Миры (сборник) - Джо Холдеман

– А кто дразнит? – Джон полез в карман, выудил кусок рисового кекса и бросил на траву. Утка тут же выбралась из воды и принялась его клевать. – Надо делиться с братьями нашими меньшими. – Речь Ожелби была невнятной, глаза блестели от принятых им лекарств.

– Недалеко то время, когда ты пожалеешь, что не сохранил этот кусочек на черный день, – сказала Марианна. – Очень скоро девониты поставят всех нас на уши.

– Они еще не пришли в себя, – отозвался Ожелби. – Они все еще в состоянии шока.

Два года назад девонитов насчитывалось более пятидесяти тысяч. Большинство обитало на Девоне, тороидальном спутнике, шедшем по той же орбите, что и Ново-Йорк, отставая от него на три тысячи километров. Во время войны Девон был разрушен прямым попаданием; уцелело лишь несколько сот человек. Их спасли, и они присоединились к нескольким тысячам своих собратьев, которые к началу войны уже жили в Ново-Йорке.

Даже в благополучные времена женщины-девонитки старались иметь как можно больше детей, потому что их религия основывалась на культе деторождения. Теперь же они не только постоянно ходили беременными, но вдобавок принимали средства, гарантировавшие рождение двойни или тройни, чем вызывали глухое раздражение остальных обитателей Ново-Йорка. И это при том, что администрация, в целях экономии воды и продуктов питания, призывала на пять лет установить строгий контроль за рождаемостью.

О’Хара находилась в том же положении, что и большинство женщин Ново-Йорка. Когда она стала девушкой, у нее взяли полдюжины яйцеклеток, заморозили и поместили в хранилище, после чего сама она подверглась стерилизации. Если женщине хотелось иметь ребенка, она могла либо выбрать отца, после чего яйцеклетку оплодотворяли его семенем и имплантировали в матку, либо прибегнуть к партеногенезу – тогда яйцеклетка стимулировалась методом генной инженерии, начинала делиться, и в результате на свет появлялась дочь, точная генетическая копия своей матери. Поскольку любая из этих процедур могла быть проведена лишь в специальной клинике, администрация, де-факто, держала контроль над рождаемостью в своих руках. Многие, и О’Хара входила в их число, предпочли бы на несколько лет прикрыть клиники искусственного оплодотворения. Для этого не требовалось ничего, кроме простого распоряжения администрации (хотя нашлись бы и такие, кто поднял бы шум), поскольку в Декларации Прав Человека не содержалось и намека на право рожать и растить детей.

Тут, однако, имелась одна загвоздка. Право на свободу вероисповедания было гарантировано Декларацией однозначно, а взгляд на женщину как на машину, исправно пекущую детей, являлся краеугольным камнем религии девонитов. Стерилизация, естественно, рассматривалась ими как смертный грех, а оплодотворение должно было происходить только так, как в старые добрые времена. За пять лет удачливая девонитка могла беременеть шесть-семь раз.

– Пока они имели в своем распоряжении собственный Мир, – заметил Андерсон, – у них был свободный выбор: либо кормиться своим трудом, либо подыхать с голоду.

Ожелби немедленно встал на защиту девонитов:

– Но они вскоре и будут кормить себя сами. У них больше тысячи волонтеров пашет на строительстве сельскохозяйственных сверхмодулей.

– Это не успеет сработать, – сказала О’Хара. – Я видела расчеты. Прикиньте сами, сколько уйдет времени, чтобы заново, с нуля, воссоздать почву. Детей они стругают куда быстрее.

– Я думал, они смогут использовать Девон...

– Верно. А точнее – то, что от него осталось. Нам всем очень повезет, если им удастся регенерировать хотя бы процентов десять верхнего слоя почвы. Но купола разрушены, а почва два года находилась в открытом космосе. Она бесплодна и обезвожена. Потребуется много воды; потребуются черви и микроорганизмы.

– И азот, – вставил Андерсон, – и углерод. Перво-наперво, углерод. Старая песня.

То была вечная проблема, старая, как Миры. Металлов хватало: Ново-Йорк представлял собой выдолбленную изнутри гигантскую глыбу из стали и никеля. Другие металлы и кислород поставлялись с Луны. Но животные и растения, служившие людям пищей, нуждались в углероде, азоте и воде. Хотя каждая молекула этих драгоценных веществ вовлекалась в замкнутый регенеративный цикл, такой процесс, при всей тщательности, не был идеальным. Имели место неизбежные потери, а потому сельскохозяйственный цикл считался замкнутым лишь условно: он не мог долго обеспечивать даже то население, которое обитало в Ново-Йорке. Не говоря уже о росте численности. До войны между Землей и Мирами шла активная торговля: Земля поставляла водород (при сжигании которого получали воду и энергию), углерод и азот, а Миры переправляли на землю материалы и лекарства, производство которых было возможно лишь в невесомости. Поэтому население Миров непрерывно росло.

– Больше ни хрена нет, – сообщил Ожелби утке, суетливо и нервно ковылявшей взад-вперед у его ног. – Пожалуй, мы в лаборатории слегка оторвались от реальности. Я поневоле рассуждал так, будто Декадной окажется в нашем распоряжении уже завтра.

Декалионом назывался СС (углеродисто-хондритный) астероид, чья орбита медленно сближалась с орбитой Ново-Йорка. На нем можно было наладить разработки азота, углерода, водорода и других полезных ископаемых, но приходилось ждать еще пять лет, Ожелби занимался проектированием фабрик и механизмов, которым предстояло работать на сырье с Декалиона. Но пока имелось лишь маленькое опытное производство, где использовалась СН-содержащая руда, поступавшая в небольших количествах с Луны. Продукция этого производства была мизерной и никак не могла повлиять на общую демографическую ситуацию.

– Если бы только они согласились подождать несколько лет, – сказал Андерсон. – Мы обязательно восстановим Девон. Но немного позже. Сейчас важнее всего решить проблему Декалиона.

Первоначально проект буксировки астероида на орбиту Ново-Йорка был рассчитан на двадцать восемь лет, но война смешала все карты. Приходилось поторапливаться. Именно поэтому восстановлением сельскохозяйственных модулей занимались недоучки-дилетанты, а большинство профессиональных строителей-монтажников лихорадочно клепало мощные ракетные двигатели и сооружало буксиры, работавшие на солнечной энергии, которые могли быстро доставить эти двигатели на Декалион. Если бы удалось выдержать такой авральный темп работ достаточно долго, то время, оставшееся до перевода астероида на новую орбиту, можно было бы сократить с девятнадцати лет до пяти.

– Просто все происходит слишком быстро, – пожаловалась О’Хара. – Если две тысячи женщин твердо намерены выдавать на-гора по два и восемь десятых младенца ежегодно, в течение пяти лет, то в итоге мы будем иметь двадцать восемь тысяч новых ртов. А это – десятипроцентный прирост населения, причем нетрудоспособного! И если все они вырастут девонитами, то еще через пятнадцать лет налицо окажется изрядная порция новой закваски. Так что через пару поколений почти все население Миров будет состоять из лысых как колено праведников, непрерывно трахающих друг друга. – О’Хара запустила в озеро плоским камешком, и тот запрыгал по воде, отклоняясь вправо. – Не хотелось бы мне тогда оказаться на месте координатора!