Отец городов русских. Настоящая столица Древней Руси. - Андрей Буровский

Итак, виртуальность: к 1700 году на восточных рубежах Руси возникает Великое княжество Обдорское, объявляющее себя «Державой всея Руси». Московия с Господином Великим Новгородом или с Великим княжеством Литовским и Русским втягивается в бесконечные войны с Обдорским княжеством-ханством.

Или вот: в Сибири государство русских переселенцев, изрядно смешавшихся с местными татарами, строит столицу в Березове и объявляет себя Единственно Истинно православным Беловодьем. На курултае местных «русских» священников выбирают своего «патриарха». Объевшись мухоморов в приступе шаманского экстаза, «патриарх» отлучает от церкви всех, кто не впадает в зимнюю спячку на всю полярную ночь.

Что более огорчительно, обдорское избыточное население начиная с 1700 года регулярно вторгается в Московию и на остальную Русь, как в свое время варвары — в Римскую империю или как варяги — на Русь.

Одна надежда: даже если самые тупые и упрямые дикари сбегут из Руси и создадут свою Обдорию или Березовию, это уже не будет играть глобальной роли — могучая Русь их раздавит походя, не очень заметив.

Заключение

НЕИЗБЕЖНОСТЬ ИЛИ ВЕРОЯТНОСТЬ?

Возможно, быть живым шакалом лучше, чем мертвым львом. Но еще лучше быть живым львом. И легче.

Официальная историография очень уверенно утверждает, что «история не знает сослагательного наклонения». Абсолютное большинство историков солидарны с этим мнением.

Не буду даже говорить, что эта позиция противоречит современной науке; об этом писали многие ученые, в том числе и автор этих строк [150; 151; 152]. Сейчас более важно то, что «история без сослагательного наклонения» просто вредна и опасна.

Такая «одновариантная» история учит, что всегда было ровно то, что должно было быть. Человек если и мог влиять на что-то, то на сущую малость. Да и то влияли разве что цари, военачальники, министры — никак не «маленькие» люди.

Такая история учит, что мир, в котором мы живем, никак не мог быть принципиально отличным от знакомого. Не могло не быть Московии и собирания ею русских земель. Не мог не погибнуть Древний Новгород. Не могла не сбыться русская азиатчина, и дальнейшее бытие Руси не могло не быть изуродовано этой азиатчиной.

Но если так, — что может сделать человек? Тем более не министр и не полководец? Вероятно, только смириться с действительностью, как бы она ни была безобразна. Прими то, что дает тебе жизнь, не думай, что можно изменить сущее. И не дергайся, формируя будущие условия жизни. Все равно будет то, чему домлжно быть. Все решится без тебя. Это безрадостная, мрачная философия покорности судьбе. Что-то в духе Омара Хайяма:

Не спрашивают мяч согласья со броском.По полю носится, гонимый Игроком.Лишь Тот, кто некогда тебя сюда забросил, —Тому все ведомо. Тот знает всё о всем.

Если может сбыться только один путь, если этот выход заранее известен — что проку в спорах, в попытках изменить свою судьбу? Единственное, что можно сделать, — это угадать, что «правильно» в данных условиях. Всем остается только преклонить колена перед тем, кто проводит в жизнь «единственно правильную», линию, а всякое отклонение от того, что «правильно», должно пониматься как «неправильное» и караться всеми возможными силами.

Если история имеет один вариант, если от нас ничего не зависит, — все правильно: в XIV–XVI веках все русские люди «должны были» понять, как надо объединяться вокруг Москвы.

Все они имеют право на существование только в той мере, в которой служат «единственно верному пути». А если они, по глупости или по злонамеренности, не хотят или не могут этого — что ж! пусть пеняют на себя, так им и надо, отброшенным на обочину истории…

Эта позиция противоречит не только данным науки и не только элементарному здравому смыслу, — но и любому, пусть даже самому умеренному демократизму. Человек, всерьез принявший такую концепцию исторического процесса, в любой ситуации будет искать «того, кто знает, как надо». И ведь найдет, обязательно найдет! Или сам станет «тем, кто знает».

Опыт говорит, что «знающих, как надо» неизбежно появляется много и проекты будущего у них разные; а значит, одновариантные модели истории прямо провоцируют гражданские войны между этими «знающими».

Но что, если история для нас — многовариантна? Если мы сами ищем выхода из всякого крзиса и сами формируем свое будущее? Если из данного, нынешнего момента может быть много путей и в разных направлениях? Если заранее неясно, какой путь «самый правильный», и каждый участник событий может выбирать?

Если участников событий много и позиции у них различны, — ничто не мешает им договориться о пути, оптимальном для всех. Ведь во множестве путей нет заведомо «хороших» и «плохих». Соответственно нет и жрецов истин в последней инстанции.

Такое понимание истории формирует и другой человеческий тип: ответственный, активный, стремящийся участвовать в событиях и изменять эти события в свою пользу.

Поколения воспитывались на том, что Московия — это и есть Русь. Единственно возможная Русь! Что у Киевской Руси вообще не было никакого выбора, кроме как превратиться в Московскую.

Новгород? Да, существовало такое государство… Но, во-первых, Новгород — это как-то в стороне от основного поля развития Руси. Русь-то Киевская, не какая-нибудь.

Во-вторых, и у Новгорода не было и не могло быть никаких путей, кроме как влиться в Московию.

У Московской же Руси не было и не могло быть никакого выбора, кроме как превратиться в восточную деспотию — какой там выбор, когда приходилось отбиваться от злых монголов да еще «собирать русские земли». Так сказать, вершить историческую необходимость.

Но все это — вовсе не бесспорные факты, а только лишь идеологические штампы.

Американцы ввели хорошее слово — «стереотип».

Так вот, это все — стереотипы.

Кроме Большого Московского Мифа, у москалей есть еще и Большая Московская Тайна… Это самая страшная тайна, которую московиты скрывают уже не первое столетие. Эта тайна состоит в следующем:

АЛЬТЕРНАТИВНЫЕ ВАРИАНТЫ РУССКОЙ ИСТОРИИ БЫЛИ!

История Руси вовсе не сводится к Киеву и Москве.

В Средние века русские люди создали такие сильные и культурные государства, как Новгород, Псков и Великое княжество Литовское и Русское. Страны, для жителей которых свобода вовсе не была отвлеченным принципом, и демократия — словом из книжки.

Если никаких альтернатив русской истории не было — то русская Европа есть не более чем фантом, призрак, случайность. А русская Азия — это как раз закономерность, и вообще — «поскреби русского — отыщешь татарина».

Но если альтернативы русской истории реально существовали — то и современный русский вовсе не обречен быть азиатом. Вовсе не сидит в нем татарин, дикий монгол, который, только поскреби — а он и вылезет наружу.

С тем же успехом из вас может вылезти оборотистый купец из Пскова, член магистрата в Полоцке или Витебске, бойкий новгородец, а то и (святая сила с ними, с русскими азиатами!) хмурый викинг в рогатом шлеме, с двуручным мечом наготове. И должен честно предупредить, что азиатов они все не любят и поступают с ними нелюбезно, в духе своего не особо гуманного времени.

Что же до Киева… Москали и возвели Киев в главный и чуть ли не единственный город Древней Руси, чтобы не видеть Новгорода и Пскова. Чтобы по возможности даже не думать о них.

А думать и говорить стоит, потому что именно эти города — колыбель русской цивилизации. Эта колыбель теснейшим образом связана с германским миром, со Скандинавией, — почему ее и старались если не забыть, то отодвинуть. Уж кого азиатам особенно опасно «скрести», так это жителей Северо-Запада.

И вторая часть страшной тайны, удерживаемой москалями до синевы под ногтями, до капель холодного пота на лбу:

АЛЬТЕРНАТИВНЫЕ ВАРИАНТЫ РУССКОЙ ИСТОРИИ СУЩЕСТВУЮТ СЕЙЧАС!

Каждый вариант прошлого создавал для нас и новый вариант настоящего, нет слов. Но и каждый вариант настоящего создает другие версии будущего.

Этот вариант будущего делаем мы здесь и сейчас. Именно сегодня, и именно мной, тобой, им, ею, ими — один из возможных вариантов выбирается и становится сбывшимся. В каждый момент времени мы совершаем поступки — и тем самым выбираем судьбу. Свою собственную судьбу, и судьбу для детей и внуков. Сумма сделанного сегодня определяет судьбу страны и народа завтра.

Так было вчера, так есть сейчас, так будет завтра и послезавтра. Сегодня мы сами решаем, что взять в сегодняшний день из необъятного русского прошлого. Мы сами решаем, о чем сказать — «вот это наше». И о чем сказать — «оно появилось случайно».