Шторм - Старлинг Борис

– И что же случилось, что изменило планы? Почему их выбросили?

– Не имею ни малейшего представления. Я говорил – тому, с кем контактировал, – чтобы он держался настороже, вот и все. А он, видимо, запаниковал.

– Решение выбросить фургон не имело к вам никакого отношения?

– Никакого.

– Нет?

– Нет.

– Саттон был причастен к этому?

– Да. Его задачей было проследить за правильным размещением фургона. Мы хотели, чтобы он стоял ближе к воротам: таможенники при выборочной проверке редко досматривают машины, стоящие в первых рядах. Попросите кого-нибудь выбрать карту из развернутой веером колоды игральных карт: он почти наверняка выберет ту, что ближе к середине. Верно? Кроме того, такое расположение фургона позволяло быстрее избавиться от него – если дела пойдут не так.

– Как и случилось.

– Да.

– Таким образом, Саттон и ваш соучастник придумали предупреждение о мифической бомбе.

– Да. Это был единственный предлог, который мог бы оправдать остановку судна и избавление от фургона. Разумеется, эта версия предназначалась для командного состава на мостике, а не для пассажиров. Пассажирам сообщили что-то про неполадку с винтами, но морякам-то так голову не задуришь. Выдумка с бомбой подходила идеально: такое сообщение нельзя ни проверить, ни проигнорировать.

– А Саттон знал, что находится в фургоне, когда его сбрасывал?

– Нет, тогда не знал. Ему сунули пятьсот фунтов и велели не задавать вопросов. Скорее всего, решил, что там наркотики или оружие. Правда, после того как фургон пошел ко дну, ему сказали, что там находилось, – чтобы гарантировать его молчание. Он бы не пикнул, после того как так замарался.

Ренфру вспоминает утро вторника. Он, Лавлок и Фрэнк разговаривают в кондиционированном офисе "Паромных перевозок", а не в душной полицейской комнате для допросов, и Фрэнк говорит, что Саттон запаниковал и повернул "Амфитриту" прямо в шторм, а не прочь от него. Теперь понятно, что случилось с опытным капитаном. Он был не в себе не потому, что сбросил не ту машину – машину как раз он сбросил ту, – а потому, что узнал, что именно было отправлено им на дно Северного моря.

На то, чтобы выбросить машину, ушло время, Саттон выбился из графика, прикидывает, насколько ему необходимо увеличить скорость, чтобы наверстать упущенное, но тут в его планы вмешивается шторм. Капитану необходимо скорректировать расчеты, что вроде бы совсем не трудно, – но в голове у него возникает путаница. Почему? Уж не потому ли, что, глядя на цифры, он видит несчастных детей, умирающих в металлической душегубке.

– Я спрашиваю вас снова. Кто организовал погрузку детей в фургон в Бергене?

Лавлок качает головой.

– От меня вы этого не узнаете.

– Это кто-то из трех – Синклер Ларсен, Алекс Мелвилл или Джейсон Дюшен. Скажите мне, который из них. Скажите, и я облегчу ваше положение, насколько это возможно в тюрьме.

Лавлок снова качает головой.

Комната для встреч, в которой Кейт и Фрэнк смотрели отснятое со "Старски" видео, спешно превращена в совещательную. Пяти офицерам поручается проверить банковские счета и кредитные карты Лавлока, трансферты, переводы, выплаты. Они действуют в тесном контакте с тремя группами, работающими в аукционном доме, "Паромных перевозках" и у Лавлока дома.

Вся его жизнь рассматривается как под микроскопом. Жизнь, строившаяся десятилетия и разрушенная в считанные часы.

С отъездом Реда настроение Фергюсона улучшается. Они уже подняли дела о трех нераскрытых убийствах женщин: одну женщину закололи в Банффе в 1984 году, еще одна предположительно стала жертвой поджога в Глэмисе в 1991 году, а одну забили дубинкой до смерти в Арброуте в прошлом году. Каждый из этих случаев тщательно изучается.

Проводятся перекрестные допросы всех работников Паркового хозяйства с криминальным прошлым и, разумеется, поднимаются все дела о нераскрытых убийствах. Проверяются центры садоводства в поисках тех, кто мог покупать такой инвентарь. И опять-таки, если Черный Аспид платил наличными, все это может оказаться бесполезным, но пренебречь возможностью того, что кто-то из продавцов что-то заметил или запомнил, нельзя.

Продолжаются поиски ножа и змеи, правда, пока без успеха.

Кейт заходит в свой офис и тут же слышит тихий электронный "бип" компьютера, извещающий о поступающем сообщении.

На экране заставка, установленная ею самой: пара слов, вращающихся в трехмерном пространстве, среди меняющихся, переходящих из одного в другой цветов. Слова эти: "Черный Аспид".

Кейт нажимает клавишу, и заставка исчезает. Со следующим нажатием убирается и диалоговое окно.

У принятого сообщения нет заголовка, обратный адрес "Хотмэйл" – ей незнаком, но от кого послание, Кейт понимает мгновенно. "Боже мой. Наконец-то он вступил в контакт".

Где-то на заднем плане возникает мысль о том, не занесет ли она вот так, без проверки, вирус, но сейчас главное не это.

Кейт открывает письмо.

"Уже две, мисс сыщица, а вы, похоже, так и не приблизились к тому, чтобы меня поймать. Честно признаюсь, должен сказать, что, с учетом вашей репутации, ожидал от вас большего. Пожалуй, правду говорят: человек хорош настолько, насколько хорошо он справился с последним делом".

Без подписи. Без надрыва. Но с насмешкой.

Кейт мысленно возвращается к последнему неподписанному сообщению, которое она видела: предупреждение о бомбе, посланное ее отцу. Там имела место угроза, сопряженная с бесцеремонным хвастовством. Здесь нет ни того ни другого.

Кейт берет трубку телефона, ищет по списку внутренних номеров нужный и набирает его.

– Техническая поддержка.

– Это старший детектив-инспектор Бошам. Мне нужен техник, прямо сейчас.

– Детектив, наши люди заняты. У нас график и...

– Плевать мне на все ваши графики. Сказано вам – прямо сейчас!

Спустя полторы минуты в дверях ее кабинета появляется краснолицый, похоже слегка напуганный, Иштван Молнар, венгр, только что принятый на работу. Длинные прямые волосы, обрамляющие его лицо как ниспадающие занавески, и узкий подбородок придают ему пасмурный вид.