История франков - Григорий Турский

Третьим мужем жены Вилиульфа стал сын герцога Бепполена. Все знали, что он уже оставил двух жен, отличался низостью привычек и похотливостью. Когда он пылал страстью, то вступал в связи, оставлял жену и сходился со служанками. Устав от первой женитьбы, он стал искать возможностей вступить во второй союз. Со второй женой он обращался точно так же и затем попытался проделать то же самое с женщиной, на которой женился en troisiemes noces[239]. «Плоть и кровь не могут наследовать Царства Божия» (1 Кор., 15: 50). И с этим уже не поспоришь.

14. Поскольку Эгидия, епископа Реймсского, заподозрили в тяжком преступлении против короля, за что другие расплачивались жизнью, он собрал богатые дары и направился к Хильдеберту просить прощения. Перед этим он получил клятвенное заверение в храме Святого Ремигия, что ему не причинят никакого вреда ни при каких обстоятельствах.

Он получил аудиенцию у короля и ушел с миром. Он также помирился с герцогом Лупом, о котором я вам раньше рассказывал, – именно по наущению Эгидия Лупа отстранили от должности герцога в Шампани. Известие об этом сильно раздосадовало короля Гунтрамна, поскольку Луп обещал ему не заключать договора с Эгидием, который, как все знали, был врагом этого короля.

15. Примерно в то же самое время[240] король Испании Реккаред, движимый милостью Господней, собрал епископов в своей церкви, чтобы сделать следующее объявление: «Почему между вами и теми епископами, которые называют себя православными католиками, продолжается раскол? Почему они совершают многочисленные чудеса в то время, как вы не способны сделать нечто подобное? Я хочу, чтобы вы встретились и обсудили положение. Только тогда я пойму, где лежит истина. Или они примут нашу веру и поверят в то, что вы проповедуете, или же вы признаете истинность их веры и присоединитесь к догматам, выраженным в их учении».

Так и сделали. Епископы обеих сторон встретились вместе. Еретики выдвинули доводы, которые я часто описывал, в доказательство своей веры. Точно так же и епископы нашей собственной церкви, в свою очередь, выдвинули положения, которые, как я показал в своих предыдущих книгах, эта секта раскольников так часто порочила, но не могла опровергнуть.

Король же прежде всего установил, что не было никакого чуда в исцелениях больных, осуществленных еретическими епископами. Он вспомнил, как во времена правления его отца один епископ (арманский. – Ред.) был известен своей похвальбой и заявлял, что может вернуть зрение слепому с помощью своей ложной веры, возложив руки на слепого. Тем самым он обрекал его на длительную слепоту, что не мешало ему продолжать свои деяния, о чем я уже более подробно рассказывал в своей книге о Чудесах.

Тогда Реккаред призвал епископов Господа. Они наставили его в том, что следует поклоняться триединому Богу в виде Отца, Сына и Святого Духа, что Сын не менее важен, чем Отец или Святой Дух, что Святой Дух важен так же, как и Отец или Сын. Он также должен признавать эту Троицу равной и всемогущей, как и истинный Бог.

Реккаред воспринял истинность того, что услышал. Он положил конец спорам и принял истинную веру и через осенение Святым Крестом и миропомазание уверовал в Иисуса Христа, Сына Господа, равного Отцу и Святому Духу, царствующего во веки веков. Аминь. Затем он отправил послов в провинцию Нарбон[241], чтобы население там могло исповедовать истинную веру.

В те времена там жил арианский епископ Аталох, который своими пустыми заявлениями и ложным толкованием Священного Писания вызывал такие волнения в церквах Господа, что его самого принимали за Ария, у которого, как писал историк Евсевий, выпали внутренности в отхожем месте. Аталох попытался помешать верующим из своей секты принять этот переход. Только несколько льстецов продолжали поддерживать его, что делало его положение еще более тяжким. Он отправился в свою келью, положил свою голову на подушку и испустил свой мятежный дух. Так и случилось, что те еретики, что проживали в той местности, отреклись от своей ложной веры и признали Троицу, единственную и неделимую.

16. После этого Реккаред направил послов к Гунтрамну и Хильдеберту, надеясь, что они заключат мир. Считая их своими единоверцами, он хотел объединиться с ними. Гунтрамн ответил послам с опаской: «Как они могли подумать, что я поверю им, когда именно они держали в плену мою племянницу Ингунду, предательски убили ее мужа, а сама она умерла во время длительного путешествия? Я не приму никаких послов от Реккареда, пока с Божьей помощью не отомщу тем, кто является моими врагами».

