Атлантическая премьера - Леонид Влодавец

— Боже мой, — сказала Киска, — это все-таки приятнее, чем делать революции. Представь себе, с момента вылета на Хайди у меня не было ни одного мужчины. Я занималась исключительно политикой и военными действиями. Конечно, это помогает подавить физиологию, но после победы революции меня так припекло, что я была готова лечь под танк — у него все-таки есть пушка.

— Ничего себе, — не поверил я и даже прервал свои движения, — в окружении нескольких тысяч мужиков — и не найти партнера?

— Ну, пока мы наступали на столицу, — Киска крепенько сжала меня своими стальными ножками, — об этом не могло быть и речи. Массам нужна вера в

святость, а я не могла себя компрометировать. Первое время, конечно, удерживаться было трудно, но потом меня вообще перестали считать за женщину. Все поняли, что я гениальный полководец и политик, а потому в ночь, когда мы взяли Сан-Исидро и началась революционная фиеста и весь мой штаб отправился трахать городских шлюх, на меня даже не обратили внимания. Мне пришлось испортить им праздник и закатить речь на восемь часов, которая транслировалась всеми радиостанциями. Все солдаты и прочие народные массы плясали и тискали девчонок, а мой штаб прел в Доме Республики, где проходило торжественное собрание. Ну а потом я подумала, что выбрать себе кавалера из среды боевых товарищей дело очень хитрое, возможен раскол в партии, групповщина и даже переворот. Поэтому я не хочу делать политических ошибок и сделаю мужем тебя, как второго ветерана партии. Ну, а чтобы у тебя был какой-то официальный статус, будешь министром социального обеспечения.

— Черт меня побери, если я хоть что-нибудь в этом понимаю!

— Во-первых, не волнуйся и не задумывайся об этом, а то у тебя член слабеет. Во-вторых, у тебя будет пять заместителей, которые все за тебя сделают. В-третьих, работай ножками, а не задавай вопросов.

Так я и сделал. Киска закрыла глаза и перестала молоть языком, блаженно урча и вздыхая… Некоторое время она просто наслаждалась, а потом активно взялась за работу, действуя, словно отлично отлаженная машина. Разрядившись три раза подряд, она очень вовремя приказала мне надеть средства защиты, легла снова и в дальнейших событиях принимала такое же участие, как надувная секс-кукла. Потом, после легкого омовения, я вернулся в постель и с удовольствием захрапел, а Киска ушла заниматься государственными делами.

Опять Хайди

Как и следовало ожидать, проспал я почти до вечера. Наверно, я проспал бы и дольше, но меня подняла Киска. Она приказала мне идти обедать на верхнюю палубу.

— Я еще не проснулся, — проворчал я, точнее, проныл.

— Тогда идем купаться.

Киска, затянутая в два явно узковатых куска черно-красного цвета ткани, ласточкой вспорхнула с верхней палубы и, пролетев по воздуху добрых двадцать футов, вонзилась в воду. Я вздохнул и прыгнул следом, сумел спросонок не свернуть себе шею и даже вынырнул всего в трех футах от компаньеры. Она

неторопливо плыла прочь от яхты, стремясь держаться на середине лагуны.

— Если моя проклятая секретная служба, — тихонько проворчала Киска, — не сумела спрятать микрофон мне в задницу, то, по-моему, нас не смогут подслушать.

— Ничего себе! — посочувствовал я, плывя бок о бок с ней. — Ты боишься своих!

— Идиот, — прошипела она, — ты что, считаешь, что я действительно сделалась коммунисткой! Слава Богу, у меня еще все мозги на месте. Конечно, раз уж я стала диктатором, то мне надо максимум выжать из этого обстоятельства. Все равно, рано или поздно меня отправят, как говорится, к праотцам, если, конечно, вовремя не смыться. Все, что я говорила тебе до этого купания, так же, как и все, что я говорила другим, — сущая ахинея, ложь во спасение и фантастика. За исключением одного — «коммунизм — это выгодный бизнес». Правда, я, добропорядочная американка, всегда не уважала тех, кто много зарабатывает и не платит налоги как следует, но теперь я нашла в этом некий шарм. В общем, мой план, если уж быть совсем откровенной: надергать репы из грядок и быстро убежать. Пока ты спал, я сделала Мэри и Синди укол препарата «Зомби-7», который мы захватили в ведомстве Хорхе дель Браво. Девочки стали на трое суток такими послушными, что просто загляденье. Аквалангисты с помощью немецких торпед из подземного склада взорвали лодку, которая лежала на дне подземной гавани, а твои добрые подружки привели сюда «Аквамарин»… По-моему, именно так называется ваш подводный таракан? Теперь он снова под брюхом у «Дороти», а ночью мы начнем работать. К месту, где лежит «Санта-Фернанда», подошел сухогруз «Генерал Альберто Вердуго». Все золото с «Дороти» уже перегружено на него, а ночью все бочки тоже перекочуют со дна морского в его трюмы. Завтра займемся лодкой.

