потерпим поражение, наши дети и наши внуки будут считать нас виновниками случившегося.

Бутылка вина идет по кругу, каждый пьет из горлышка.

В заключении Орландо предлагает поразмышлять над оружием будущего, Фетнат — о медицине будущего, а Эсмеральда — о кинематографе будущего.

194

Представлять будущее — все равно что делать гимнастику.

Тело тренируется, мускулы укрепляются.

Чем сильнее мышцы, тем легче делать упражнения.

Мы занимаемся коллективной гимнастикой для ума.

Но мысли о будущем — это еще и наркотик. Чем больше размышляешь, тем отчетливее становятся картины, тем больше хочется увидеть.

Я не хочу впасть в зависимость от мыслей о будущем. Может быть, эта физическая боль для того и появилась, чтобы вернуть меня в настоящее, в реальный мир.

195

Бинты сняты, два рассекающих ее ладонь шрама, линия удачи и линия жизни, пусть еще немного воспаленные, начинают зарубцовываться, навсегда устанавливая новую программу ее жизни.

Кассандра стучится левой рукой в дверь хижины молодого корейца.

— Ты сердишься. Маркиз? — спрашивает она фальшивым голосом.

Он отодвигает клавиатуру в сторону и полуоборачивается к девушке с длинными черными волнистыми волосами. Его глаза покраснели от долгого сидения перед монитором.

— Да. Именно. Я сержусь на тебя. Ты соблазнила нас мечтой, но та оказывается совершенно недостижимой. И никогда не была достижимой, и никогда не будет.

Кассандра берет Кима за плечо и разворачивает к себе, чтобы заставить его посмотреть ей прямо в глаза. Он опускает взгляд.

— Что произошло?

Вместо ответа он подбородком показывает на экран. В одном окне видна статистика, в другом — программа для переписки в режиме реального времени. Кассандра понимает, что он выложил их идеи на форум, чтобы дать людям возможность поддержать Неофициальное Министерство Перспективного Прогнозирования.

Кассандра начинает читать.

Некоторые пользователи утверждают, что неограниченное воспроизведение себе подобных — это основное право человеческого существа. Другие говорят, что международное правительство обязательно будет коррупционным и фашистским, и, в любом случае, неспособным эффективно работать. Многие кричат, что суверенность государств важнее, чем нравоучения о планетарном единстве. Они предпочитают местных диктаторов риску стандартизации. Несколько пользователей заявляют, что само желание предвидеть будущее появляется только в подозрительных во всех отношениях сектах, руководимых сомнительными гуру и провидцами.