Девяностые. Север. Повести - Владимир Маркович Гринспон

— Пане офицерже, прошу дозволення предж на друга строне. Моя сестра ест хвора на фарме Вьязы. Пшеноше ей млеко.

— Идзь, кобьето, только пржед кьеду буде ясно, — показал Федор свои свежие познания в польском. И повторил по-русски, — только вернись дотемна.

Тетка благодарно закивала головой и даже попыталась поцеловать руку «пану офицеру». Поняв, что это лишнее, достала из кошелки литровую крынку молока и поставила на землю.

— Пей доброу панове. Млеко есть свеже.

С тех пор мост стал основным и единственным местом переправы через реку. Деревеньки и хутора были разбросаны по обоим берегам. Как говорили местные, раньше, чтобы навестить родню нужна была лодка, или ехать на паром за пять километров, или переезжать по мосту аж в Познани за 25 километров. Сейчас им повезло, что русские здесь навели переправу. Каждый считал своим долгом чем — то отблагодарить за переход или переезд. Как правило, оставляли на берегу что — ни будь съестное. Пол каравая домашнего хлеба, шмат сала, пяток яиц, а то и курицу. Те, кто ехал на подводе, платили больше — кто бидон керосину, кто мешочек крупы. А однажды супружеская пара на телеге с мешками муки, поставила на крыльцо казармы патефон с дюжиной пластинок. Там были разные песни под эстрадный оркестр на польском, немецком, французском. Так что теперь в расположении до отбоя звучала музыка.

Федор старался показать хорошее отношение Советских войск к местным. Постепенно контакты налаживались и расширялись. Свободных от караула бойцов он направлял на разминирование близ лежащей территории. Крестьяне, видя его усилия, приходили и объясняли, где при немцах были минные поля и запретные зоны. Да и просили в первую очередь разминировать свои участки. Скоро весна, которая, как известно, год кормит.

Дней через десять можно было твердо сказать, что в радиусе десяти километров вокруг переправы передвигаться было безопасно.

К Федору, как представителю власти пришел даже ксендз из ближайшего костела с просьбой разрешить работу. Надо было записывать в церковные книги умерших, новорожденных. Крестить детей, и даже женить. Нашлись и такие, совсем молодые с двух дальних хуторов.

По субботам личный состав посещал баню и шинок. Там уже появились и особы противоположного пола. Замужние со своими мужьями, да и молодухи с кавалерами. В последний раз Тарас спросил позволения пригласить свою новую знакомую. Он помогал соседу править колодец, а у того было три дочери. Старшая вдова, а две младшие красотки в 14 и 17 лет. Семнадцатилетнюю Тарас и приметил. Чуть что, так он уже у соседа. Закончили колодец, уже крышу, осевшую за зиму, соломой подновляют. На дружеские подколы сослуживцев Тарас только улыбался во все зубы и советовал им тоже поискать по хуторам.

Так что в шинке было весело. Поляки обладали каким — то врожденным чувством танца. Как выходили в центр зала, так распрямлялись плечи, во взгляде сквозила шляхетская гордость, подбородок вздергивал голову вверх, а ноги безошибочно выделывали нужные па. В конце танца пары замирали в залихватских позах под дружное «Эх!».

Однажды к ним пришел крестьянин с просьбой отремонтировать трактор. Поехали к нему на хутор и на прицепе притащили небольшого «американца» 1922 года выпуска. Федор позвал Зяблина и они занялись любимым делом. К вечеру «старичок» зачихал, несколько раз глох. Но на следующий день уже устойчиво тарахтел без остановки.

Хозяин на радостях притащил целый «свинский шинка» — окорок, и добавил бидон яблочного вина.

