Голос ночной птицы - Роберт Маккаммон

Мэтью стоял у окна, глядя на залитый солнцем поселок. Небо голубело, хотя ощущалось, что еще может хлынуть ливень. Он знал, что хочет услышать от него магистрат. Он знал, что ему так будет легче, но это была бы ложь. И он сказал тихо:

— Я бы очень хотел, чтобы это было возможно, сэр. Но мы с вами оба знаем, что это не так. Я смогу быть вашим клерком… я смогу быть под вашей опекой и жить в вашем доме… но я взрослый человек, сэр. Если я откажусь от битвы за правду, когда я ее вижу, что же я буду за человек? Уж конечно, не тот, каким вы меня учили быть. Поэтому… ты меня просишь о том, чего я не в силах тебе дать, Айзек.

Долгое, мучительное молчание. Потом раздался пустой, высохший голос магистрата:

— Оставь меня.

Мэтью вышел, унося ненавистный приговор вниз по лестнице, где ожидал Бидвелл.

Глава 3

— Магистрат вынес свое решение, — сказал Мэтью.

Рэйчел, сидевшая на скамье, завернувшись в грубое одеяние и надвинув на голову капюшон, не шелохнулась, когда Мэтью с Бидвеллом вошли в тюрьму. Сейчас она только кивнула, показывая, что понимает, какой документ сейчас будет прочтен.

— Давай послушаем!

Бидвелл так спешил, что потребовал идти пешком, а не ждать, пока будут готовы лошади и карета, и сейчас грыз удила от нетерпения.

Мэтью встал под люком в крыше, который был открыт. Развернув документ, он стал читать преамбулу спокойным, лишенным эмоций голосом. Бидвелл у него за спиной бегал туда-сюда. Но хозяин Фаунт-Рояла резко остановился, когда Мэтью дошел до фразы, начинавшейся словами: «Я признаю вышеназванную подсудимую виновной».

Раздался увесистый стук — это Бидвелл ударил кулаком по ладони в победном восторге. Мэтью вздрогнул, но внимание его было все обращено на Рэйчел.

— С оговоркой, — продолжал Мэтью. — Подсудимая не совершала убийство непосредственно, но вызвала его совершение своими словами, действиями или содействием.

— Ну да, но это ведь то же самое? — провозгласил ликующий Бидвелл. — С тем же успехом она могла сделать это собственными руками!

Мэтью чистейшим усилием воли сумел продолжать:

— По обвинению в убийстве Дэниела Ховарта я признаю вышеназванную подсудимую виновной, с оговоркой. — При слове «виновной» Рэйчел тихо вскрикнула и опустила голову. — Данная оговорка состоит в том, что подсудимая не совершала убийство непосредственно, но вызвала его совершение своими словами, действиями или содействием.

— Великолепно, великолепно!

Бидвелл радостно хлопнул в ладоши.

Мэтью яростно поглядел на его расплывшуюся физиономию.

— Вы не могли бы себя сдерживать? Здесь не пятицентовый балаган, где нужны возгласы с галереи для идиотов!

Бидвелл лишь расплылся шире.

— Да говори что хочешь! Только продолжай читать этот благословенный приговор!

Работа Мэтью — столько раз выполненная по повелению магистрата перед преступниками обычными и экстраординарными — превратилась в испытание выдержки. Он должен был читать дальше.

— По обвинению в колдовстве, — читал он Рэйчел, — я признаю вышеназванную подсудимую… — Тут ему почти наглухо сдавило горло, но страшное слово должно было быть произнесено, — виновной.

— О радостное слово! — чуть не крикнул Бидвелл.

Рэйчел не издала ни звука, только подняла дрожащую руку, будто то слово, которое неминуемо должно быть сказано, обрушится физическим ударом.

— Властью, данной мне как магистрату колонии, — читал Мэтью, — я настоящим приговариваю вышеназванную подсудимую Рэйчел Ховарт к сожжению на костре, как предписывает Королевский Закон. Приговор подлежит исполнению в понедельник, мая двадцать второго дня, года тысяча шестьсот девяносто девятого от Рождества Христова.

Закончив ненавистную работу, Мэтью уронил руку с документом.

— Часы твои сочтены! — сказал стоящий у него за спиной Бидвелл. — Пусть твой хозяин спалил сегодня школу, мы отстроим ее!

— Мне кажется, вам следует удалиться, — сказал Мэтью, слишком опустошенный, чтобы повысить голос.

— И ты пойдешь к своей награде на том свете, зная, что все твои попытки уничтожить мой город пропали зря! — бушевал Бидвелл. — Когда ты сдохнешь, Фаунт-Роял поднимется снова в силе и славе!

На эти язвительные комментарии Рэйчел не ответила, если вообще услышала их сквозь пелену обрушившегося на нее несчастья.

Но Бидвелл еще не закончил.

— Воистину это день, данный Богом! — Он не смог сдержаться: протянул руку и хлопнул Мэтью по спине. — Вы отличную работу сделали с магистратом! И превосходный приговор! А теперь… я должен бежать распорядиться насчет приготовлений! Чтобы вырезали столб, и, клянусь кровью Христовой, это будет лучший столб из всех, у которых была сожжена любая чертова ведьма! — Он бросил сквозь решетку гневный взгляд на Рэйчел. — Пусть твой хозяин всех своих демонов с цепи спустит на нас, чтобы вредить нам отныне и до утра понедельника, но мы это вытерпим! В этом, ведьма, можешь не сомневаться! И скажи своему чернохренному псу, что Роберт Бидвелл не знал в своей жизни неудач, и Фаунт-Роял не станет исключением! Слышишь? — Он уже обращался не к Рэйчел, а озирал тюрьму, и голос звучал надменно и громогласно, будто посылая предупреждение ушам самого Дьявола. — Мы будем жить здесь и процветать, какие бы мерзости ты ни напустил на нас!

Кончив хлопать крыльями, Бидвелл направился к выходу, но остановился, заметив, что Мэтью за ним не пошел.

— Пошли! Прочитаешь приговор на улицах!

— Я подчиняюсь приказам магистрата, сэр. Если он потребует, чтобы я прочел это публично, я так и сделаю, но не раньше, чем он прикажет.

— Нет у меня ни времени, ни настроения с тобой пререкаться! — Тут губы Бидвелла скривились в мерзкой усмешке. — А-а! Да, понимаю, чего ты тут забыл! Собираешься ее утешать! Видел бы Вудворд эту душещипательную сцену, она бы его еще на два шага к могиле подтолкнула!

Первым побуждением Мэтью было подойти и дать по роже так, чтобы то, что у этого типа вместо мозгов, из ушей брызнуло. Но весьма вероятная последующая дуэль ничего не дала бы, кроме работы могильщику да еще перевранного на табличке имени. Поэтому он сдержался и только бросил на Бидвелла кинжальный взгляд.

Бидвелл заржал, и это было как дуновение мехов на сдерживаемый Мэтью жар.

— Нежная и трогательная минутка между ведьмой и ее последним завоеванием! Клянусь, лучше бы тебе было полежать на коленях миссис Неттльз! Но делай что хочешь! — Следующая колкость была адресована Рэйчел: — Демоны, старики или младенцы в джунглях — тебе безразличен вкус, кого ты сосешь! Ладно, порадуйся напоследок, потому что в ближайший понедельник ты дорого за все заплатишь!

Он повернулся и совершил свой выход, подобно надменной птице, синева которой была цветом его костюма.

Когда же Бидвелл ушел, Мэтью понял, что слова — слишком слабое средство, чтобы передать его скорбь. Он свернул документ, поскольку его надлежало официально зарегистрировать в Чарльз-Тауне.

Рэйчел заговорила, не открывая лица.

— Вы сделали все, что могли. И за это я вам благодарна.

Голос ее, хотя слабый и безжизненный, был полон достоинства.

— Послушайте! — Мэтью шагнул вперед и взялся за прут решетки. — До понедельника еще…

— Уже близко, — перебила она.

— И все же время есть. Пусть магистрат вынес приговор, но я не прекращу свое расследование.

— Можете с тем же успехом и прекратить. — Она встала и откинула с лица капюшон. — Дело кончено, согласны вы с этим или нет.

— А я не согласен! — выкрикнул он. — И никогда не соглашусь! — Мэтью захлопнул рот, устыженный тем, что вышел из себя. Он уставился на грязный пол, подыскивая какое-то подобие членораздельного ответа. — Согласиться с подобным… это значило бы принять его, что для меня невозможно. Я никогда, никогда, сколько живу, не приму такого… такой неправильной казни невинной жертвы.

— Мэтью? — тихо позвала она, и он поглядел на нее. Они секунду смотрели друг на друга. Рэйчел подошла ближе, но остановилась, прилично не дойдя до решетки. — Живи дальше, — сказала она.

Он не нашел ответа.

— Я уже мертва, — сказала она. — Мертва. Когда в понедельник меня поведут сжигать, тело еще будет здесь, чтобы питать пламя… но той женщины, которой я была до того, как убили Дэниела, давно уже нет. С тех пор, как меня привели в эту тюрьму, меня не стало. В какой-то момент у меня была надежда, но сейчас я вряд ли вспомню, что это за чувство.

— Вы не должны оставлять надежду, — настойчиво сказал Мэтью. — Пока есть день, есть…

— Хватит, — сказала она твердо. — Пожалуйста, прекратите. Вы думаете, что поступаете правильно, ободряя мой дух… но это не так. Пришло время принимать реальность и отбросить эти… фантазии, будто меня можно спасти. Тот, кто совершил эти убийства, слишком умен, Мэтью. Слишком… демоничен. Против такой силы у меня нет надежды, и я не хочу притворяться, будто она есть. Притворство не поможет мне подготовиться к костру, а это сейчас — мой высший долг.