Пророчество Черной Исабель - Сьюзен Кинг

Несколько секунд Джеймс лежал, тяжело отдуваясь, потом медленно поднялся на ноги и вытер тыльной стороной ладони вспотевшее лицо. Исабель хотела было подойти к нему, но снова страшно закричала: Ральф перекатился на бок, схватил кинжал и метнул его Джеймсу в спину.

Тот успел увернуться, и одновременно Ральф с душераздирающим воплем осел на землю: ему в грудь вонзилась стрела. Джеймс опустился на колени и наклонился над ним.

– Мертв, – объявил он.

Исабель закрыла лицо руками. От пережитого ужаса у нее подкашивались ноги. Через несколько мгновений, когда она, справившись с собой, огляделась, вокруг тела Ральфа стали собираться люди: сэр Джон привел пастора Хью, посеревшего, убитого горем; нерешительно подтянулись несколько солдат, и сэр Гэвин подошел с ними поговорить.

К Исабель подошел Джеймс. Она кинулась к нему на грудь, и ее затопило долгожданное тепло его объятий.

– Ты не ранен, Джейми? – дрожа, воскликнула она.

– Нет, родная, – ответил он и поцеловал ее в макушку. Исабель спрятала лицо у него на груди и разрыдалась. – Не плачь, милая, все уже позади.

– Сокол… – начала было она.

– Не надо, – шепнул он, баюкая ее, как ребенка, – я знаю.

– Джейми, кто выстрелил в Ральфа?

Линдсей не ответил, и она, подняв голову, проследила за его взглядом.

У тела Ральфа на коленях стояла Маргарет. Она содрогалась от рыданий, сжимая в руках лук, из которого только что была выпущена стрела.

Опустившись возле нее на колени, Патрик притянул молодую женщину к себе и стал гладить по волосам своей большой грубой рукой.

– О господи, – прошептала Исабель, – Ральфа убила Мэг…

– Она спасла мне жизнь, – сказал Джеймс. – Я перед ней в большом долгу.

– Мы оба перед ней в долгу, – поправила его Исабель, погладив дрожащей рукой его небритую потную щеку.

Сверху послышался пронзительный крик, и Исабель подняла голову.

– О, посмотри, наш сокол вернулся! – воскликнула она, показывая рукой на парившую над дорогой птицу.

Это и правда был Гэвин: с земли были хорошо видны золотистые лапы и бледное оперенье крыльев. Сделав поворот, он скользнул между деревьями.

– Его надо обязательно поймать, – нахмурился Джеймс, выпуская ее из объятий, – иначе он может опять зацепиться путами за ветку и погибнуть.

Кивнув, Исабель натянула поплотнее охотничью перчатку и, приподняв подол, поспешила вдогонку за соколом. Джеймс последовал за ней, взяв немного левее, чтобы увеличить площадь охвата.

Сокол легко лавировал среди верхушек деревьев, то пропадал из виду, то появлялся вновь, вспыхивая серебром в лучах восходящего солнца.

Исабель позвала его и выставила левую руку, чтобы он мог видеть перчатку. Он снизился, сделал над ней круг и полетел дальше.

Рядом послышался голос Джеймса: он тоже стал подзывать птицу, и вскоре Исабель увидела, как между деревьями мелькнул он сам. Но она уже потеряла сокола из виду и остановилась, тяжело дыша и высматривая упрямца среди ветвей.

Его нигде не было. Отчаявшись, Исабель спела строчку из ектеньи и прислушалась: через мгновение из гущи ветвей поодаль раздалось знакомое «ки-и, ки-и, ки-и-ир», и она побежала туда.

Линдсей тоже запел ектенью. Его звучный голос поднялся и парил над лесом, маня, завораживая… Не в силах противостоять его очарованию, Исабель бросилась к возлюбленному. На бегу она увидела, что сокол взмыл в небо и, плавно развернувшись, сел на верхушку высокого дерева поблизости от Джеймса. У нее словно камень упал с души, и дальше она уже не бежала, а летела, упиваясь восхитительным ощущением свободы.

Джеймс ее ждал. Он молча показал рукой на птицу, спокойно сидевшую под лучами утреннего солнца, и вновь затянул призывный напев. Сокол встрепенулся, наклонил голову, но, вопреки их ожиданиям, остался на месте и принялся охорашиваться.

– Наверное, ему все-таки больше по душе свобода, – разочарованно заметила Исабель.

– Я его понимаю, – ответил Джеймс. – Но путы все-таки надо снять. Покажи ему перчатку.

Девушка подняла левую руку. Сокол взглянул вниз и снова отвернулся. Исабель начала петь, однако птица осталась равнодушной к ее призыву.

Тогда Джеймс взял Исабель за свободную руку и стал подпевать. Их голоса слились в гармоничный дуэт, и волшебная мелодия потекла, как полноводная река, наполняя окрестный лес ощущением безмятежного покоя.

Сокол перестал охорашиваться и вдруг с клекотом устремился к людям, словно хотел присоединиться к их песне. Когда он уселся на перчатку, девушка тихонько рассмеялась, потом посмотрела на Джеймса и заплакала.

– Он считает хозяином нас обоих, – сказала Исабель, улыбаясь сквозь слезы. – Мы для него – одно целое.

Вложив путы ей в руку, Джеймс наградил сокола кусочком мяса из мешочка у нее на поясе и наклонился к возлюбленной:

– Думаю, ты не совсем права. Мне кажется, мы для него два разных человека, у которых на двоих одно сердце.

Он обнял ее и поцеловал. Покосившись на них, сокол тихонько заклекотал.

– Только, будь добра, держи его хорошенько, – рассмеялся Джеймс.

– Не волнуйся, теперь-то я его не потеряю.

– И никогда не пускай его по ветру в такую погоду, как сейчас, – добавил он. – Это верный способ лишиться хорошей птицы.

– Ты мне раньше об этом не говорил, – удивилась Исабель.

– Ну конечно, родная, – Джеймс притянул ее к себе, и они пошли обратно, тесно прижавшись друг к другу, – я еще многому должен тебя научить.

– А мне казалось, что я уже хорошо разбираюсь в ловчих птицах, – надула губки Исабель.

– Разумеется, любовь моя, – с нежностью улыбнулся он. – Но тебе предстоит узнать еще больше, гораздо больше…

Эпилог

Скинув одежду, Джеймс нырнул и с глухим всплеском ушел под воду. Обжигающий холод заставил его рвануться наверх, он выскочил на поверхность, глотнул воздуха и, опять уйдя под воду, быстро поплыл, чтобы согреться.

Достигнув каменной стены, он оттолкнулся от нее и поплыл обратно, навстречу теплым токам, шедшим от разогретых булыжников, уложенных в другой, мелкой части водоема. На середине, однако, что-то заставило Джеймса остановиться; он встал на дно – воды было по грудь – и, откинув со лба мокрые волосы, открыл глаза.

Освещенная золотистым светом единственного факела, высокая, тонкая, в простой шелковой сорочке, у пруда стояла Исабель и с улыбкой смотрела на него.

– Они пошли спать, – сказала она, – все до одного: и Квентин, и Патрик, и Маргарет, и сэр Гэвин из Авенила и наш пернатый Гэвин тоже. Мы так долго разговаривали, что я боялась тебя уже здесь не застать.

– Что ты, родная, я бы дождался тебя, даже если бы пришлось ждать всю жизнь, – ответил Джеймс, радостно блеснув глазами, потом лег на воду и поманил Исабель: – Иди ко мне.