Дневник из преисподней - Ирина Гордеева

чувствами. По тону сэра На Ат Лаэна нельзя было понять, чьей стороны он придерживается, но я понимала, что его гложет безмерное желание озвучить собственные вопросы. И только мой статус и отсутствие между нами дружеских отношений останавливают эти желания. Я не раздумывала долго над тем, что ответить ему на невысказанные мысли, ибо это было вопросом не моего положения, а доверия ко мне. И просто спросила:

— Вы доверяете мне, сэр Лаэн?

Он не смутился и не опустил глаз под моим пристальным взором, и ответил почти не раздумывая:

— Я доверяю принцу Дэниэлю, а он верит в вас.

— Тогда вы вправе знать, что я никогда не предавала доверие принца Дэниэля, сэр Лаэн.

Он долгое время молчал, наблюдая, как темнеет вода в его кружке от брошенной в нее травы олеанра, обладающей тонизирующим свойством. Казалось, он ждет продолжения, но я не горела желанием объяснять мотивы своих поступков.

Лишь по прошествии нескольких минут сэр Лаэн озвучил свои сомнения, мучительно подбирая необходимые слова:

— Милорд приобрел над вами определенную власть. Кто знает, как далеко зайдет его влияние в будущем. Верность милорду со временем может взрастить семена преданности. Вы не похожи на человека, способного нарушить взаимные клятвы и обязательства… — Голос Лаэна дрогнул, он закашлялся и отпил глоток чая, делая вид, что у него запершило в горле.

Я пожала плечами и допила чай.

— Вы не рассматриваете еще один вариант, сэр Лаэн. Нельзя нарушить обязательств, которых нет…

Моя кружка с грохотом опустилась на стол, и я продолжила:

— Я исполнила формальности нашей помолвки, но без взаимных клятв. Моя свобода не ограничена ничем, кроме моего слова, данного милорду три года назад. Я вынуждена гостить в его замке, ибо это стало условием возвращения принца Дэниэля и продолжения мирных взаимоотношений между братьями. Три года назад у меня не было выбора, и я написала письмо милорду не по своей воле, сэр Лаэн. В свою очередь милорд обещал мне жизнь и безопасность. Это немало! Сэр То Ан Коэн не видит дальше собственного носа. Совету и принцу Дэниэлю выгодно иметь рядом с милордом своего друга, не имеющего официальных обязательств перед милордом. Весьма недальновидно делать из меня предателя интересов принца Дэниэля, игнорируя мою искреннюю привязанность к нему.

— Тогда ваше присутствие на Совете необходимо. Это даст возможность принцу Дэниэлю принять правильное решение и вернет Совету его здравомыслие. — С этими словами сэр Лаэн встал и принялся неторопливо убирать со стола.

Немного подумав, я согласилась с ним, и сэр Лаэн отправил молодого слугу Го Ата к начальнику стражи города сэру Да Ахону с письмом о необходимости моего сопровождения до замка принца Дэниэля. Это было нашей первой ошибкой.

Не прошло и тридцати минут, как в дом вошли три стражника и предложили сэру Лаэну следовать за ними. Что-то не понравилось ему в их словах. Я даже не могу сказать, что именно. Лично у меня стражники не вызвали ни малейших подозрений или сомнений. И все же, чуть поколебавшись, сэр Лаэн попросил их подождать на улице, указав, что ему необходимо время, чтобы собраться.

Его слова мгновенно спровоцировали наших гостей, и они атаковали немедленно — никто из нас не успел бы произнести даже: «мама», не то что: «помогите».

Перемахнув через лестничные перила, я на ходу вытащила шпагу, успев заметить краем глаза, что сэра Лаэна потеснили сразу два воина, но он успешно отбил их первые атаки. Затем послышался грохот разбившейся тумбы, стоявшей у основания лестницы, после того, как сэр Лаэн одним ударом ноги отправил ее в ноги третьему стражнику, явно собиравшемуся заняться мною. Это подарило мне несколько мгновений, достаточных для того, чтобы благополучно приземлиться и занять стойку. Еще через мгновение мне пришлось вспомнить все, чему учил меня милорд, а моим мышцам забыть о вынужденном безделье последние три года.

Чудом избежав прямого удара в шею, я скользнула влево к правому боку противника, атаковав его в голову, но безуспешно. Зато после серии его атак, практически не имея возможности контратаковать, до меня стало доходить, что никто не собирается брать нас живыми. И у меня, как и у сэра Лаэна, шансы на выживание быстро падали, а его больная рука явно не могла справиться с двумя профессиональными фехтовальщиками.

Бой на глазах превращался в смертельную схватку, и мы с сэром Лаэном ее проигрывали. Это вызвало вполне объяснимый страх, но я не позволила ему овладеть собою окончательно. И все же страх разбудил во мне нечто, чему я не могла дать названия.

Бушующий в крови адреналин отбросил все высшие эмоции, до предела активизировав инстинкт самосохранения, который в свою очередь воздействовал на мое подсознание, где затаился тот, кто проник в мое тело из черной бездны озера, обретя наконец-то долгожданную свободу.

Желание выжить, страх, злость от осознания собственной слабости, недостаток боевого опыта и практики фехтования вызвали ненависть и желание уничтожить своего противника. Ночь, затаившаяся в сердце, проснулась, всецело поддерживаемая моим собственным разумом и желанием жизни.

Я даже не осознала, что произошло, но шпага вдруг стала продолжением моей руки, и с ее кончика сорвался маленький черный шар, который на огромной скорости врезался в грудь моего противника и на моих глазах растекся бесформенной лужей.

Стражник словно натолкнулся на невидимую стену, и на его лице отразилось изумление, а затем он закричал от боли так, что мороз прошелся по моей коже, и я похолодела от еще большего страха. Крик подействовал на всех, и я увидела, как сэр Лаэн и два его противника просто остановились и замерли в недоумении, обратив свой взор на моего врага, бьющегося в конвульсиях на полу от невыносимой боли, разрывающей грудь.

Эти мгновения дали Лаэну возможность нанести укол одному из стражников, который повалился на каменный пол, заливая его собственной кровью. Второй больше не пытался атаковать в ответ, совершенно ясно представив, что шансы неравны, и ретировался к выходу. Сэр Лаэн рванулся за ним, но в последний момент остановился и только опустил запоры массивных дверей, наглухо заперев свой дом.

Я с трудом перевела дыхание и наклонилась над поверженным противником, чей крик постепенно переходил в тихий стон, почти невыносимый для моих ушей. Я видела, как черная тень пульсирует на его груди, словно поглощая саму жизнь. Человек, лежащий на полу, умирал. Кожа лица прямо на глазах посерела и утратила краски.

В считанные секунды моя злость испарилась, уступив место совершенно иным чувствам. Действуя скорее инстинктивно, чем осознанно, я коснулась рукой черной тени, показавшейся на ощупь