Война закончилась, львёнок (СИ) - "Линадель"

От этих слов Люциус напрягся, его челюсти сжались он начал стучать пальцами по обивке дорогого кресла и о чем-то размышлять. После чего одним махом осушил свой бокал.

— Этого нельзя допустить, — наконец сказал он.

— Да уж постараемся, — язвительно ответил Северус, — я доложу Кингсли обо всем, возможно, будут предприняты меры…

— Я ожидал более активных действий от Министерства, — недовольно сказал Люциус.

— Как и я, но, похоже пока Пожиратели смерти не трогают магический мир всех все устраивает

— И даже не заботятся о Статуте, — протянул Люциус. Прищурившись, он снова посмотрел на Гермиону и в его глазах мелькнуло какое-то выражение, которое она не смогла прочесть. — Так вы встретились с ними и что дальше? Не могли придумать ничего лучше, чем вступить в бой? Думал ты умнее, Северус.

— Гермиона решила, что бежать не по гриффиндорски, — легкая насмешливая улыбка коснулась его губ, — и действовать дипломатично тоже. Проще кинуться в бой…

— С оборотнями, — Люциус проговорил эти слова словно поставил ей диагноз, он недоверчиво покачал головой. — Да десяток Пожирателей были бы лучшей альтернативой. Ты не смог объяснить это своей… Мисс Грейнджер?

Люциус снова встретился с ней взглядом, затем его глаза медленно скользнули ниже, обежав ее тело. Гермиона увидела в них легкий интерес. Северус щелкнул пальцами, привлекая внимание Малфоя.

Пока на нее никто не смотрел, Гермиона опустила взгляд. Она и не подозревала, что ее переодели. Не чувствовала этого. Ее ребра и грудь были плотно перебинтованы, впрочем, как и шея, а сверху просто накинули белую рубашку. Вероятно, принадлежащую Люциусу: на манжете была вышита золотая буква «М». Ее ноги были полностью открыты, лишь слегка прикрывая белье. Гермиона попыталась натянуть ослабевшими пальцами плед, которым были укрыты ноги до колена. Но у нее ничего не выходило. Однако своей возней она привлекла внимание Северуса, и он, взмахнув рукой, заставил плед подтянуться выше.

— Но вы все-таки справились, — Люциус вскинул бровь, его глаза насмешливо осмотрели друга, — хотя признаться, не думал, что доживу до того дня, когда увижу тебя настолько побитым.

— Это… Это моя вина, — хрипло и негромко произнесла Гермиона. Говорить было сложно из-за боли в грудной клетке. — Северус отвлекся, спасая меня и… Потерял преимущество.

— Ну кто бы сомневался, — закатил глаза Люциус.

— Ты была великолепна, — проговорил Северус, глядя на нее, и она с благодарностью подняла свои яркие карие глаза, — все сложилось лучшим образом, потому что мы живы.

Гермиона кивнула, понимая, что он просто хочет ее утешить. Никто не упоминал о том, что она убила двоих оборотней. И она сама избегала об этом думать. Она боялась вспоминать, что совершила, почему совершила и что теперь будет с ней. Сейчас она почти ничего не чувствовала по этому поводу. Но у нее вообще было странное состояние. Мозг словно не работал.

— Ты сказал, что вернул долг Мунганду, — пролепетала Гермиона, глядя на Северуса, — что это значит?

— Так получилось, что однажды он спас мне жизнь. Это было давно, он не был так озлоблен и был неплохим парнем, особенно в сравнении со своим братом.

— Теперь, видимо, он изменился, — заметил Люциус, — не хотел бы я встретится с ним, если он становится похожим на Фенрира. Раньше у меня была власть над ними, но сейчас все изменилось.

Люциус задумчиво осмотрел Гермиону и осушив бокал, поставил его на пол.

— Я приказал эльфу приготовить для тебя еще одну гостевую, — обратился Люциус к Северусу, поднимаясь, — тебе помочь дойти?

Тот покачал головой, глядя на Гермиону.

— Я останусь здесь.

Гермиона посмотрела на него, и благодарность заполнила ее сердце. Он нужен ей сегодня. Она не могла остаться одна в эту ужасную ночь. Девушка боялась последствий от столь темных заклятий.

Изучающий взгляд Люциуса, казалось, оставит в ней дыру.

— Если потребуется помощь, я наверху, — сказал он Северусу, и тот кивнул.

