Забытый мир - Владимир Петько

Не хочет говорить правду, - решил Петер.

- Все так ужасно, что мне лучше не знать?

Дэнил засмеялся.

- Нет, еще ужасней. Что толку рассказывать? Через несколько часов сам увидишь.

- Вы же не хотите убить леди Евгению?

- Что у тебя за мысли идиотские? - поморщился Дэнил. - Если хочешь кого-то убить, то делать это надо тихо. Ночью, в спальне, отравленной иглой в ухо. А не выходя вдвоем против целой армии.

- Ты уже выходил против целой армии, - напомнил Петер. - Притом один.

- Разве то армия? - отмахнулся Дэнил. - Толпа плохо слепленных уродцев. У тебя одного мозгов больше, чем у них вместе взятых. Только выдали тех, кто за этим стоит.

- И кто это? - быстро спросил Петер.

Дэнил с сомнением покосился на него:

- Я тебе ни разу не говорил - кто много спрашивает, тому много врут?

- Много раз, - кивнул Петер. - Только мне почему-то кажется, что ты врал мне намного меньше, чем все те, кого я знал до этого.

- Крепко тебе, видать, по башке вдарили, - встревоженно сказал Дэнил. - Смотри, осторожнее с такими мыслями. Еще немного, и ты поймешь такое, что вернуть душевное равновесие уже не получится.

- Оно у меня и так сильно не дотягивает до нормального, - сказал Петер.

- Тебе просто не с чем сравнивать. Посмотри на меня. Тоже хочешь таким стать?

На такой довод у Петера аргументов не нашлось.

- А что же Марк? - снова спросил он. - Мы ведь спасем его?

- Так далеко переться из-за одного придурка? - фыркнул Дэнил. - Найдешь себе нового, дома.

- Он бы за тобой поперся.

- Это не довод.

- Почему? - негодующе сказал Петер. - Не смотря на то, что ты самый невыносимый человек на земле, ты наш друг.

Впереди засмеялся Чеслав.

- Заткнись! - угрожающе сказал Дэнил. - А то я заплачу.

- Признаваться в любви будете в следующей жизни, - сказал Чеслав, подняв руку. - Мы пришли.

Петер посмотрел вдаль. На горизонте широким фронтом клубилась пыль.

- Сами идут! - радостно сказал Дэнил. - Люблю таких инициативных.

У Петера вдруг заныло в груди от недоброго предчувствия. Что-то должно было сейчас произойти, все события, что прошли перед его глазами, все туже затягивались в узел, который в этот миг собрались рубить два этих человека. Или кто они там на самом деле. Тот, что у него внутри тоже почувствовал что-то и встревоженно предложил убираться отсюда подальше.

До пыльной тучи на горизонте было еще довольно далеко - они добрый час шли, пока перед пылью не показались всадники, скачущие широкой цепью. Трое путников остановились, глядя как конница сжимает свои ряды, образуя вокруг них пока еще широкое полукольцо.

- Это они! - раздался торжествующий крик.

Петер пригляделся к человеку, вырвавшемуся из строя. Белый балахон говорил об экзекуторском сане, но лицо было незнакомое.

- Попались! - снова вскрикнул экзекутор и начал рыться в рясе.

- Почему всегда находится придурок, который портит торжество момента? - поморщился Дэнил.

- Может потому, что придурков намного больше, чем умных? - предположил Чеслав.

- Это был риторический вопрос, - недовольно пояснил Дэнил.

Экзекутор, тем временем, справился со своим одеянием и выдернул из-под полы трубку около фута длиной, белую, словно сделанную из того же материала, что и Монумент.

Остальные всадники приблизились, и Петер увидел леди Евгению. На нее, похоже не села ни одна пылинка - в ослепительно белой рубашке под кожаным жилетом, в кожаных штанах, если бы не плещущийся водопад черных волос, издалека она сошла бы за юношу, а не ту прекрасную леди, что видел Петер в Савоне.

- Умерьте свой пыл, Отец Алитий, - бросила она экзекутору.

Тот не обратил на ее реплику внимания. Рука с трубкой поднялась, торец белого цилиндра уставился на стоящего справа Чеслава. Петер почувствовал легкое покалывание за ухом, которое быстро прошло.

- Наверно батарейка села, - сказал Дэнил, заинтересованно следивший за манипуляциями монаха.

Экзекутор недоуменно посмотрел на свой инструмент, обернулся к волшебнице:

- Сделайте что-нибудь!

Теперь уже леди Евгения не ответила на его возглас. Всадники остановились плотным строем в двадцати шагах. Петер узнал рядом с волшебницей Ганнара, Тома, еще нескольких солдат. Он был знаком с ними совсем недолго - неделю, может чуть больше. Друзьями они ему не успели стать, и глядя сейчас на эти почти незнакомые лица, он тоже не видел радости. На него смотрели с недоверием, также как на Дэнила с Чеславом. Только сейчас до него дошло, что самые близкие ему здесь люди - это два стоявших рядом человека, о которых он ничего не знал. Правда была еще леди Евгения - волшебница скользнула по юноше взглядом, он почувствовал в нем радость, потом поискала Марка, и радость угасла. Через мгновение все ее внимание перешло на Чеслава. Красивое лицо дрогнуло, она, словно хотела что-то сказать, но сдержалась.

Чеслав поднял руку и сбросил капюшон. Петер повернулся к нему. Он не знал, что может скрываться под этим одеянием, может уродство или вообще не человек, но увидел обычное лицо - короткие темные волосы, толи зеленые, толи карие глаза, щеки и подбородок покрыты черной щетиной. Лицо сильного, волевого мужчины, которому не дашь больше тридцати. Своими каре-зелеными глазами он спокойно глядел на девушку.

- Почему? - спросила она с обидой и горечью.

- Для безопасности, - так же непонятно ответил Чеслав. - И твоей, и нашей.

- Три года, - горько произнесла леди. - Три года я тебя искала!

- Начинается! - замученным голосом сказал Дэнил.

Волшебница пристально посмотрела на него.

- Не здесь же выяснять отношения, - пояснил Дэнил. - Не выношу эти сцены...

- Видимо всему этому есть объяснение, - совладала с собой леди Евгения.

- Есть, - кивнул Дэнил. - Но мы его не расскажем.

Петер с удивлением обнаружил, что вокруг собирается легкий, едва видимый туман. Тот, что внутри него, настойчиво предложил убираться отсюда с самой высокой доступной им скоростью.

- Почему? - спросила леди Евгения.

- Очень долго выйдет, - сказал Дэнил. - Пока объяснишь про юных волшебниц, не помнящих своего детства, пока про маленьких девочек, случайно зашедших к одной прозрачной тетеньке, пока про совсем не маленьких мальчиков, когда-то... впрочем, я увлекся. Слова здесь мало помогут, чтобы понять, зачем мы встретились именно в этом месте, вам нужно кое-что увидеть...

Второй, что внутри Петера, вдруг забился в истерике, в страшном, невыносимом припадке. Петер пошатнулся, не в силах совладать с ужасом, идущим изнутри. "Бежать, бежать, подальше отсюда, хоть в Пустошь, хоть куда!" - билось внутри второе я. Петер не мог понять причину паники, но то, что она есть, чувствовал и сам. Туман сгустился, пролез холодом и сыростью под куртку. Кони впереди заволновались и жалобно заржали.