Царь грозной Руси - Валерий Шамбаров

Еще большее недовольство вызывал Риццио. Почему какой-то итальяшка распоряжается в их стране? Протестанты распространяли слухи, что он агент папы (кем он и был). Составился заговор. Но к нему примкнул и Дарнли. Он заподозрил, что его «друг» не только секретарь Марии, а поддерживает с ней куда более теплые контакты (что тоже было правдой). В 1566 г. Риццио убили. А это, в свою очередь, очень не понравилось королеве. К супругу она нежных чувств не питала. Грубый и хамоватый, он во всех отношениях проигрывал мертвому итальянцу. И Мария отомстила, сошлась с другим бароном, Ботуэллом. Он собрал тех, кто был недоволен Дарнли, и в 1567 г. мужа королевы тоже прикончили. Мария постаралась выгородить Ботуэлла, его признали невиновным. Однако он сразу же развелся с женой, а королева дала ему титул герцога Оркнейского и Шетландского и всего через два месяца после убийства Дарнли вышла за него замуж.

Но неужели остальным баронам могло прийтись по душе возвышение Ботуэлла? Благо и повод был подходящим, откровенно скандальным. Феодалы схватились за оружие. В июне 1567 г. в первом же столкновении у Карберри-Хилл войско Марии и Ботуэлла было разбито, незадачливые супруги бежали в разные стороны. Королева пересекла английскую границу, попросила прощения у Елизаветы и объявила, что отдается под ее защиту. Что ж, коронованная родственница ее не выдала мятежным подданным. Но и прощать не стала. Елизавета ее ненавидела не только как политическую противницу, а еще и из зависти, Мария была гораздо красивее ее. И беглянка очутилась в заточении. А Ботуэлл стал пиратом, попался у берегов Норвегии и кончил дни в датской тюрьме. Ну а шотландская знать, захватив годовалого Якова, провозгласила его королем. Хотя неизвестно от кого он родился, от Дарнли или Риццио, но какая разница? Бароны снова получили монарха-младенца, именно такой им и требовался, и они занялись привычными разборками друг с другом.

Католическая агентура действовала и в Англии. В 1569 г. она спровоцировала Северное восстание. Поднялись аристократы Уэстморленда и Нортумберленда, присоединились разоряемые крестьяне, городская беднота. Но знатные предводители сдержали чернь. Объявили, что они остаются верными королеве, а требуют всего лишь удалить от власти временщиков и разрешить католическую религию наряду с англиканской. Нет, лояльность не оценили, правительственные войска разбили мятежников. По указанию Елизаветы 400 рядовых участников бунта были казнены. Правда, главари уцелели. Некоторые бежали за границу, а тем, кого поймали, королева разрешила откупиться от наказания за крупные суммы. Зачем деньгами пренебрегать? Страх лучше навести за счет тех, чья жизнь ничего не стоит.

Обострение противостояния между католицизмом и Реформацией учитывал в своей политике и Иван Грозный. Для Руси было чуждым как то, так и другое. Но царь уже понимал — война идет не только с Литвой, Сигизмунда поддерживают силы всего католического мира. Поэтому возник проект союза с протестантскими державами, Англией и Швецией. Иван Васильевич знал, что против Елизаветы, как и против него, постоянно возникают заговоры, и в текст договора, предложенный королеве, он внес пункт о взаимном предоставлении убежища, если кого-то из них свергнут изменники. Но отклика идея царя не нашла. Для Елизаветы этот пункт уже потерял актуальность, главная соперница сама попалась к ней в руки. А ключевые вопросы в Англии решала вовсе не королева. «Новые люди» из правительства и парламента гребли хорошие прибыли на торговле с русскими, но с какой стати заключать с ними союз, вступать в войну, раскошеливаться? Да и эмиграция царя их совсем не интересовала — ведь в этом случае пришлось бы налаживать отношения с теми, кто его свергнет.

В отличие от Елизаветы, Эрик XIV ухватился за союз с радостью. В договор со Швецией Иван Васильевич тоже ввел особый пункт — король должен выдать русским жену своего брата Екатерину Ягеллонку, сестру Сигизмунда. Естественно, не в качестве «царской невесты». Просто западные страны слишком легко нарушали соглашения, а такой шаг пресекал для шведов возможность сговориться с Литвой. Ивану Грозному было известно и другое. Хотя брат Эрика Юхан сидел в тюрьме, он оставался кандидатом на трон, а папа и Сигизмунд поддерживали его именно как мужа Ягеллонки. Словом, причины были весомыми, и выдаче Екатерины придавалось первостепенное значение, без этого договор признавался недействительным. Эрик охотно согласился избавиться от родственницы, вокруг которой варились интриги. В 1567 г. его послы в Александровской Слободе подписали условия. Для ратификации в Стокгольм отправилось посольство Воронцова и Наумова, а боярин Морозов выехал на границу, принять у шведов Екатерину.