Стоило им остаться вдвоем, Северус осторожно встал и медленно накинул на себя рубашку. Пальцы его левой руки очень плохо слушались, и перед глазами Гермионы встала картина как Мунганд впивается в его руку когтями, пытаясь освободиться из удушающего захвата, рвет кожу и сухожилия, и кровь выплескивается, измазывая руки и лица. Везде кровь.

Гермиона зажмурилась, стараясь прогнать образы, которые словно только и ждали удобного момента, чтобы обрушиться на нее.

Волчьи глаза и перекошенное злобой лицо, когда оборотень поднимает ее за шею, отрывая от земли. Испуганное выражение другого противника, когда он понимает, что сейчас умрет. Его безвольное тело, упавшее в следующий момент и пустые глаза. Такое послушное и разумное адское пламя, обещавшее сделать все что она захочет — убить всех, если она захочет. И голоса в голове, обещающие помочь, если она их позовет. Сейчас ей казалось, что с ней говорила сама Тьма.

Гермиона заметила, что закусила губу до крови, только когда Северус подошел к ней и дотронулся до ее руки, судорожно сжимающей покрывало, которым она была укрыта. Гермиона распахнула веки, встретившись с темной бездной его взгляда.

— Люциус дал тебе мощное успокоительное, — сказал Северус, поглаживая большим пальцем кожу на ее руке, — поэтому мысли путаются, а тело плохо слушается. Это поможет пережить откат. Будет немного полегче. Я буду рядом. Сколько потребуется.

Гермиона смотрела на него и понимала, что он сейчас единственный на всем свете, кто принимает ее безоговорочно. Он уже знает обо всем, но поддерживает. Ранен сам, гораздо сильнее чем она, но стойко сидит на краю кровати, обещая быть рядом. Она и не догадывалась что так бывает. Безусловно.

Девушка потянула на себя его руку. Она помнила, как помогли объятия Луны, когда ей было плохо и, посмотрев на него, сказала:

— Ляг со мной, Северус, прошу, — ее голос звучал очень тихо.

К счастью, его не пришлось просить дважды. Северус аккуратно лег рядом, стараясь особо не шевелиться, потому что собственные раны все еще болели, несмотря на то, что зелья творили чудеса, и кое-какие повреждения уже затянулись новой кожей. Он обнял Гермиону, привлекая ее к себе.

В его объятиях девушка провалилась в тревожный сон. Но он продлился недолго. Среди ночи она проснулась судорожно цепляясь за его рубашку.

— Северус… — она едва могла вымолвить его имя: так сильно боль сдавливала легкие, — мне плохо…

— Я знаю, — шептал он ей в ее волосы, пока ведьма цеплялась дрожащими пальцами за ткань его рубашки, — когда не принимаешь тьму, она может быть жестокой. Скоро это кончится.

Тело била крупная дрожь. Мало того, что у нее была высокая температура из-за инфекции, так еще и внутри все скручивало. Холод расползался, причиняя ужасную боль. Даже дышать становилось тяжело, и грудную клетку сдавило так, что Гермиона больше не смогла глубоко вздохнуть. Лишь издавала легкие хрипы, погружаясь в состояние, когда ты где-то на границе реального мира и темноты, которая уже не выглядела безопасной.

Когда Северус услышал ее хрипы, при попытке втянуть воздух, он понял, что дело плохо. Приподнялся на локте над Гермионой и убрал волосы с лица, внимательно вглядываясь в ее глаза. Они были подернуты дымкой, взгляд был расфокусирован.

— Посмотри на меня, ну же девочка, посмотри, — его рука легла на ее щеку, слегка поворачивая ее лицо к себе, — Гермиона…

Девушка не откликалась, глядя в одну точку. Она уже была далеко. Началось.

Снейп знал, что самый пик приступа длится примерно пятнадцать-двадцать минут. Главное пережить этот ужасный момент.

Северус наклонил голову и поцеловал ее в лоб, осторожно прижавшись губами. Гермиона закрыла глаза.

Крепче прижимая ее к себе, он продолжил целовать ее лицо, проходя горячими губами по ее закрытым векам, россыпи веснушек на щеках и носу. Он касался легкими поцелуями её кожи, обещая, что скоро все закончится. Она медленно выдохнула, и ее ресницы дернулись, в попытке открыть глаза, но веки оказались слишком тяжелыми.