Вельяминовы. За горизонт. Книга 2 - Нелли Шульман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Подросткам на таком спектакле делать нечего. Впрочем, для нас поставили телевизор в библиотеке… – девчонки побежали к медленно раздвигающемуся занавесу.
Сэм вздрогнул от нежного голоса, совсем рядом:
– У тебя есть ложка… – голубые глаза Луизы смеялись, – самое вкусное всегда остается на дне миски… – Сэм забыл про ложку в кармане фартука. Беспомощно оглядевшись, он схватил чистую со стола отца:
– Ты любишь взбитые белки… – девочка облизнулась:
– Больше всего на свете, но бабушка говорит, что леди не пристало вылизывать кухонную посуду… – над розовой губой остался белый след, – когда она увидела, что Леона ест сырое тесто для печенья, ее чуть удар не хватил… – Сэм зачем-то пробормотал:
– Я умею печь такое печенье, американское, с шоколадными каплями. И кексы тоже, то есть маффины. Там другое тесто, не такое, как в наших кексах… – он оборвал себя:
– Прости, тебе неинтересно… – Луиза устроилась на краю стола. Сэм потянулся за свободным передником:
– Надень, а то испачкаешься. У тебя красивое платье… – он надеялся, что Луиза не заметит румянца на его щеках:
– В конце концов, здесь много народа, жарко… – он извинился:
– Позволь, я тебе помогу… – испачканная белками ложка мазнула его по руке. Луиза хихикнула:
– Отчего же, очень интересно… – Сэм, даже не думая, вытер ладонь о ее передник. Мисс Бромли таинственно сказала:
– Моя няня была из ваших мест, с запада. Она говорила, что если парень вытирает руки о передник девушки, он непременно в нее влюбится. Спасибо, очень вкусные белки. Я побежала, сейчас начнется представление…
Ложка звякнула о чашку. С другого конца гостиной раздалась знакомая мелодия заставки к детской программе BBC. Сэм вытащил ложку на поднос с грязной посудой:
– Еще говорят, что если в одной чашке окажется две ложки, то в семье надо ждать свадьбы. Одна ложка там была, а она оставила вторую… Брось, ерунда. Отправляйся в подвал мыть посуду, Сэмюель Берри…
Не оборачиваясь на гостей, парень потащил поднос в коридор, к черной лестнице.
На экране закрутилась заставка. Ракета понеслась к маленькому шарику Луны, в правом верхнем углу. Из сопла вырвались буквы: «Люди в космосе». Заиграла зловещая музыка, камера скользнула по выстроенным в павильоне декорациям лунной базы.
С персидского ковра донесся хруст ореха. Уверенный голос сказал:
– В этой серии они найдут пропавший космический аппарат… – на прошлой неделе начальник лунной базы, полковник ВВС США Эдвард Мак-Каул, пережил неприятное объяснение с Землей, из-за исчезнувшего на орбите Луны научного спутника. Юный Ворон разжевал орех:
– Вряд ли конструкцию захватили русские, а инопланетян не существует… – Ник возмутился:
– Прошло всего пять серий, они едва построили базу. Инопланетяне просто пока не показывались. Они выжидают, следят за развитием событий… – Мак-Каул, в скафандре, распоряжался отправкой на обратную сторону Луны наземной исследовательской машины:
– Она упадет в расселину, – со знанием дела сказал Ворон, – но доберется до места крушения спутника… – Ник фыркнул:
– Позвони режиссеру, всезнайка, расскажи, как снимать кино… – собравшиеся у телевизора мальчишки зашумели.
В детской на Ганновер-сквер еженедельный просмотр «Людей в космосе» считался таким же обязательным, как умывание или уборка комнаты:
– Впрочем, нет, – усмехнулся Максим, – парней иногда бывает не загнать в ванную, но от телевизора их не оторвать… – американцы снабжали серии о героических колонистах на Луне подробным научным комментарием. Максим точно знал, что юный Николас Смит, как его звали в школе, выяснил адрес студии, где снималась программа. Кузен отправил в Америку выстуканное на машинке письмо:
– Он предлагает свои идеи для сценариев, – вспомнил Максим, – а Ворон просится в актеры… – юный баронет резонно замечал, что на базе должны когда-нибудь появиться дети.
