Смертельные ловушки: Выживание американской бронетанковой дивизии во Второй мировой войне - Белтон Купер

В этот период штаб 1‑й армии направил в Дессау разведчиков из службы техобеспечения, чтобы те детально обследовали обнаруженный нами исследовательский и проектный центр Люфтваффе. Разведчики обыскали всё: ангары, опытные мастерские, чертежные. В некоторых комнатах обнаружились сейфы — их подрывали, чтобы открыть. Забирали все, что могло иметь хоть малейшую ценность для разведки. Тысячи чертежей, папок, моделей всех видов и размеров укладывали в ящики и грузили на машины. Наши ребята понимали, что все, что мы не вывезем, достанется русским.

В Нордхаузене сбор разведывательных данных шел в еще больших масштабах. Начальник артиллерийско-технической службы 1‑й армии полковник Джон Медарис сразу осознал, какое сокровище мы откопали вместе с центром производства и сборки «Фау‑2». Отправленная им на осмотр завода группа обнаружила, что подземные сооружения оказались еще обширней, чем нам представлялось. Многоярусные тоннели тянулись на глубине около 180 метров под поверхностью земли, совершенно неуязвимые для бомбежек. Производство ракет шло полным ходом, и прежде чем мы захватили фабрику, были изготовлены тысячи «Фау‑2», принесших разорение Лондону и южному побережью Англии. Однако теперь все площадки для запуска во Франции, Бельгии и Голландии были захвачены.

Благодаря титаническим усилиям Медариса ракетами и их деталями удалось загрузить пятьдесят железнодорожных вагонов. Кроме того, прежде чем передать этот район русским, мы успели эвакуировать не один грузовик небольших ракетных двигателей, запчастей и документов.

После войны Медарис получил генерал-майорский чин. Его усилиями при Редстоунском арсенале в Хантсвилле, штат Алабама, было организовано Ведомство баллистических ракет Армии США. Вместе с ним разработкой баллистических ракет и основ наших космических технологий занималась группа немецких ученых, возглавленная доктором Вернером фон Брауном. Фон Браун сдался нашим войскам в Южной Германии, когда мы вывозили материалы с ракетной фабрики в Нордхаузене. Хотя захват ракетного центра стоил нам больших жертв, он позволил Соединенным Штатам развернуть свою космическую программу и победить в «холодной войне».

Поскольку штаб дивизии регулярно снабжал информацией рядовой состав, а мы вдобавок могли ловить передачи Би-би-си, мы знали, что русские достигли окраин Берлина и начали решительный штурм города. Руины разбомбленного Берлина служили прекрасными позициями для обороны, и сохранившие верность Гитлеру войска заставили русских платить кровью за каждый шаг. Мы были рады, что не нам, а русским приходится вести этот бой. Но наконец мы услышали, что русские взяли город, а Гитлер мертв. Первой моей мыслью было, что диктатора пристрелили русские; лишь позднее я узнал, что он покончил с собой. Седьмого мая мы узнали, что генерал Йодль подписал капитуляцию. На следующий день в Берлине церемонию повторили для русских. Для 3‑й бронетанковой дивизии война в Европе подошла к концу.

Дармштадт и оккупационные войска

Вскоре после Дня Победы в Европе дивизия получила приказ перебазироваться в Дармштадт. Мимо пологих холмов Западной Германии мы двинулись по автобану на юг от Касселя. Дорога оставалась целехонька, но большая часть мостов была взорвана. В некоторых случаях уцелела только одна полоса движения — та, что вела на север. Должно быть, у немцев не хватило времени заминировать обе. Тогда нам приходилось просто перестраиваться на другую полосу.

Когда мы достигли северных окраин Франкфурта, стало видно, что город, хотя и подвергся жестоким бомбежкам, пострадал меньше, нежели Кельн. На центральных улицах уже расчистили завалы. Мы двинулись дальше, мимо железнодорожного вокзала, через реку Майн. Проезжая через северную часть города, мы миновали огромный комплекс приземистых зданий из бурого песчаника. Там располагалась центральная контора «I. G. Farben», крупнейшей химической компании в Европе. Вскоре здесь должен был разместиться штаб СЭС. Майн мы пересекли по мосту Бейли[86], укрепленному, чтобы выдержать наши танки М26. Все постоянные мосты через реку оказались взорваны, и наши инженеры лихорадочно трудились, чтобы заменить временными переправами хотя бы основные.

За рекой мы миновали крупный аэродром. Леса вокруг него были рассечены многочисленными неглубокими просеками шириной около 60 метров и длиной втрое больше. Землю залили бетоном, и на просеках оставляли самолеты. Хотя взлетное поле не раз подвергалось бомбежкам и штурмовкам, в этих укрытиях уцелело более двух тысяч совершенно неповрежденных машин, включая Ме‑109, ФВ‑190 и Ю‑88. Я был поражен тем, что Люфтваффе не показало себя лучше в воздушных боях в последние дни войны, имея такой запас боеспособных самолетов. Хотя дефицит топлива сыграл свою роль, основной причиной коллапса немецких ВВС послужила, по-видимому, нехватка пилотов.

Пока мы с трудом пробирались сквозь руины Дармштадта, я оценивал масштабы разрушений, и у меня холодело в груди. Англичане разбомбили город в феврале, в ходе ночного налета. Целью бомбежек были химические заводы «Мерк» на северной окраине города. Но в ночь рейда дул сильный северный ветер, и сброшенные на территорию завода сигнальные снаряды приземлились южнее, в центре города. А когда ведущий бомбардировщик сбросил груз зажигательных бомб и в городе начались пожары, остальные машины отбомбились по тем же, уже горящим мишеням.

Пожару таких масштабов стоит лишь разгореться, и от страшного жара дым и продукты сгорания вместе с горячим воздухом уносит вверх. В то же время свежий воздух устремляется в горнило пожара, еще более увеличивая интенсивность горения. Этот маленький ураган, называемый «огненной бурей», не только пожирает вокруг себя весь кислород, но и отравляет воздух окисью и двуокисью углерода. Будучи тяжелее воздуха, эти продукты горения опускаются на землю за границей выгоревшей зоны. В жилом районе, куда мы въехали — в миле к югу от огненного кольца, — население задохнулось или отравилось почти поголовно. Из шестидесяти тысяч жителей города в огненном аду погибло более сорока тысяч[87].

Ремонтный батальон разместился в прелестном жилом пригороде, в полутора милях к югу от пострадавшего города. Мастерскую мы устроили в новеньком, построенном из камня и кирпича здании ремонтного депо городской трамвайной сети. Напротив депо раскинулся красивый парк; вокруг широкого плавательного бассейна располагались площадки для различных игр, а за парком лежал лесопарк, пересеченный множеством тропинок. Парк окружали аристократические особняки, и мы заняли их под квартиры. Большая часть домов пустовала — их жители принадлежали к высшим деловым и правительственным кругам Рейха и опасались репрессий со стороны американцев из-за своей связи с нацистами.