Получив такой ответ, послы отправились к Хильдеберту. В отличие от Гунтрамна он встретил их дружески. «Наш господин Реккаред, ваш брат, – говорили послы, – желает очистить себя от обвинения в том, что он замешан в смерти вашей сестры. Он готов доказать свою невиновность, принеся клятву или любым другим способом. Кроме того, он готов выплатить вашему величеству десять тысяч золотых монет. Он очень хочет стать вашим союзником, чтобы в случае нужды мы могли поддержать друг друга».

Выслушав послов, Хильдеберт и его мать пообещали, что сохранят нерушимый мир и дружбу с Реккаредом. Произошел обмен подарками. Затем послы попросили выслушать еще одно предложение: «Наш господин просит руки Хлодосинды, вашей сестры и дочери. Он считает, что союз с ней позволит прочнее утвердить предполагаемый между вами мир».

«Что касается лично нас, – в один голос ответили Брунгильда и Хильдеберт, – то мы готовы согласиться на помолвку, но не осмеливаемся сделать без согласия нашего дяди короля Гунтрамна. Мы пообещали ему, что не станем принимать важных решений, не посоветовавшись с ним». Получив этот ответ, послы Реккареда вернулись домой.

17. В тот год[242] всю весну шли необычайно сильные дожди. И когда обычно деревья и виноградники покрывались листвой, все накрыл снегопад. За этим последовал такой мороз, что виноградные побеги погибли вместе с теми плодами, что начали образовываться. Мороз был таким суровым, что даже ласточки и другие птицы, прилетевшие к нам из чужих стран, погибли от холода. Интересно, что больше всего мороз уничтожил в тех местах, где обычно не приносил никакого вреда, и вместе с тем не добрался туда, где обычно вызывал огромный ущерб.

18. Бретонцы вторглись в район Нанта, они нападали на сельские усадьбы, грабили их и уводили пленников. Узнав об этом, Гунтрамн велел собрать войско. Затем велел передать бретонцам, чтобы они возместили причиненный ущерб, иначе его войско порубит их мечами. Бретонцы перепугались и поклялись, что исправят все, что натворили.

Когда ему сообщили о новостях, король отправил к бретонцам посольство: Намация, епископа Орлеана, Бертрама, епископа Ле-Мана, а также нескольких графов и других известных людей. Также там были знатные люди из королевства Хлотаря, сына короля Хильперика. Послы направились в район Нанта и доставили все предписания короля Вароху и Видимаелю.

«Мы прекрасно знаем, что эти города принадлежат сыновьям короля Хлотаря, – ответили бретонцы, – и нам известно, что мы должны быть союзниками этих принцев. Без промедления мы заплатим за ущерб, который необдуманно был нанесен». Они дали заложников и подписали соглашения, по которым подтверждали, что в качестве компенсации выплатят тысячу золотых монет королям Хлотарю и Гунтрамну и что они никогда снова не вторгнутся на территории данных городов. Как только было достигнуто это соглашение, послы отправились домой и рассказали королю о переговорах.

Епископ Намаций остался в Нанте, поскольку ему нужно было возвратить некоторые поместья, расположенные в окрестностях города, которые потеряли его родственники. Три злокачественных нарыва выросли на его голове. В результате он почувствовал себя необычайно плохо и решил вернуться в свой собственный город как можно быстрее, но, проезжая через Анже, умер. Его тело перенесли в его собственный город и похоронили в церкви Святого Аниана, епископа[243]. На его место избрали Аустрина, сына Пастора.

Однако Варох вскоре забыл и о клятве, и о данном им обещании. Он не исполнил многого из того, что обещал. Он захватил виноградники Нанта, обильно приносящие плоды, и увез вино в Ван. Услышав об этом, король Гунтрамн снова вышел из себя и приказал войску выступить, но затем успокоился.

19. Внутренняя распря между жителями Тура, которая, как я уже описывал, почти окончилась, вдруг снова разгорелась. После убийства родственников Храмнезинда Сихар завязал с ним тесную дружбу, и они так привязались друг к другу, что часто обедали вместе и даже спали в одной кровати. Однажды, когда начали наступать сумерки, Храмнезинд приказал, чтобы приготовили ужин, и затем пригласил Сихара разделить его с ним. Тот пришел, и они вместе сели за стол. Сихар вскоре напился и начал издеваться над Храмнезиндом, а в конце сказал следующее: «Дорогой брат, ты должен быть благодарен мне за убийство твоих родственников. В твоем доме теперь достаточно золота и серебра, которым я возместил тебе сделанное по отношению к ним. Если бы я не заплатил штраф, ты бы жил в бедности и нужде».