8

Оперативная сводка за 7 февраля 1945 года

Севернее и южнее города КЮСТРИН (на ОДЕРЕ) наши войска вели бои по очищению от противника восточного берега реки ОДЕР, заняв при этом населённые пункты ЦЭКЕРИК, АЛЬТ ЛИТЦЕГЕРИКЕ, ГЮСТЕБИЗЕ, ХЭЛЬЗЕ, КЛЕВИТЦ, АЛЬТ ДРЕВИТЦ, ТРЕТТИН, КУНЕРСДОРФ, АУРИТЦ. В боях за 5 и 6 февраля в этом районе взято в плен свыше 4.000 немецких солдат и офицеров и захвачено на аэродромах 69 самолетов противника.

Юго-восточнее БРЕСЛАУ (БРЕСЛАВЛЬ) наши войска, продолжая бои по расширению плацдарма на западном берегу ОДЕРА, заняли более 50 населенных пунктов, в том числе крупные населённые пункты МЭРЦДОРФ, ВЮРБЕН, ГРОССБУРГ, ЛИХТЕНБЕРГ, ДОЙЧЕ-ЛАЙППЕ, МИХЕЛАУ, БОРКЕНХАЙН, ВОЛЬФСГРУНД, ЭЙЗЕНАУ, ПРЕЙСДОРФ. В боях за 5 и 6 февраля в этом районе взято в плен более 4.200 немецких солдат и офицеров и захвачено на аэродроме 28 самолётов противника.

За время наступательных боёв с 12 января по 4 февраля сего года на центральном участке фронта нашими войсками ВЗЯТЫ В ПЛЕН: командир 88-й немецкой пехотной дивизии генерал-лейтенант РИТБЕРГ, командир 304-й немецкой пехотной дивизии генерал-майор ЛИСС, командир 433-й немецкой пехотной дивизии генерал-лейтенант ЛЮББЕ, командир 17-й немецкой танковой дивизии полковник БРУКС, командир 10-й немецкой моторизованной дивизии полковник ВИАЛЬ, начальник штаба 42-го немецкого армейского корпуса полковник ДРАБИХ-ВЕХТЕР, командующий артиллерией 42-го немецкого армейского корпуса полковник РОЗЕН, начальник отдела министерства авиации генерал авиации МАНКЕ, начальник 39-го трудового военного округа генерал ВЕССЕМАН.

Ранним туманным утром 10 февраля над переправой появился легкий самолет. Биплан, типа ПО-2. Старший лейтенант в бинокль рассмотрел на темно — зеленых крыльях красные звезды. Самолет дважды заходил над переправой, покачивал крыльями.

— Кажется, он садиться хочет. Спрашивает где лучше? — это сержант Гайдамака поделился догадкой.

Федор забежал в дом, схватил ракетницу. Зарядив красную, он при очередном заходе самолета, выпущенной ракетой дал ему направление посадки от моста в сторону подбитого танка. Там, считал он, место ровное, нет канав и ям, да и грунт плотный. Летчик понял. И через пять минут самолет уже бежал в сторону леска. Старший лейтенант кликнул с собой Гайдамаку и пошел к гостям. У самолета стояли два майора. Летун в шлеме и кожанке. Второй в пехотной форме, уже при фуражке.

— Старший лейтенант Савельев, — представился первым Федор, — командую переправой. Попрошу предъявить документы.

— Майор Ремнев, — первым представился летчик, — пилот для особых поручений штаба Н-ской Армии. Вот удостоверение и полетное задание.

— Заместитель начальника наградного отдела штаба Фронта, майор Гречишкин, — представился пассажир и протянул удостоверение.

— Цель посадки? — Поинтересовался старший лейтенант, — чем могу помочь Штабу Фронта?

— Всё просто, старлей, — расплылся в улыбке пилот, — в тумане заблудились немного. Наша точка назначения Фюрстенвальде. Я понял, что горючего не хватит. Решил садиться. Хорошо, что на вас вышел. Есть ли связь с войсками?

— Со связью беда. Сам третью неделю без связи. Планирую вылазку в Познань, но не знаю обстановки. Взяли ли ее окончательно?

— В Познань пока не суйся. Половина города наша, но там крепость