Никто пути пройденного у нас не отберет - Виктор Конецкий

Вообще-то старпом не курил – бросил. И то, что опять засмолил, говорило о том, что он нервничает. Тут занервничаешь! Мы ведь с ним вместе лазали по разбитым трюмам и своими руками щупали свернутые кницы, треснувшие шпангоуты и мятые поясья обшивки. А тут еще «Владивосток» волок нас по кочкам стотонных торосов с такой упрямой настырностью, как будто мы не разбитый вдребезги пароход, а новенький ледорез.

Представьте себе, что трактор волочит за собой осла, который уперся ему лбом в сцепку. Что в такой ситуации должен осел делать? Орать он должен, орать!

– Вызовите «Владивосток» и попросите его еще сбавить ход, – сказал я.

– Неудобно как-то… – промямлил старпом.

Вот ведь натура человеческая! Есть же классическое: «Неудобно только штаны через голову надевать!» А я Станислава Матвеевича понимал. Не хочется паникером и перестраховщиком выглядеть нормальному моряку, не хочется на Фому Фомича смахивать.

– Вам, чиф, еще раз повторять?! Немедленно доложите ледоколу: «Испытываем чрезмерные напряжения корпуса! Прошу сбавить ход!»

Ледокол буркнул в ответ, что сбавляет на один узел.

Тогда я сам записал в черновой журнал: «17.30. Повторно предупредили „Владивосток“, что судно испытывает сильные удары о края ледяных полей и крупные льдины и что необходимо уменьшить скорость движения. Ледокол сбавил ход всего до 6 узлов, сообщив, что это минимальная скорость, при которой он слушается руля в настоящей обстановке».

Записав в журнал, я спустился в каюту и лег читать «Дневник Микеланджело», ощущая неприятное одиночество.

Когда крутят кино, весь экипаж, кроме вахты, конечно, набивается в столовую команду, и если ты в кино не пошел, то, сидя у себя в каюте, ощущаешь какое-то особенное одиночество. Пустая надстройка. Кажется, эхо в ней бродит. Даже сквозь хорошую книгу пробивается одинокость.

Через двадцать минут в первый трюм пошла вода. При замере льял уровень с левого борта подскочил до 80 см, а правого – до 100 см.

Кино, как вы понимаете, кончилось.

Сыграли тревогу по борьбе с водой.

Шестой пункт инструкции для дублеров капитанов в арктических рейсах: «В борьбе за живучесть судна дублер капитана по указанию капитана находится в месте наибольшей опасности и непосредственно руководит работами в соответствии с НБЖС-70».

«Подошла твоя ария», – говорил в такие моменты М. М. Сомов.

Главное в такой момент – не обращать внимания на трезвон аварийных звонков и на разные крики и вопли. Главное в такой момент – тщательно, неторопливо одеться. Полезно, одеваясь, глядеть на себя в зеркало. Очень хорошо, если вы недавно побрились.

А вообще-то лезть в затопленный трюм на десятиградусном морозе для потомственного гуманитария – это, конечно, не самое желанное приключение.

Конечно, не сработала трансляция с бака в рубку, так как замерзла микрофонная трубка. Потом, конечно, не врубилось палубное освещение.

Но лезть в трюм, чтобы разведать водотечные пробоины, было все равно необходимо.

Для начала я плотно застрял в лазе, который начинается откидным люком на тамбучине. Вот в горловине этого лаза я и закупорился. Голова торчит наружу, верчу ею в разные стороны свободно, а туловище почему-то хранит полную неподвижность. Но не может же быть, чтобы при моей мизерной комплекции, имея на себе хорошо подогнанный ватник, я бы оказался толще лаза в трюм? Не может такого быть! А что же тогда? Поясницу холодит! А, дьявол! Зацепился за что-то хлястиком. Рванулся наверх, вырвал клок ватника и пролез в черную дыру. Спускаюсь по скоб-трапу, жду, когда ноги окунутся в воду, а на голову мне довольно неделикатно давят сапоги старшего помощника, который последовал на разведку за мной.

– Слушайте, чиф! – ору в темноту. – Михаил Михайлович Сомов советовал в таких ситуациях не сучить ножками!

– Ни черта мы тут с фонариками не увидим! – орет чиф. – Эй, подавайте сюда грузовые люстры!

Знаете, как вода идет внутрь судна? Ну и слава богу, что не знаете. Однако большинство из вас видело, вероятно, как в лесном озерке со дна бьет ключ, весь в пузырьках сверкающего воздуха. Так бьют ключи из дыр или трещин в затопляемый трюм.

Таких пробоин и водотечных трещин оказалось пять.

Врубив все осушительные насосы, мы приняли решение продолжать следовать за ледоколом на ледовую кромку, чтобы вырваться обратно к Певеку.

«В результате осмотра установлено, что водотечные пробоины получены в местах повреждений, ранее причиненных неправильными действиями л/к „Адмирал Макаров“, а именно:

Сквозная вертикальная трещина обшивки в районе шпангоутов № 137–138 и деки длиной 600 мм, шириной 50 мм, там же горизонтальная трещина у деки длиной 200 мм. Данная трещина распространяется в танк № 1. Имеются еще две сквозные горизонтальные трещины в районе шпангоутов № 144–145 у деки длиной 200 мм и шириной 20 мм…»

Ну а когда я выбрался обратно на палубу, то никаких волнений уже не испытывал, ибо отважны люди стран полночных – особенно если у этих людей нашлись все-таки драгоценные минутки для того, чтобы проиграть про себя ситуацию. А ежели ты за жизнь множество раз ее проигрывал, то спокойствие у тебя просто даже удивительное – какой напряженной ситуация ни оказалась бы на деле. А если и есть волнение, то это скорее волнение азарта.

Пять пробоин ниже ватерлинии и затопленный первый трюм…

Весь рейс нам не хватало удачи.

Ее надо чуть-чуть.

Ее надо совсем немного.

Но совсем без нее в море плохо…

«03.10. Отдали буксир с ледокола, следуем самостоятельно на рейд порта Певек к указанному месту якорной стоянки».

В этот момент над нами заполыхало замечательное – по всему небу – северное сияние. Оно было таким ярким, что портовые огни Певека потускнели.

– Будем отдавать правый якорь! – приказал В. В.

– Надо на «Макарова» срочно донос писать, – предложил я.

– Добиваться наказания ледокольщиков так же глупо, как ожидать почтения к уходящим в море морякам со стороны береговых грузчиков, – сказал В. В. – Давайте-ка подумаем, как нашу колымагу так скрепить, чтобы дырки из воды вышли: крен на правый борт сколько получится и максимальный дифферент на корму? А пока вызывайте водолазов. Отдать якорь!

Загрохотала якорная цепь.

– На клюзе три смычки! – доложил боцман с бака по ожившей трансляции.

– Хватит, пожалуй, – сказал В. В.

– Стоп травить! Так стоять будем! Забрал якорь?

Якорь забрал, а сияние на небесах угасло.

Вокруг судна серыми привидениями медленно двигались крупные и какие-то бесхозные льдины.

«04.10. 00.00. Ведем откачку воды из трюма № 1. Произвели несколько попыток откачать воду из танков № 1 и 3 левого борта. Насосы не берут. Для увеличения крена на правый борт начали перекачивать топливо из танка № 6 левого борта в танк № 9 правого борта. Начали вооружать погружной насос. Снег. Температура минус девять.