Тайный друг ее величества - Алекс Орлов

– Спасибо этому злодею, – улыбнулся Лакоб и вытер с подбородка кровь. – Он подсказал, где у меня ошибка, из-за нее я тогда и разнес сарай, едва не погубив нас всех. Но он меня поправил…

– Кажется, и мне этот мерзавец окончательно вправил мозги. Теперь я определенно чувствую себя в полном порядке, вот только руки он мне, похоже, отбил. Ну и спасибо шляпе – защитила. – Каспар аккуратно надел головной убор.

Лакоб поднялся, и они неспешно двинулись дальше. Им навстречу со всех ног уже бежали Углук, Фундинул, Свинчатка, Рыпа, Слизень и, немного отставая, Одигул. За ними скакали десятка два гвардейцев ее величества и перепуганный капитан.

Обогнав всех, он осадил лошадь, спрыгнул и, обхватив Каспара за плечи, спросил:

– Что здесь было, ваша милость?!

– На них колдун напал! – высказал предположение запыхавшийся Фундинул.

– Колдун? – не поверил капитан.

– Это был Кромб, – пояснил для своих Каспар.

– И где он теперь? – спросил Углук, озабоченно оглядываясь.

– Лакобу удалось разметать его по свету.

– Да, – подтвердил, улыбаясь, Лакоб и покачнулся. Если бы его не подхватили, он бы упал.

Глава 98

В дорогу в этот день так и не отправились – Каспар счел разумным заночевать возле деревни, а выступить утром. Ночевать остался у костра, вместе со всеми, отказавшись идти в дом.

– Тут мне будет безопаснее, – сказал он офицеру.

Утром, после густого солдатского кулеша с мясом, отряд вышел на дорогу. Лакоб чувствовал себя лучше, но его не пустили в седло и заставили отлеживаться до вечера, пока колонна не прибыла в Харнлон.

Следующую ночь провели в просторных гвардейских казармах, а наутро, миновав городскую толчею, отправились по южной дороге в Ливен.

С такой охраной, да еще с полным обозом, путешествие казалось Каспару пресным. Больше не приходилось думать ни о разбойниках, ни о назначении ночных дозоров, гвардейцы сами поспевали повсюду. Они собирали дрова, варили кулеш и при случае могли подстрелить зайца, чтобы порадовать «его милость» свежим мясом.

Правда, большая часть угощений доставалась Углуку, теперь он мог не ограничивать себя в еде и быстро поправлялся. Когда колонна подошла к границе герцогства Ангулемского, Углук почти вернул себе прежний упитанный вид, а Фундинул перестал бояться лошадей.

На границе гвардейцы повернули обратно, иначе их появление на территории герцогства могло спровоцировать конфликт.

В Ливен отряд Каспара Фрая прибыл на второй день после пересечения границы, после полудня. Не останавливаясь, с обозом из одной телеги они обогнули город и прямиком направились в замок Ангулем.

Когда на стенах заметили семерых вооруженных всадников и телегу, в замке была сыграна тревога, слишком уж целенаправленно неизвестные ехали к воротам Ангулема. Каспару пришлось представиться и ждать, когда придут те, кто знал его в лицо.

Но и тут возникли трудности – он слишком долго не брился, и двое офицеров на крепостной стене заспорили, тот ли это Каспар Фрай или же перед ними человек, выдающий себя за знаменитого наемника.

В конце концов внутрь их все же пропустили, однако заставили остановиться посреди двора и окружили гвардейцами в красных мундирах. Собственные же гвардейцы нового герцога – в серых мундирах и широкополых черных шляпах, наблюдали за пришельцами с безопасного расстояния.

Вскоре Каспара позвали к герцогу – все в тот же недавно выстроенный флигель. Бриан Туггорт дюр Лемуан по-прежнему боялся поселяться в большом замке, опасаясь вызванных дядей духов.

Поначалу, как прежде и сам Каспар, герцог засомневайся, в самом ли деле принесенный артефакт и есть та самая Золотая Латка, однако ее внезапное сияние успокоило его и заставило поверить в подлинность вещи.

– Здоровы ли мои близкие, ваша светлость? – решился спросить Каспар после того как герцог признал подлинность Золотой Латки.

– Да-да, конечно, – ответил герцог, отвлекаясь от своих мыслей, и, позвав казначея, сухого человека с желтым сморщенным лицом, велел ему выдать Каспару тысячу дукатов.

– Поскольку ты уложился в четырехнедельный срок я награждаю тебя этим золотом, – пояснил герцог и вышел.

Каспару вручили тяжелый кошель и вывели во двор, где уже стояли со всеми своими пожитками его близкие, а также оба учителя. Не помня себя от радости, он побежал им навстречу, и они наконец обнялись, стараясь не показывать на людях слезы и не вспоминать о тех минутах, когда им казалось, что уже не увидятся никогда.

Неподалеку, опираясь на трость, стоял прежде язвительный граф де Кримон. Он внимательно следил за тем, как грузят на телегу пожитки семьи Каспара Фрая, и как будто бы чего-то ждал.

Когда все было уложено и вот-вот должны были тронуться в путь, Генриетта достала из узла плетенную из лозы корзинку и протянула графу.

Несмотря на хромоту, тот почти бегом бросился к телеге и, пряча глаза, взял корзинку, как величайшую ценность.

– Но! Поехали! – крикнул Лакоб, хлестнув лошадь вожжами.

Телега тронулась, за ней один за другим двинулись всадники.

Каспар отдан мардиганца сыну – тот обожал лошадей и верховую езду, а сам расположился на телеге рядом с Генриеттой и Евой.

– Папа, а расскажи, куда ты ездил? – стала пытать дочка.

– Обязательно расскажу, дорогая, но не теперь, – пообещал Каспар, обнимая жену и дочь. – Что за корзинку ты дала графу, зачем она ему? – спросил он Генриетту.

– На память, – ответила жена и. усмехнувшись, добавила: – Чтобы помнил.

– Имдресс Фрай, а вы меня помните? Это же я, Уг-лук! – воскликнул орк, как только они миновали крепостные ворота.

– Конечно, господин Углук, – устало улыбнулась Генриетта. – Я вас помню.

– А меня, госпожа Фрай? – тут же вмешался Фундинул.

– И вас тоже, господин Фундинул, я помню.

– Я уже совсем не боюсь лошадей, госпожа Фрай, – начал хвастаться Фундинул. – А это мой сынок Одигул, он назван в честь мамочки!

– У вас красивый сын, господин Фундинул, – сказала Генриетта, и Фундинул счастливо засмеялся.

– Кто же остальные твои товарищи? – спросила Генриетта, она уже чувствовала себя хозяйкой, к которой приехали гости.

– Это Лакоб, он лечил нас в пути и во всем мне помогал, – начал объяснять Каспар. – Вот это – Рыпа, это – Свинчатка, а это – Слизень. Мы познакомились перед самым отъездом, и я рад, что судьба свела меня именно с этими людьми.

Бывшие воры зарумянились, смущенно поглядывая друг на друга, – еще никто и никогда не говорил о них таких слов.

– Вот что я скажу. Если наш дом уцелел, дайте мне три часа, и я приготовлю обед на всю вашу компанию! – объявила Генриетта.