Священная Военная Операция: от Мариуполя до Соледара - Дмитрий Анатольевич Стешин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты чего, хлопчик! Зачем! А если что случится?
На въезде в Гольмовское Жора показывает мне местную достопримечательность — трансформаторную будку. Любимая цель украинской артиллерии. В будку попадали столько раз, что ее стены, нерушимой «сталинской» кладки, начали разъезжаться. Старую администрацию поселка тоже методично раздолбали. Она переехала в помпезный Дворец культуры. Я был в нем в феврале на концерте Юлии Чичериной (недавно В.В. Путин присвоил ей звание «Заслуженная артистка России»). Сейчас в античном портике зияла дыра от снаряда, и сумрачные мужики резали стекла, готовили здание к холодам. В администрацию тянулись горожане — там выдавали гуманитарные электрообогреватели. В Голь-мовском шикарная застройка — аккуратные двухэтажные домики с эркерами. По легенде, их строили пленные немцы, на самом деле это был просто трофейный проект. Можно было бы умилиться: Гольмовский похож на средневековый городок, вот только домов с целыми стеклами и крышами я не встретил. В администрации мне объяснили:
— Есть дома, где живет всего один человек. Подключать такой дом к отоплению нет смысла, вот, выдаем обогреватель. И льготным категориям тоже. Российского производства, кстати!
Я засел возле обогревателей и тут же встретил свою читательницу, выписывающую «Комсомольскую правду» всю жизнь, пенсионера и бывшего библиотекаря Валентину Григорьевну. Спросил про обстрелы украинской инфраструктуры.
— Неправильно это, — сказала вдруг библиотекарь. — При чем тут простые граждане? Не они развязывали эту войну.
— Хорошо, но вы тоже не виноваты и почти девять лет…
Но Валентина Григорьевна стояла на своем:
— Да, мы тоже не виноваты. Просто здесь очень много русских, это и объясняет отношение к России.
Не ожидал, что встречу в этом жутком месте образцового, человеколюбивого интеллигента, способного претерпевать, не озлобляясь, без виноватых. Но это было единственное такое мнение.
Глава поселка Елена Ходусова долго мне рассказывала, как Гольмовский живет в прицеле. О том, что она уже не помнит, сколько раз и когда прилетало в администрацию, как на аллее Героев погибли два работника-озеленителя. Сколько лет, сложенных из месяцев, у них не было света. И мнение человека с передовой:
— Меня обстрелы Украины совсем не радуют. Понимаете, даже самому лютому врагу нельзя желать зла. Но мы-то живем в таких условиях. Поэтому пусть и они поживут так же, как мы, — такое у меня пожелание. Они же не считают, что приносят нам зло? Они думают, что выполняют благородное дело, «освобождают» нас. Вот пусть побудут на нашем месте.
В одном была неправа Елена Дмитриевна — место гольмовцев занять трудно. На Украине наши бьют по инфраструктуре, а по Голь-мовскому просто лупят «по площадям». «Снаряд сепара найдет», — писали еще совсем недавно жители Украины своим освобождаемым небратьям. Сейчас уже не пишут. Света пока нет, а когда он появится, теперь зависит только от них.
24 октября 2022 года
ЗАСТЫВШИЙ «ДОМАШНИЙ» ФРОНТ
ОТ ДОМА ДО ФРОНТА — 20 МИНУТ
Противник не успел воспользоваться последними сухими осенними днями, по крайней мере у нас, под Донецком. С воскресенья небеса вывалили на Донбасс всю влагу, что так долго копилась. Ожидая новостей, фронт замер, даже прифронтовые асфальтовые дороги превратились в раскисшие деревенские проселки — каждая новая «броня» вытаскивала из полей и лесопосадок все новые тонны грязи.
С товарищем, снайпером с позывным «Москва», мы давно договорились, что, как только начнется сезон дождей, мы съездим и пристреляем подаренные тылом устройства — так называемые дульные тормоза-компенсаторы, такие серьезные стальные цилиндры. Их накручивают на срез ствола, фиксируют специальной защелкой. Звук выстрела сразу же вполовину меньше, а пламени, которое демаскирует стрелка, нет вообще.
Я собирался отснять пристрелку, потому что тыл должен знать, что его недешевые подарки попали по назначению в добрые руки.
Ехать от моего дома в Донецке до фронта — 20 минут. И ранним утром я оказался в полуразмотанном артиллерией пригородном поселке.
Минометчики плетут маскировочные сети, а потом наши авиаразведчики проверяют, как они спрятались
По дороге со мной чуть не случился родимчик: было ощущение, что наш миномет, притаившийся в совершенно пушкинском осеннем лесу, выстрелил мне прямо в приоткрытое окно. Миномет вел беспокоящий безответный огонь — противник помалкивал. В небе висела водяная пыль — коптеры при такой погоде особо не летают, ни наши, ни чужие.
КОРМЯТ ОТЛИЧНО:
КАРТОШКА, МАСЛО, СГУЩЕНКА…
Снайперы с порога предложили мне на выбор куриный супчик, чай, кофе или какао. Это был хороший знак. Я примостился на снарядном ящике с кружкой кофе и полуутвердительно заметил:
— Кормят хорошо…
Такой реакции не ожидал.
— Вообще отлично с кормежкой. Начпрод так и говорит: ребята, что надо, говорите — картошка, масло, сгущенка, пайки, заезжайте, выдам.
— А вы?
— Что-то берем. Пайки не лезут давно. Качество у них чуть просело в последние три года, и все время питаться ими просто запрещено из-за консервантов. Так что сами ездим раз в неделю в город и закупаемся продуктами, тут ехать-то…
Помянули недобрым словом «Салат воронежский», его поставляют в армию в трехлитровых банках и так и выдают. Консистенцию салата описать сложно, нет цензурных слов. Видно, что парни давно обдумывали этот салат, предаваясь мечтам.
— Взять бы того, кто этот салат для армии закупает, — в сердцах заметил Москва, — посадить в изолированное помещение и недели три кормить только им…
— А хлеб к салату?
— Конечно, хлеб выдать, мы же не бандеровцы!
— Ну а в целом?
— В целом мы ж говорим — кормежка отличная.
ИНТЕНСИВНОСТЬ БОЕВ — КАК В ВЕЛИКУЮ ОТЕЧЕСТВЕННУЮ
Поговорили о гуманитарке. Я участвовал в нескольких миссиях, помогал завозить «моим» снайперам прицелы с тепловизорами. Мне было интересно, как долго живут такие устройства на фронте.
Москва меня успокоил:
— Долго? Ты что! Прицелы, которые ты привез летом, ребята у сердца держат! Все же понимают, что без них ты слепой, берегут.
Снайперская винтовка с ДТК (тем самым дульным тормозом-компенсатором) влезала в машину только по диагонали. Кое-как уложились и тихонько тронулись на стрельбище. Пересекли старый, разбитый погранпереход, который 8 лет совпадал с линией фронта, и выбрались на запорожскую трассу. Мокрые лесопосадки жили своей жизнью
