Миры Непримиримых - Тимур Свиридов

– Оружие?

– Конечно! Зельда крепка, как кристалл, и не портится с годами. Она была бесценной, когда тангры еще не умели ковать металл. А после зельда перешла из категории инструментов и оружия в разряд драгоценностей. Она стала цениться по внешнему виду, чем прозрачнее – тем дороже. Тангры стали накапливать ее, стремиться к ней душой, ибо на нее в любой момент можно было обменять то, что нужно. Зельда превратилась для тангров в женщину – желанную женщину. Проклятье ей!

Старик с силой, неожиданной для его сухой руки, ударил раскрытой ладонью по каменному столу перед собой. Шлепок удара отразился от потолка и стен, вызвав интересный дрожащий резонанс в воздухе, это было как звуковой аккомпанемент к его словам.

– Там, – палец Ю-махо с огромным черным когтем указал на южную стену пещеры, где все скрывала темнота, – там оставались отаруги и дромаруги восьми эгиббардов, приезжавших на Большой Круг. Там комнаты для отдыха охраны. Только на их стенах было больше зельды, чем во всем Хоргурде!

Трудно было понять, чего больше присутствовало в его патетическом восклицании – гордости или отчаяния.

– А в этом гроте, на этих самых камнях восседали лучшие и могущественнейшие эгиббарды. Четырежды тут решалась судьба клана, и к большой выгоде Иллайньера! Но в пятый раз все пошло не так…

Голос Ю-махо упал, глаза его затуманились.

Тишина сгустилась в полутемном гроте. Стали слышны крики далеких птиц над скалами противоположного склона. Было странно, что на ровном пространстве каньона внизу не заметно следов земледелия. Светлый Рор уже давно перешел невидимую грань полудня. Ветер почти утих. На белой поверхности земли огромным конусом лежала тень великолепной горы Ннор-от-эйриг, или просто Нортриг, как ее звали варвары…

Дар поднял с пола сухую ветку и, переломив ее пополам, положил в почти угасший костер, еще живой за великолепно обработанными и подогнанными камнями костровища. Затем подбросил еще одну. Старик повернулся на звук и некоторое время задумчиво смотрел в разгорающееся пламя. Потом снова раздался его тихий голос:

– Чужак, называющий себя Даарр, слишком много памяти хранит мое беспокойное сердце. Я могу вспоминать былое дни и ночи без остановки… Не думаю, что тебе интересно выслушивать бесконечные истории чужого клана.

– Нет, почему же…

– Задавай лучше свои вопросы, – жестко отрезал Ю-махо, – и я постараюсь на них ответить.

Дар неуверенно поскреб когтем край головного шлема.

– Ваши города были разграблены?

– Еще как! Они унесли все, до чего смогли добраться. Только те, кто слишком сильно искал, залезли в подземелья, из которых не смогли выбраться.

Мрачная улыбка осветила его черты.

– Их кости до сих пор украшают пещеры этих гор. С нетронутыми латнирами.

– Враги унесли всю зельду?

Вместо ответа Ю-махо только шире улыбнулся, сузив глаза до щелочек.

– А что стало с Цараккланами ваших городов?

– Ты имеешь в виду, выжила ли моя цнбр? – Старик кольнул его острым взглядом.

– И то и другое.

– Города пали и были захвачены. Цараккланы разбиты. Атсинбирг выжжена кислым огнем до корней. Корни отмерли…

– И твой корень умер?

– Я этого не сказал! – Ю-махо одарил Дара яростным взглядом. – Напротив, сегодня мы говорили о том, как моя цнбр помогает тебе! Чужаки уничтожили все, до чего смогли дотянуться их грязные когти. Но очень многое они даже не представляли, где искать. Горы – не равнина. Горы созданы, чтобы прятать.

– Спрятали ли эти горы ваших детей и женщин?

Старик медленно вздохнул и с тоской посмотрел на далекие вершины. Было похоже, что он размышляет, стоит ли отвечать.

– Я могу сказать, что да, – шепнул он. – Горы укрыли очень многих. Но это ничего не дало.

– Почему?

– Враги боялись нас слишком сильно. Они не хотели оставлять никаких надежд на возражение ю'Линнора. А тангры… Тангры должны есть, чтобы жить. Они не могут питаться землей, как цнбр. Они должны есть еду. Но чужаки не уходили, они провели здесь годы. Там, – он указал рукой вниз, в занесенные снегом запущенные поля каньона, – стоял лагерем один из элитаров б'Рвана. Они уничтожали любые найденные посевы и тех, кого находили сеющими. Ю'Линнор умирал очень долго. Тангр за тангром, семья за семьей… Я – последний, кто еще жив. Но я – махо клана!

Старик приосанился. Не мускулы подняли его голову. Великая печаль и великая гордость сделали это.

– Почему они напали на вас?

Юйра усмехнулся:

– К моменту последней войны ю'Линнор был окружен только дружелюбно улыбающимися соседями. Острота наших шиташей определяла глубину этой дружбы. Но пришел день, когда эгиббарды решили, что мы сильнее всех. Этот день стал днем падения ю'Линнора. Они обсуждали это здесь, в этом самом гроте.

Он сделал широкий жест руками.

Дар осмотрелся с новым чувством. Ему уже стало казаться, что стены и своды хранят следы былой славы, и бессистемные нагромождения камней превращались в обломки колонн, исцарапанные грубые стены – в изуродованное подложье сбитой инкрустации.

– Не удивляйся, – Ю-махо следил за его взглядом, – б'рванцы конечно же нашли этот грот. Они слишком хорошо знали про него и искали зельду, которой здесь была облицована и украшена каждая поверхность. Все, что ты сейчас видишь, это следы разорения. Прозрачные зеленые драгоценности и не менее драгоценные латниры врагов украшали эти древние стены. У меня еще стоит в ушах торжествующий вопль б'рванцев, когда они ворвались в этот зал… Мои старые глаза еще помнят эти картины.

– Они пощадили тебя?

– С чего бы? Мне досталось не меньше остальных. Но я – махо!

В этот раз в его изогнутой шее было больше печали, чем гордости.

– Что же помешало ю'линнорцам одолеть врагов?

– Есть много причин, конечно. Как и в любой войне. Но среди них есть важнейшая. У врагов было слишком много голубых эриг-шиташей. Восемь эгиббардов попались в собственную ловушку. Лучше бы они слушали своего махо…

– Почему же враги не заняли эти места? Почему здесь нет вражеских городов?

Ю-махо громко расхохотался. Его смех выходил волнами, будто странная резкая песнь. Дар был вынужден ждать, когда старик отсмеется.

– Разговор с тобой – это источник настоящего веселья, – утирая слезы, сказал седой тангр. – Я бы хотел, чтобы ты тут подольше задержался.

– Я бы тоже!

– Это будет видно сегодня вечером. А теперь послушай вот что. Атсинбирг имеет свои законы. И она ограничена расстоянием. Начиная с какого-то момента трава перестает узнавать саму себя.

– Расскажи об этом, – попросил Дар.

– Есть Второй Ритуал: молодым юношам дают их «доли». Родители обязаны следить за тем, чтобы подростки выкопали свои пещеры в пределах клана. Если они уйдут дальше – рано или поздно они станут врагами своих родителей.