Тем не менее, неприятели сумели переиграть царя. Польские шпионы и иезуиты подогревали и организовывали шведскую оппозицию, благо ее хватало. Для знати король, укрепляющий жесткую единоличную власть, оказался совсем не подходящим. Купцы были против союза с русскими, основными их конкурентами на Балтике. А казни заговорщиков лишь научили других действовать более конспиративно. Эрику подсыпали отраву. Принимая царских послов, он вдруг упал в обморок. Надолго выбыл из строя, лежал больным, а оппозиция освободила Юхана, который начал собирать войска. Вокруг Эрика было уже «все схвачено». Советники убеждали его не воевать с братом, искать примирения. Договор с Россией завис в воздухе. Воронцов и Наумов провели в Швеции почти год, слушая отговорки. А в сентябре 1568 г. Юхан подошел к Стокгольму, и те же самые королевские советники устроили переворот.

При этом царских послов ограбили до исподнего, чуть не убили. Выпроводили на родину, но по дороге арестовали и 8 месяцев продержали в Або. Сам союз с Россией был квалифицирован как «нехристианский», его поставили в вину Эрику в числе прочих «злодейств». Короля объявили сумасшедшим и заточили в темницу, где он вскоре умер. Правда, Юхан III сперва тоже решил сделать вид, будто хочет договориться о «добрососедских» отношениях, направил посольство к Ивану Грозному. Но было уже ясно, что шведы просто темнят, а на самом деле переходят в лагерь врагов нашей страны. Царь поступил с их дипломатами так же, как они обошлись с русскими: велел ограбить и 8 месяцев держать под арестом. А сам начал искать сближения с противницей Швеции, Данией.

Но одновременно агенты Рима очень активно поработали и в Польше, Литве. Монарх-то у них был общий, а государства оставались разными. Польские паны воинственно шумели против русских, а на деле жались с субсидиями королю, с выделением войск — пусть отдувается Литва. Ватикан давно стремился окончательно объединить их, хотя задача это была совсем не простая. Литовские магнаты противились слиянию, чтобы Польша не подмяла их. Но надо было сделать именно так, чтобы Литва, в значительной мере православная, пристроилась к католической Польше. А с другой стороны, польские магнаты ни за что не расстались бы со своим правом выбирать королей. Значит, требовалось добиться, чтобы и в Литве власть перестала быть наследственной.

Использовались различные силы, разные тенденции. Как польская, так и литовская знать бездумно рвалась к расширению собственных «вольностей», и как раз на этом играли сторонники объединения, поощряли и подпитывали такие настроения. Рим они устраивали в полной мере. Пускай престол занимают слабые выборные короли. Тем сильнее они будут зависеть от Ватикана. И если полвека назад папа и император подсуетились женить Сигизмунда I, чтобы обеспечить ему наследников, то род Сигизмунда II, напротив, сочли нужным прервать. После убийства Барбары, окружение не позволило королю вторично жениться. Мало того, его даже принялись специально развращать, чтобы он не думал о браке!

Занимался этим проходимец Мнишек, неведомыми путями очутившийся рядом с Сигизмундом. Выступал сводней, договаривался со смазливыми дворянками. А с простолюдинками вообще не церемонились. Хватали и тащили к королю на забаву. Мнишек вел настоящую охоту за красавицами, доходил до того, что похищал монахинь из монастырей. Правда, король не отличался крепким здоровьем, а с годами сами развлечения стали подрывать его силы. Попробуй-ка день за днем, как на конвейере, обрабатывать отборных молодых девиц! Но Мнишек, чтобы поддержать и усилить его влечение к женщинам, выискивал и свозил во дворец всевозможных знахарок, колдуний. Кстати, за такую «службу» он получал огромные пожалования, превратившись в одного из богатейших магнатов [120]. Но самое примечательное, что папский легат в Польше и местное католическое духовенство «почему-то» не обращали внимания ни на скандалы с монахинями, ни на занятия бабок-чародеек в королевских покоях.

А литовскую самостоятельность помогла сломить война. Была развернута агитация, что без объединения Литва погибнет. Сигизмунд запутался в долгах, через заимодавцев ему можно было диктовать любые требования. И в 1569 г. в Люблине собрался общий сейм двух государств. Король объявил, что отрекается от наследственных прав на Литву. Многие литовские магнаты были против, но их финансы были истощены, страна разорена, а «демократия» во все времена зависела от денег. Нашлись те, кто поил делегатов, густо сыпал золотишко, и сейм принял условия, подготовленные авторами плана. Польша и Литва становились одной республикой, Речью Посполитой. Отныне они вместе избирали короля, создавались общие органы управления. Однако фактически Польша проглотила Литву. Ее не просто присоединили, ее при этом еще и обрезали! Изъяли из состава Литвы Украину и передали полякам. А России теперь противостояла огромная новая держава.