— А куда ты хочешь удрать? — спросил я, немного забегая вперед.

— Погоди, сначала надо увезти золото. Когда все окажется на Хайди, разберемся с «пыльным телефоном» и ребятами, которые стоят за Хорсфилдом. Они наверняка напомнят о себе. Так что, в лучшем случае, придется с ними поторговаться, а в худшем — удирать.

— Я бы лично удрал пораньше, — тут откровенности у меня хватило.

— С чем? Те люди, что нас готовили, обещали по миллиону или чуть больше. Здесь речь пойдет о миллиардах. Вот тогда можно будет спокойно зажить на родине.

С этими словами компаньеро президент повернула и поплыла к яхте.

После купания я еще больше проголодался, и когда ребята из охраны Киски поставили передо мной жратву, был ужас как бесцеремонен. Я даже не слышал то, что говорила Киска. Впрочем, она молола что-то о Мировой Революции, отчего даже у охранников ломило зубы, а у меня наверняка испортилось бы пищеварение.

Как раз в тот момент, когда я отвалился от стола, ощущая в животе не менее пятнадцати фунтов дополнительного веса, на палубу поднялись Мэри и Синди, одетые в комбинезоны и шорты матросов хайдийских ВМС. В лицах их не было даже искры жизни. Это были две заводные куклы: толстая, стриженая — и тонкая, длинноволосая. Их шаги синхронно грохали по палубе, будто они с пеленок учились маршировать. Подойдя на пять шагов к столу, где мы с Киской доедали мороженое, обе, некогда свободные янки-лесбиянки, на лицах которых появилось выражение безраздельной преданности идеям Революции и лично товарищу Киске, встали по стойке смирно.

— Товарищ Первый секретарь Центрального Комитета Народно-социалистической партии Хайди, Президент Революционного Совета Республики Хайди, Главнокомандующий Революционными Вооруженными Силами! — слитным дуэтом начали говорить, точнее — рапортовать Мэри и Синди. — Мы, инженерно-технические работники Революционных ВМС, докладываем вам, что досрочно привели в полную готовность аппарат «Аквамарин»! Готовы выполнить любое задание любимой партии, народного правительства и горячо любимого вождя!

Куклы влюбленно глядели на Киску. Конечно, ничего сексуального в этом не просматривалось. Напротив, по-моему, обе были готовы по первому приказу горячо любимой вождихи наглухо зашить половые щели и жить исключительно с идеалами Революции.

— Неужели все это от одного укола в задницу?

— Да, — похвасталась Киска, — препарат «Зомби-7» — великая сила! Погоди, вот мы наладим его поточное производство…

Я представил себе, очень отчетливо, как игла вонзается мне в ягодицу, после чего у меня тут же возникло желание заорать: «Да здравствует живое, вечное, всепобеждающее учение — марксизм-ленинизм!» Мороз прошел по коже. Людоедка Соледад угрожала съесть мое тело, а Киска — в то, что она намерена лишь играть в диктатуру, я не очень поверил, — Киска могла сожрать мою душу.

— И они будут такими послушными куклами еще трое суток? — поинтересовался я. — А потом станут нормальными?

— Если не сделать нового укола, — кивнула Киска, — но они получат новый укол, а потом еще пять доз. После шестикратного применения препарата реабилитации не происходит, организм перестраивается и поддерживает то состояние, в которое введен. Вырабатываются ферменты и гормоны, которые тут же гасят всякое проявление инакомыслия, и устанавливается железная, непоколебимая система ценностей. Существа эти перестают бояться смерти, теряют инстинкт самосохранения, безоговорочно верят всему, что укладывается в рамки той идеологии, которой я их начинила. Они испытывают физическое удовольствие оттого, что видят вождя, оттого, что подчиняются ему и успешно выполняют его задания. Вместе с тем они испытывают муки оттого, что некая объективная причина мешает им выполнить мой приказ. Например, я могу сейчас сказать: «Переплывите Атлантику и водрузите флаг Республики Хайди на Северном или Южном полюсе!» Они прыгнут за борт и поплывут. Их организм — хотя его ресурсы сильно повысятся! — тем не менее не позволит выполнить задание и, проплыв миль двадцать без отдыха, они все-таки пойдут ко дну. Уже полностью обессилев, они не станут звать на помощь, а с криком: