Мир приключений № 4, 1959 - Михаил Ляшенко

У пультов мезотронов склонились сосредоточенные люди в белых халатах. На генерала Хьюза, Вэбстера и сопровождавшего их пожилого инженера Свенсона, шведа с молочно-белым лицом и огненно-рыжей шевелюрой, почти никто не обращал внимания. Генерал вскользь осматривал мезотроны, задавал малозначительные вопросы. Было заметно, что его не очень интересует все это.

Вэбстер повернулся к почтительно следовавшему за ним Свенсону:

— Расскажите-ка, что нового, Свенсон?

— Что нового, сэр? Пожалуй, почти ничего… Сейчас делаем примерно по десяти оболочек для снарядов в неделю. Из них, к сожалению, большая часть идет в брак, сэр. Сами знаете…

— Да-да, — кивнул Вэбстер. — Все по-прежнему.

— Делаем детали для новых мезотронов, скоро будет готов еще один, — продолжал Свенсон. — Да, еще вот что: сильно капризничают старые мезотроны, сэр. Просто с ног сбиваемся около них, все налаживаем… Особенно вон тот, сэр, — он показал рукой на второй в левом ряду мезотрон, — «два-бис».

— А, один из первых! И что же с ним?

— Ума не приложим, сэр! То происходят какие-то дикие скачки вакуума в камерах, то различные вспышки… Мезонный пучок колеблется. Трудно разобраться, в чем дело, сэр. Вы же сами знаете, что, когда эти проклятые машины расстроятся, с ними никакого сладу нет…

Свенсону, видно, хотелось излить душу. Но они уже дошли до конца цеха, к дверям второго выхода.

— Так… Теперь покажите-ка вашу продукцию, Герман, — сказал генерал.

— Сейчас… — кивнул Вэбстер. — Вот что, Свенсон, распорядитесь, чтобы выключили этот «два-бис» и раскрыли. Я сам его посмотрю.

— Хорошо. Будет сделано, сэр, — минут через двадцать…

Они вышли на заводской двор. Солнце сияло в ясном лазурном, как и вчера, небе. Лучи его отражались от фарфоровых гирлянд на высоковольтных трансформаторах подстанции.

По асфальтированным дорожкам электрокары везли черные лоснящиеся детали из нейтриума.

— Что это? — Генерал показал на возвышавшийся слева белый резервуар с трубами.

— Ртуть.

— И много ее там?

— Резервуар вмещает около двадцати тысяч тонн, но сейчас он заполнен наполовину, не больше.

— Ого! У вас громадные запасы — почти вся мировая добыча за год…

— Вашими заботами, генерал! — иронически кивнул Вэбстер.

Молоденький низкорослый солдат, стоявший у входа в склад, вытянулся при их приближении. Вэбстер нажал кнопку в стене, и тяжелая стальная дверь медленно отъехала в сторону. Они вошли внутрь и стали опускаться вниз по бетонным ступеням.

Склад находился под землей. Толстые бетонные колонны подпирали сводчатый потолок, на котором неярко горели лампочки в защитных сетках. Здесь было прохладно и немного сыро. Хьюз и Вэбстер медленно шли мимо чугунных стеллажей, мощных стальных контейнеров и люлек, в которых лежали черные метровые тела нейтриум-снарядов.

— Это уже готовые? — спросил генерал.

— Да. Эти двадцать два — с водородным зарядом. А там дальше — с усиленным урановым, на пятьдесят килотонн тротилового эквивалента.

— Так… — Генерал несколько раз прошелся вдоль стеллажей. Его серая расплывчатая фигура почти сливалась с бетоном стен. — Так… Прекрасно! Мы с вами утром рассуждали о войне. Вот она, наша огромная сила! — Генерал широко развел руками. — И знаете, когда я думаю, что все это великолепие, все это могучее оружие может остаться неиспользованным, мне становится досадно от такой мысли. Черт возьми, ведь это же гигантские затраты ума, сил, денег и… Что это?!

…Дернулся под ногами бетонный пол. Мигнув, погасли лампочки под потолком. Страшная, нестерпимо грохочущая темнота обрушилась на них вместе с содроганием стен и швырнула наземь.

ТЕНЬ НА СТЕНЕ

Территория Физического института вместе с прилегавшей к ней частью парка была оцеплена; по шоссе пропускали только машины сотрудников и аварийных команд. Пожар потушили сравнительно быстро; очевидно, часть пламени была сбита взрывом. По лужайкам и асфальтированным дорожкам, проверяя зараженность местности радиацией, ходили сотрудники в серых, холодно поблескивающих комбинезонах и капюшонах из толстой резины, в одинаковых уродливых масках.

Утро начиналось сильным и холодным ветром. Он схватывал натекшие на асфальте лужи морщинистой корочкой льда, качал деревья, рвал облака и гнал их клочья к Днепру. Корпус возвышался обожженной десятиэтажной клеткой из горизонтальных бетонных перекрытий и стальных переплетов пустых оконных рам. Он слегка осел одной стороной и накренился; если поднять голову к быстро бежавшим облакам, то казалось, что это большой океанский пароход сел на мель и покинут всеми в крушении.

Через несколько часов было установлено, что в 17-й лаборатории, в основании левого крыла корпуса, произошел взрыв, или вспышка, сопровождавшаяся сильным выделением тепла и радиоактивного излучения. Однако по силе фугасного действия она соответствовала всего лишь авиабомбе крупного калибра: полторы-две тонны тротилового эквивалента.

Все это доложил Александру Александровичу Тураеву молодцеватый капитан со светлыми усиками на красном от холодного ветра лице. Отдавая рапорт, он стоял смирно и держал руку под козырек. Александр Александрович неловко, по-штатски сутулился перед ним.

— Радиоактивная опасность во дворе незначительна. Отсутствует радиация в остальных частях корпуса и во вспомогательных зданиях. В семнадцатую лабораторию аварийщики проникнуть не могли из-за сильной радиации воздуха и самого помещения. Установлены и работают воздухоочистительные установки. Причины взрыва еще не установлены. Человеческих жертв не обнаружено…

Окончив рапорт, капитан отступил на шаг и опустил руку:

— Разрешите продолжать работу?

— Да-да! Пожалуйста, идите. Однако вот что: пока ничего решительного, пожалуйста, не предпринимайте… без моего… э-э… указания. — За четкой напористостью рапорта академик Тураев все же смог уловить, что капитан далеко не тверд в ядерных исследованиях. — Дело-то, видите ли, необычное.

— Слушаюсь: ждать вашего приказания! — Капитан снова козырнул и хотел выйти.

— Погодите. Э-э… Скажите, пожалуйста, вы не догадались взять пробы воздуха для анализа радиоактивности?

— Так точно… То есть, никак нет… — Капитан смешался и развел руками. — Не учел, товарищ академик… Прикажете взять?

— Теперь уж поздно, пожалуй. Впрочем, возьмите.

Капитан вышел.

В разбитые окна комнаты административного корпуса свирепо задувало. Александр Александрович сидел в плаще, положив озябшие синие руки на стол. «Человеческих жертв не обнаружено…» Перед ним лежали только что принесенные из проходной два табельных жетона. Треугольные кусочки алюминия с дыркой для гвоздя и цифрами: «17–24» — жетон Ивана Гавриловича Голуба, и «17–40» — жетон Сердюка. Края округлились от многолетнего таскания в карманах.