Охота на пиранью - Александр Бушков

— А в том домике, куда пойдем. Для такого зверя — каких-то три часа до Аннинска. А Аннинск — это транссибирская магистраль, масса поездов, и я тебе, закрыв глаза, тут же с ходу изложу, какой и во сколько там останавливается. Это надежнее, чем соваться на здешний вокзальчик. Наизусть расписание вызубрил… Девочку твою Надька подстрижет и покрасит. Фотку на ментовской ксиве заменим. Хоть на твою, хоть на мою. И — с комфортом до Шантарска. А там уж разбежимся.

— А почему я тебе нужен?

— Тьфу! — поморщился Крест. — Глупеешь, полковник, на глазах. Я же говорю — там будут четверо. Волчары еще те, стволами увешаны от яиц до ушей. Я, знаешь ли, не хилый и проворный, но без хорошего напарника и не рискну… Его ребятки — я про бобра, которого будем обдирать, — надрочились на своих войнушках, против них нужен спец… Вроде Дракона. Который, как теперь ясно, из-за тебя сгинул, — не зря там палили. Приняли его за тебя, навалились, поди, целым взводом, а сдаваться живьем ему не было никакого интереса…

— Жалеешь его, а? — осторожно спросил Мазур.

— Из жалости, полковник, шубы не сошьешь, даже на заплатки не пустишь твою жалость. Печально, конечно, но судя по тому, как ты мне влепил, еще получше покойничка сработаешь…

— Я еще согласия не давал…

— А оно у тебя на роже написано, — покривил губы Крест. — Вот такими буквами. Что тут думать, полковник? Это ж просто прекрасно, что мы с тобой живем на двух разных плоскостях, на данном историческом отрезке делить ну абсолютно нечего… Может, развяжешь?

— Только если что — убью руками, — сказал Мазур. — И бесшумка твоя пока что у меня останется, уж не посетуй…

Он развязал сначала ноги, потом снял ремень с рук. Крест принялся ожесточенно растирать запястья, на которых виднелись синие полосы. Чуть подумав, Мазур плотно притворил дверь и вернулся на свое место.

— Раз пошла такая пьянка… — сказал он, поднес зажигалку, видя, как неуклюже Крест держит сигарету все еще скрюченными, затекшими пальцами. — Объясни-ка ты мне, почему у такого серьезного… — он вовремя вспомнил про этикет, — человека в подручных ходит Карабас? Это ж сявка, за версту видно…

— А кто спорит? — спокойно пожал плечами Крест. — Только сявка эта до поры до времени полезная. Ты сможешь вырубить кое-что на подстанции так, чтобы оставить без света целую улицу?

— Вообще-то, если сначала осмотреться… — нерешительно сказал Мазур.

— А он вырубит сразу. Потому что волокет в этом деле. В Карабасе только и есть блатного, что наколки. Отсидел по малолетству за хулиганку два года — блатной стал, не приведи господь… Как в том анекдоте — «и кличка у него блатная»… Знаешь? Ну вот. Я его в свое время заприметил — никогда не знаешь, кто и где потом пригодится. Пригодился вот… Есть у него, чтоб ты знал, старший брат Гоша. Ходит брат Гоша в милицейских погонах, пишется капитаном, но давно уже брату Гоше хочется больших красивых денежек, и чтоб пачка была вовсе уж невероятной толщины… И потому брат Гоша с нашей идеей потрясти бобра вполне согласен. И поедем мы туда, полковник, в натуральном «луноходе» с натуральной мигалкой.

— А этот брат Гоша нас там же не положит? — спросил Мазур. — Ежели, как говоришь, заховано у бобра на три жизни…

— В том-то и юмор, полковник, что вполне можно от него ожидать такого хамства, — оскалился Крест. — Значит, в чем наша задача? В том, чтобы брата Гошу заранее опередить. Он мне не сват, не брат, а мозгов у него не хватит, чтобы предварительно оставить на холодильнике письмишко… Да и оставил бы — не велика беда. Можно подумать, нынешняя фамилия у меня последняя… Гошу придется класть. Там же.

— А Карабаса? — нехорошо усмехнулся Мазур.

— Ну, логика требует, чтобы и Карабаса… Или у тебя по ним с Гошей душа болеть будет? — Крест подался вперед, глядя ему в глаза все так же умно и серьезно. Полковник, ты меня ни в жизнь не заложишь. Потому что тебе самому всю оставшуюся жизнь придется о другом помнить, не до меня будет. Тебе еще надо доказать, что та парочка у парома весьма даже плохая… и так далее. Отмажет тебя твоя контора?

— Отмажет, — сказал Мазур.

— Все равно, при любом раскладе тебе будет не до меня. И мне нет смысла вас мочить — если все нормально пройдет, все живы останемся, делить будет нечего… А Карабас, сколько ему ни выдели, или болтать начнет, или выйдут на него очень даже быстро соплеменнички нашего бобра. Это тебе не милиция, они меня вычислят по крохотным деталькам… И вас тоже. Ну что, ощущаешь прилив гуманизма насчет этих двух братовьев?