Одним глазом следя за унылой панорамой Луны, Максим покосился в свои карты. Наследный герцог вытянул ноги:
– Сдавайся, – предложил Маленький Джон по-русски, – никаких шансов у тебя нет. Ты разбит, как Наполеон под Москвой… – акцент кузена всегда напоминал Максиму о дяде Джоне:
– Он тоже так говорил, как в Прибалтике… – когда отец вернулся из России, Максим сказал кузену:
– Видишь, надо не терять надежды. Я знал, что папа приедет, и ваш отец тоже выберется из СССР… – он заметил тоску в светло-голубых, прозрачных глазах. Маленький Джон отозвался:
– Фрида мне тоже так написала. Она была малышкой, когда дядя Авраам застрял в СССР, и почти ничего не помнит, однако тетя Эстер тоже его ждала. Она не сомневалась, что дядя Авраам выживет… – о старшем брате и кузене, отправившемся в Восточную Германию, они почти не говорили:
– Нечего говорить, – Максим, еще раз сверился с картами, – Теодор-Генрих не знал, что папа вернется, поэтому и перешел границу. Но он бы все равно перешел, он выполняет свой долг… – никто из них, даже Густи, не знал, под каким именем Теодор-Генрих обосновался в ГДР:
– Однако он упорный, – подумал Максим, – он добьется своего, как мы с Маленьким Джоном добьемся… – кузен собирался в Кембридж, на факультет восточных языков:
– Арабский и русский мне всегда пригодятся, – замечал наследный герцог, – после университета я займусь секретными миссиями, а тебе предстоит надеть мантию и парик, будущий адвокат Волков… – по мнению Максима, мантия и парик могли подождать:
– В Кембридж я поступлю, так и быть, – хмыкнул он, – но папа не сразу передаст мне контору. В конце концов, ему только сорок пять, то есть исполнится в следующем году. Мистеру Бромли семьдесят, как дяде Джованни, но пока ни тот, ни другой не собираются в отставку… – Максим хотел поработать под началом матери, на Набережной:
– В конце концов, у меня в России застряла старшая сестра… – отец и мать рассказали ему о Марии, – папа думает, что ей удалось скрыться от Комитета, что она жива. Если жива, то надо ее найти, и привезти домой. В любом случае, Питеру всего одиннадцать лет… – на рабочем столе у окна младший брат затеял игру в «Монополию», – он еще долго останется при маме. Он поступит в Кембридж, будет изучать экономику, унаследует компанию…
Отпив чая, подросток согласился:
– Пожалуй, ты прав, я проиграл. Ты молодец, лихо с картами управляешься… – наследный герцог, высоким тенорком весело напел:
Цыганка с картами, дорога дальняя.
Дорога дальняя, казенный дом.
Быть может, старая тюрьма центральная
Меня, парнишечку, по новой ждет….
– Сплюнь через левое плечо, – посоветовал Максим, – папа сидел в Таганке… – Маленький Джон тасовал колоду:
– Не волнуйся, я туда не собираюсь. Полина вроде на представлении, – он оглядел комнату, – она присмотрит за Паулем… – Пауль, как ребенок, любил театр и всегда устраивался в первых рядах. Максим покачал головой:
– Нет, он в углу, опять играет сам с собой в шахматы. Это Лаура пошла в гостиную… – кузина приехала на праздник в пышном платье цвета слоновой кости:
– Она надевала его на прием весной, по случаю ее первого причастия… – вспомнил Максим, – к ее волосам такой цвет очень идет… – шелковистые пряди цвета темного ореха она уложила над высоким лбом:
– Словно корона, – тоскливо подумал мальчик, – на приеме она носила диадему. Лаура тогда была очень красивая. Хотя она всегда красивая… – сегодня в локонах кузины трепетала искусная белая лилия:
– Знак чистоты и непорочности, – Максим поднялся, – оставь, она верующая католичка, а ты православный. Сам папа римский прислал ей поздравление с первым причастием. И вообще, я ее на год младше… – в их возрасте такое считалось важным. Бросив в рот ромовый шарик, он словно невзначай сказал:
– Фрида тебя старше, она весной родилась, а ты осенью… – наследный герцог фыркнул:
– Ну и что? Она меня еще и выше на голову. Какая разница, она друг, мы с ней переписываемся. Она интересуется историей и археологией, и я тоже… – недоверчиво выпятив губу, Максим засунул руки в карманы твидового пиджака.
Наследный герцог
