Братья Кеннеди. Переступившие порог - Николай Николаевич Яковлев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как бы то ни было, «культ личности» получил солидную базу. 2 апреля 1966 года журнал «Нью рипаблик» писал: «Кеннеди не сколачивает блока или коалиции и не отрабатывает программы. Происходящее менее драматично, вокруг него собираются люди на правительственных постах и не имеющие таковых, которые, грубо говоря, и составляют партию Кеннеди… Партия Кеннеди может быть антивоенным правительством в изгнании. Она уже стала прибежищем для многих государственных деятелей эры новых рубежей, преждевременно лишившихся своих постов. Возник своего рода «теневой кабинет», который Кеннеди использует как источник идей и в меньшей степени для политической деятельности». Короче говоря, он мостил путь к высшей власти.
Действительно, с 1966 года Роберт повел себя как кандидат в президенты, разумеется, не объявляя об этом официально. Он ввязался в избирательную кампанию по выборам в конгресс, агитируя за двух приятелей. Влиятельный журнал заключил: сенатор «вел себя так, как будто стремился всеми силами быть избранным в президенты, хотя сейчас не год президентских выборов, а Бобби Кеннеди не кандидат на какой-нибудь пост». Он исподволь разворачивал организацию, необходимую для национальной кампании. В основном это были те же люди, которые в свое время работали на Джона Кеннеди. В Капитолии из ста сенаторов у Р. Кеннеди был самый большой штат секретариата и канцелярии – около пятидесяти человек.
Тем временем сенатор объяснил, каким путем надлежит пойти Соединенным Штатам. Его речи по калибру были крупнее поста оратора. Он говорил как уже наслаждающийся властью президент. Будущие Соединенные Штаты виделись Р. Кеннеди крепко сплоченной нацией, объединенной единой целью. Он понимал, что становой хребет государства – экономика. Как ее двигать дальше?
«Мы должны развивать просвещение и образование, основной капитал технологического общества. Министр обороны как-то сказал: «Контракты заключаются с теми, кто имеет мозги», – и по основательной причине, 80 процентов нашего промышленного роста в XX столетии было результатом ни капиталовложений, ни роста населения, но последствием изобретений и рационализации. А изобретения и рационализация – прямое следствие состояния просвещения и образования, что достигается в великих университетах людьми, которые там обучаются» (речь 21 апреля 1965 года в Сиракузской торговой палате).
Выступая за отмену раздела 14 б закона Тафта – Хартли, по которому во многих штатах введен «открытый цех», то есть возможность коллективного договора сведена к нулю, Р. Кеннеди говорил на съезде профсоюза дамских портных в Майами 18 мая 1965 года: «В штате Луизиана, единственном штате края, в котором нет закона «о праве на труд», средняя заработная плата в обрабатывающей промышленности составляла 100 долларов 62 цента в неделю, на 23 доллара больше, чем средняя зарплата в регионе… Я говорю вам, что еженедельная заработная плата 77 долларов, или 4 тысячи долларов в год, совершенно недостаточна в нашей стране в 1965 году… Эта цифра демонстрирует вам то, что вы и без того знаете, – где профсоюзы сильны, там расцветает прогресс и социальная справедливость, где они слабы, страдает все общество».
Зачем хлопотать о приличной заработной плате дамским портным и иным трудящимся? Р. Кеннеди полагал, что это не только американская программа: «Как мы выполняем свою ответственность, чтобы накормить голодных, исцелить страждущих и помочь жертвам угнетения у пас и за рубежом? На какой мы стороне? Ответ прискорбен… За одно поколение наш валовой национальный продукт утроился. Но, по мере того как мы становимся богаче, мы делаем все меньше усилий в этом направлении. Пятнадцать лет назад, приняв вызов – Европа была разорена войной, мы отдавали 10 процентов федерального бюджета, 2 процента валового национального продукта на иностранную помощь. В текущем году мы уделяем менее 2 процентов федерального бюджета, менее одного процента валового национального продукта на нужды голодающих, а их полмира. Даже у себя, где строительство справедливого общества важно не только само по себе, но для обеспечения эффективности нашей внешней политики, мы тратим на собак 3 миллиарда долларов в год, а на бедняков – 2 миллиарда долларов в год. Чтобы было спокойно у нас и за рубежом, все это надлежит изменить» (речь 10 июня 1967 года в университете Фордхэм, Нью-Йорк).
Он был великим филантропом? Нет! Иного пути нет, предупреждал Р. Кеннеди, ибо «ответственность в наше время состоит ни больше, ни меньше, как в том, чтобы возглавить революцию. Революцию, которая будет мирной, если мы окажемся мудрыми, человечной, если мы позаботимся о ней, успешной, если мы будем удачливы, но революция придет, хотим мы этого или нет» («Ньюсуик», 22 ноября 1965 года).
«От нас требуется больше, чем повторение достижений и воплощенных чаяний. Ибо ныне мы должны быть готовы немедленно провести революцию, но менее глубокую и серьезную, чем борьба минувших тридцати лет. Вопрос в том, подняли ли мы паши взоры к новым горизонтам и неизведанным далям, лежащим за ними. Вопрос в том, готовы ли мы дерзнуть, готовы ли мы поставить на карту наше положение и популярность, рискнуть нашими интеллектуальными и материальными удобствами» (речь в Майами 27 мая 1966 года). «Революция грядет, независимо от нашего желания… Вопрос в том, как делают революции и как руководят ими» («Коммонвелс», 3 июня 1966 года).
Р. Кеннеди собирался оседлать революцию и в определенных целях, о чем было известно еще до того, как он стал сенатором: «Коммунизму в конечном итоге должно быть нанесено поражение прогрессивными политическими программами, которые устранят бедность, нищету и недовольство» (речь в Калифорнийском технологическом институте 8 июня 1964 года). Этот тезис Р. Кеннеди постоянно развивал, и для него он был не нов. Еще в 1962 году он писал: «Исторический парадокс в том, что свободное (капиталистическое) общество, а не коммунизм осуществит старую мечту Маркса об освобождении человека и создании эры всеобщего изобилия». Вот так «марксист»!
Необходимо выработать собственную философию, ибо «в прошлом мы слишком часто опирались на негативный ответ коммунизму, оставив миру иллюзию, что только Карл Маркс имел философию. Мы слишком часто давали людям повод думать, что существуют только две философии – коммунизм и антикоммунизм. А этого теперь недостаточно» (речь в Торонто, Канада, 14 апреля 1964 года). Иначе получается, что за рубежом «большинство людей с глубочайшим подозрением относятся к «капитализму»,