— Да не особенно что-то, — честно сказал Мазур. — Они же и меня заложат, если что…

— В корень зришь, — удовлетворенно сказал Крест. — А вот кстати… — Мазуру показалось, что он немного напрягся. — Ты со своей конторой связаться как-нибудь можешь? Чтобы они тебя на перроне в Шантарске встретили?

Они какое-то время смотрели друг другу в глаза — и по лицам обоих, как зеркальное отражение, вдруг скользнули мимолетные ухмылки.

— Ага, вот оно что… — сказал Мазур.

— Ну, — спокойно сказал Крест. — Должен же я, прости, из тебя максимальную пользу извлечь в обмен на все хорошее с моей стороны? Мне много не надо — чтобы увезли с вокзала на хороших колесах, к которым линейная ментовня близко не подойдет… А там уж мы с Надюшкой где-нибудь на перекрестке соскочим и пойдем жить дальше, как нам нравится.

— Телефона в квартире нет, жаль, — сказал Мазур. — А на переговорку мне ехать рискованно…

— Да уж. Придется до финала тут просидеть.

— Оформлю это дело, когда сядем в поезд, — сказал Мазур. — Но чтоб ты мне обеспечил мою фотку на милицейских корочках… В каждом поезде есть бригадир и рация. А по эмпээсовской рации знающий человек, кое во что посвященный, с военными свяжется без труда — ты, может, и не знаешь, для чего в каждом управлении дороги первые отделы, а я-то знаю… Так что…

— Так что — получается так на так, — усмехнулся Крест. — До того, как прыгнем на крокодила[18], ты меня изо всех сил будешь опасаться, а потом и наоборот. Ну, поверю я тебе, полковничек, коли уж такой расклад, но учти — задумаешь продать, я в твою лялечку всегда успею шмальнуть…

— Аналогично, — осклабился Мазур. — Только я это насчет тебя буду иметь в виду…

Глава седьмая

Мы пошли на дело, я и Рабинович…

Очередную резкую перемену в судьбе Мазур принял довольно спокойно. И новых товарищей — тоже. Он давно уже устал и удивляться, и волноваться, вообще проявлять эмоции. Ольга вела себя точно так же.

Конечно, его появление с Крестом рука об руку произвело среди присутствующих некоторый фурор. Освобожденный от пут Карабас долго и многословно клялся, что его не так поняли, он вовсе и не думал никого закладывать или менять хозяина, и, вообще, он есть самый верный подельщик в этих краях и во всем мире. Крест благодушно похлопал его по плечу и заверил, что нисколько в этом не сомневается, только потом, улучив момент, бросил на Мазура быстрый колючий взгляд (а сам в этот миг красочно расписывал, какая жизнь у Карабаса настанет, когда тот получит свою жирную долю). Мазур понятливо опустил ресницы. Холодно, отстраненно подумал, что эту сявку и в самом деле не стоит отпускать живьем.

Ни Надежда, ни Ольга не задавали лишних вопросов. Лишь Карабас попробовал было распустить перед Мазуром хвост, напоминая, что он в этой благородной компании давний и полноправный член, а эрзац-Дракон — пришлый и оттого подозрительный, несмотря на все его учиненные по дороге художества. Мазур, не втягиваясь в дискуссию, молча врезал ему — легонько, но больно, чтобы знал, кто есть кто. Карабас попытался воззвать к Кресту, но моральной поддержки у главаря не обрел. И нельзя сказать, чтобы моментально воспылал к Мазуру лютой ненавистью — скорее уж с некоторым фатализмом принял новую иерархию, во мгновение ока возникшую в группе. Поворчал немного и притих, украдкой кидая на Ольгу гурманские взгляды, — впрочем, он и Надежду ими поливал при каждой возможности, что Креста, как Мазур подметил, только забавляло.

Вот с Надеждой обстояло далеко не так просто — Крест увел ее в другую комнату, и они там четверть часа дискутировали шепотом. Когда вышли, Мазур первое время перехватывал ее крайне недоверчивый взгляд, однако потом она как-то незаметно унялась, смирилась, должно быть. Сам он объяснил Ольге ситуацию буквально в трехчетырех фразах — и посоветовал держать ушки на макушке.

Он не сомневался, что Кресту необходим точно так же, как Крест ему. Словно двое на необитаемом острове — у одного есть спички, а у другого коробок и оба понимают, что убийством дела не решить. Но в первый час оба непроизвольно разыгрывали некую фантасмагорическую шахматную партию — пытались как можно незаметнее и непринужденнее следить за перемещениями друг друга по квартире, словно бы невзначай оказываясь поблизости, оба прекрасно понимали тактику партнера, даже ухмылялись чуть смущенно, но претензий вслух не высказывали. В конце концов, обоим это надоело, но они, не в силах перестать, еще какое-то время неуклюже пасли друг друга. Пока Надя не выглянула из кухни и не бросила с насмешкой: