Серебряная пуля - Алексей Атеев

Еще одной несчастной помогли расстаться с этим миром. Над прудом носились потревоженные утки, и их неистовое кряканье почему-то напоминало о наступавшей осени. Где же Иван? Илью все больше охватывала уверенность, что с ним случилась беда. Сразу после обеда позвонил Хохотва и попросил о встрече.

– Приезжайте, – бросил Безменов, а про себя подумал: «Опять предстоит услышать какие-нибудь псевдоисторические бредни». Он в который раз набрал номер редакционного телефона Осипова, потом номер его квартиры и, наконец, номер квартиры генеральши. Безрезультатно.

Часа в четыре появился Хохотва.

– У меня есть новости, – с порога сообщил он.

– Ну?

– Разыскал среди архивных залежей несколько документов, которые вроде бы свидетельствуют о реальном существовании у вогулов культа оборотничества. Документы еще дореволюционные…

– Погодите с вашими оборотнями, – раздраженно перебил его Илья, – извините за резкость, но пропал Осипов. Второй день не могу его разыскать. Побывал и дома и на работе: исчез человек. Я думаю, он скорее всего наткнулся на что-то интересное и решил сам в одиночку продолжить расследование. Удалось выяснить, что к нему в редакцию приходила генеральша Сокольская, с которой, собственно, все и началось. Помните, ее сына – студента МГИМО убили в конце апреля? Именно по ее просьбе Осипов ударился в частный сыск.

– Надо ее разыскать, – сказал Хохотва.

– Я понимаю, но и ее телефон не отвечает второй день.

– А домой съездить не пробовали?

– Собирался прямо с утра, но, сами понимаете, служба… То да се… Короче, не успел.

– Так поедемте вместе. Если, конечно, можно. Дорогой я вам расскажу подробности моих изысканий.

– Не возражаю, вы можете пригодиться. Сейчас главное найти Ивана.

«Жигуленок» рванулся с места и ввинтился в уличный поток.

– Где живет генеральша Сокольская? – поинтересовался Хохотва.

– Вестимо где: на улице Горького. Так чего вы там накопали?

– Донесение в канцелярию городской управы Югорска. Докладывает урядник… фамилия вылетела из головы. Датировано 1883 годом. Там описываются случаи массового помешательства в стойбище вогулов. Причиной якобы явился оборотень, которого предали самосуду. В принципе там описывается нечто похожее на рассказ этого Ванина, якобы один из людей племени неожиданно стал медведем и его пришлось убить, но в ходе репрессий пострадало еще несколько человек. Словом, кровавая расправа…

– Ванин! – хлопнул себя по лбу Илья, отчего на секунду выпустил руль и чуть не врезался в шедшую рядом «Скорую помощь». – Точно, Ванин! Именно к нему и надо идти за адресом этого пресловутого оборотня!

– Но он же, по-моему, убит?

– Да, конечно. Но коли он преследовал этого человека или кого уж там не один десяток лет, то наверняка родные, жена, скажем, в курсе дела. Хоть что-нибудь же он ей рассказывал. Итак, если мы не застанем генеральшу, тут же отправляемся к Ванину. Адрес у меня есть.

В огромном парадном на стульчике у лифта сидела сухопарая пожилая женщина и вязала. Она вскинула на вошедших острые глазки, поинтересовалась:

– Вы к кому, товарищи?

– К Сокольской.

– А по какому делу?

– А тебе какая разница, старая грымза? – сердито спросил Безменов, нажимая кнопку лифта.

– Вы что это себе позволяете?! – завопила сухопарая, – А ну пошел отсюда, хулиган, а то сейчас милицию вызову!

– Старший следователь уголовного розыска, – насупившись, бросил ей в лицо Безменов и сунул под нос удостоверение.

– Ай, батюшки, не признала, – залебезила бабка, – что-то не похожи вы на милиционеров.

– Поговорите у меня! – заорал Безменов.

– Вижу, вижу – свои, – совсем стушевалась сухопарая, – только нет ее дома, второй день нет.

– А где она?

– Укатила в Сочи.

– В Сочи?

– Так она сказала. Меня, говорит, не будет дней десять, уезжаю на юг. Мужчина при ней какой-то имелся.

– Как он выглядел?

– Да невидный такой. Мелковат. В кожаной куртке, штаны еще американские…

– Возраст?

– Лет тридцать пять. Она с ним сначала поднялась наверх. Потом через часок спустилась. Вся какая-то взъерошенная…

– Довольная?

– Да не то что вы думаете… Скорее напуганная.

– Бывают у нее мужчины? Вы этого, в кожаной куртке, раньше видели?

– Нет, первый раз с ней пришел, К ней обычно заходят такие вальяжные. Все один артист ходил… Прямо барин. Ну, брат еще ее бывает, иной раз заскакивает.

– У нее есть брат?

– Как же, на «Мосфильме» большой начальник, говорят, ну и мальчишечки разные наподобие покойного сыночка бывали. Но те больше к Валентину ходили. Последнее время их не видать.

– А как фамилия ее брата?

– Чего не знаю, того не знаю. Только помню, величают его Сергеем Васильевичем.

– Когда она уехала?

– Позавчера, часа в три. Я еще удивилась: на юг едет, а без вещей. Хотя для них, богатых, все уже на месте припасено. Не чета нам, серости.

– Вот черт, еще какой-то брат появился! – в сердцах произнес Илья, заводя машину. – Она, несомненно, уехала с Осиповым, все сходится: кожаная куртка, джинсы, сам плюгавый… Но вот куда они подались? Ладно, едем к Ванину.

Они колесили по Москве не меньше часа. Покойный литконсультант проживал аж в Теплом Стане. Долго не открывали, и наконец из-за двери послышался ломкий голос:

– Кто там?

– Из милиции, – сказал Илья, – открывайте.

Дверь отворилась, придерживаемая цепочкой, в образовавшейся щели показалось лицо подростка лет пятнадцати.

– Документы покажите!

Он долго разглядывал удостоверение, потом, видимо, успокоившись, звякнул цепочкой и пропустил визитеров в квартиру.

– Приходили же от вас! – произнес он с хмурым недоумением.

– Приходили, да не те, – стараясь не напугать мальчишку, весело сказал Илья. – А мать где?

– На работе, где ж еще.

– Тебя как зовут?

– Фома.

– Редкое имя. Это в честь деда, что ли?

– Да вы проходите, – не вдаваясь в подробности относительно своего имени, пригласил мальчик. Илья и Хохотва вошли в комнату, видимо, парадную, и уселись на диван-кровать. «Довольно скромно, – отметил про себя Илья, оглядывая обстановку, – а теперь им придется жить еще скромнее. Конечно, литконсультант не ахти какая птица, но все же кормилец». Он взглянул на худого высокого мальчишку и неожиданно для себя проникся к нему жалостью.

– Так почему тебя Фомой назвали? – поддерживая шутливый тон, продолжил он.

– Далось вам мое имя. Каждому приходится объяснять, зачем да почему… Назвал отец так, и все.

– Ты не сердись, – неожиданно сказал Хохотва, – я понимаю, редкое имя иногда кажется непривычным для уха, вызывает шутки… Я по себе это знаю.