Баллантайн - Уилбур Смит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Идите сюда! — позвал он, и все стали подниматься следом.
Можно было подумать, что слоновью дорогу вымерял и проектировал инженер: ее уклон ни в одном месте не был круче тридцати градусов, там, где были природные ступеньки, их могли бы преодолеть и человек, и слон. Хотя, кажется, несчастные случаи бывают повсюду: метрах в четырехстах от входа они обнаружили место, где один из слонов оступился и ударился кончиком бивня о край магнетитовой скалы.
Кончик бивня обломился, и на тропе лежал кусок слоновой кости весом килограммов в девять. Обломок, истертый и запачканный, был таким толстым, что Зуга не смог обхватить его обеими ладонями. В месте свежего излома мелкозернистая слоновая кость сияла белизной, как прекраснейший фарфор.
Рассмотрев, каков в обхвате обломок бивня, сержант снова присвистнул.
— Я ни разу в жизни не видел такого большого слона, — прошептал он и инстинктивно проверил ружейный запал.
Дорога вывела их из скалистого прохода на поросшие лесом склоны. Деревья здесь были не такие, как по ту сторону скал, росли дальше друг от друга, и слоны остановились, чтобы содрать со стволов мсаса длинные лоскуты коры. Километрах в полутора пути Зуга и его люди нашли пережеванные комки коры, еще влажные, пахнущие слоновьей слюной, напоминавшие тошнотворный запах тухлятины. Майор поднес к носу большой тягучий комок и вдохнул слоновий запах. Никогда он не ощущал столь волнующего аромата
Они обогнули уступ горы, и перед ними распахнулась потрясающая воображение ширь невиданной голубизны; в ней крошечными крапинками парили грифы. Зуга не сомневался, что здесь дорога кончается.
— Сюда! — свистнул готтентот, и они вышли на узкий потайной карниз прямо над обрывом и пошли по дороге, протоптанной за долгие столетия десятками тысяч мощных ног.
Зуга не расставался с надеждой, так как дорога все время карабкалась вверх, и у нее явно была определенная цель. Она, в отличие от извилистых звериных тропок в долине, куда-то вела, целеустремленно тянулась на юг.
На секунду Зуга остановился и взглянул назад. Далеко внизу в жаркой голубой дымке расстилалась низменная равнина Замбези. Огромные баобабы выглядели как детские игрушки, непроходимые скалистые отроги, по которым они с трудом пробирались много недель, казались ровной гостеприимной дорогой, а вдалеке сквозь дымку еле виднелась узкая, вьющаяся, как змея, полоса густой темной зелени, отмечавшая течение великой реки.
Баллантайн повернулся к обрыву спиной и обогнул вслед за Яном Черутом горный уступ. Внезапно перед ним открылась новая грандиозная панорама. Она предстала неожиданно, словно распахнулся театральный занавес.
Над утесами поднимался еще один крутой склон, поросший пышными лесами деревьев необычной формы; цвет крон менялся от розового и огненно-алого до переливчато-зеленого. Густые леса тянулись до кряжа скалистых пиков, представлявших собой, как полагал Зуга, высшую точку горной гряды, образующей склон долины Замбези.
В новом пейзаже было что-то необычное, и лишь через несколько минут Зуга догадался, что именно. Он с удовольствием вдохнул полной грудью. Ветер был сладок и прохладен, как летним вечером на холмах Саут-Даунса, он нес с собой запахи неизвестных цветов и кустарников, нежное экзотическое благоухание чудесных розово-красных лесов из деревьев мсаса.
Но это не все, вдруг понял Зуга. Было что-то еще, более важное. Они оставили позади «мушиный пояс», кишащий мухами цеце. Последнее из смертоносных насекомых он заметил много часов назад, метров на триста ниже по склону. Впереди лежала свободная от мух земля, страна, где человек может жить и разводить домашних животных. Они оставили позади убийственную жару суровой необжитой долины и вступали в страну ласковую и гостеприимную, добрую страну, в этом Зуга был уверен. Наконец-то.
Дивясь и восторгаясь, вглядывался он в даль. Под ним, планируя на широко раскинутых крыльях, подлетела к расселине пара грифов. Они были так близко, что человек разглядел каждое перышко на крыльях. Оказавшись над гнездом, неряшливой грудой веточек и прутьев, чудом державшейся в трещине на отвесном склоне утеса, грифы взмахнули крыльями, зависли на мгновение и опустились. Зуга ясно расслышал нетерпеливые крики голодных птенцов.
На скалистом уступе высоко над головой Зуги рядком сидело семейство жиряков, пухлых, похожих на кроликов горных даманов. Зверьки, пушистые, как детские игрушки, взирали на него с терпеливым удивлением. Наконец они испугались и мгновенно, словно по мановению волшебной палочки, скрылись в норках среди камней.
Солнце, завершая свой путь, заливало все вокруг теплым мягким светом. Облачные гряды расцвели буйством великолепных красок. Высокие, похожие на грибы нагромождения грозовых туч засверкали серебром и ярчайшим золотом, заполыхали мясисто-красными языками и озарились оттенком диких роз.
Теперь у Зуги не осталось сомнений. Его дух воспарил, тело, уставшее после тяжелого подъема, вдруг налилось силой, энергией радостных ожиданий. Он знал, что за этими зазубренными пиками, как за порогом, скрывается сказочное королевство Мономотапа.
Ему захотелось обогнать на узкой тропе Яна Черута и взбежать по чудесному лесистому склону к самой вершине, но маленький готтентот остановил его, положив руку на плечо.
— Смотри! — прошептал он. — Вот они!
Далеко впереди, среди волшебных красно-розовых рощ, что-то медленно двигалось, большое и серое, призрачное, как тень. Зуга вгляделся, и сердце заколотилось быстрее: он впервые видел африканского слона в естественной среде обитания. Но неторопливая серая тень вскоре скрылась в густой листве.
— Подзорную трубу.
Он требовательно протянул руку за спину, не отрывая взгляда от зарослей, в которых исчез громадный зверь. Мэтью вложил в его ладонь толстый цилиндр из холодной латуни.
Дрожащими пальцами Зуга раздвинул секции подзорной трубы, но не успел молодой Баллантайн поднести ее к глазам, как дерево, за которым скрылся слон, зашаталось, словно на него налетел ураган. До них донесся слабый хруст древесины, похожий на жалобный протест живого существа. Высокое дерево
