Красный Марс - Ким Робинсон

— Смотрите, — сказал Чалмерс своим коллегам, — затраты на эмиграцию так велики, что вы никогда не решите ваши проблемы с населением, перебросив сюда людей. Вы и сами это знаете. К тому же в ваших странах имеется немало пригодной для культивации земли. Значит, от Марса вам нужна не земля, а ресурсы — или же деньги. Марс — это рычаг, который позволит вам получить свою долю ресурсов, доставляемых на Землю. Вы отстаете от Севера из-за того, что в колониальный период у вас забрали ресурсы, ничего не заплатив, а сейчас вам нужно все это возместить.

— Боюсь, в истинном смысле колониальный период никогда не заканчивался, — вежливо ответил Ханавада.

Чалмерс кивнул.

— Да, транснациональный капитализм подразумевает, что мы все — колонии. И здесь на нас страшно давят, чтобы добиться того, чтобы бóльшая часть доходов от добычи полезных ископаемых становилась собственностью транснационалов. В развитых странах это очень сильно ощущается.

— Мы это знаем, — проговорил Ханавада, кивнув.

— Хорошо. А сейчас вы предложили ввести пропорциональные эмиграции, которые столь же логичны, как распределение доходов согласно инвестициям. Но ни одно из этих предложений не отвечает вашим интересам. Эмиграция была бы для вас каплей в море, но о деньгах такого сказать нельзя. Между тем в развитых странах возникают новые проблемы с населением, поэтому лишние квоты для них оказались бы кстати. И они могли бы сэкономить деньги, которые все равно достались бы транснационалам и превратились бы в свободный капитал, не управляемый ни одним из государств. Так почему бы развитым странам не дать вам их побольше? Ведь в их карманы они все равно не упадут.

Сунг кратко кивнул с серьезным видом. Вероятно, они предвидели его ответ, а предложение выдвинули, лишь чтобы подтолкнуть к нему, и выжидали, пока он сыграет свою роль. Но это лишь упрощало дело.

— Думаете, ваши правительства согласятся на такую сделку? — спросил Сунг.

— Да, — ответил Чалмерс. — Как им еще показать свою власть над транснационалами? Распределение доходов чем-то напоминает старые движения за национализацию, только на этот раз выгоду извлекут все страны.

— Это сократит инвестиции от корпораций, — заметил Ханавада.

— Что только обрадует радикалов, — парировал Чалмерс. — Да и вообще почти всех «Первых на Марсе».

— А ваше правительство? — спросил Ханавада.

— Я вас уверяю.

На самом деле с администрацией должны были возникнуть трудности. Но Фрэнк собирался заняться ею, когда для этого придет время, сейчас там сидели детишки членов Торговой палаты, надменные, но безмозглые. Достаточно было поставить их перед выбором: либо это, либо появится Марс-третий-мир, Китайский Марс, Индийско-Китайский Марс, с маленькими смуглыми человечками и коровами, расхаживающими в пешеходных туннелях. Тогда они согласятся. Более того — припадут на колени и будут молить: дедушка Чалмерс, просим, спаси нас от желтой орды.

Он видел, как индус и китаец переглянулись, посовещавшись вполне доступно для него.

— Черт, — сказал он, — вы на это и надеялись, да?

— Пожалуй, нам нужно обсудить некоторые детали, — сказал Ханавада.

На то, чтобы воплотить их договоренность в жизнь, понадобилось несколько недель, так как это повлекло за собой целый ряд сопутствующих соглашений, необходимых, чтобы его приняли все делегации. Каждому делегату нужно было извлечь какую-нибудь выгоду для своей страны, чтобы было что показать дома. Убедить нужно было и Вашингтон, и Фрэнку в итоге пришлось перепрыгнуть через головы детишек, дойти до самого президента, который был лишь немного старше их, зато мог увидеть выгоду от сделки, если преподнести ее ему на блюдечке.

И Фрэнк погрузился в работу, проводя за встречами по шестнадцать часов в день, по своей старой схеме, знакомой, как рассвет. Под конец самыми трудными оказались встречи с транснациональными лоббистами, такими как Энди Янс. Договориться с ними было почти невозможно, потому что сделка совершалась за их счет и они это понимали. Они как могли давили на правительства севера и стран с «удобными флагами», и это было ощутимо, о чем свидетельствовало боязливое и раздражительное поведение президента и отказ от сделки Сингапура и Софии. Но Фрэнк все же убедил президента, даже несмотря на все расстояние между ними, на весь глубокий психологический барьер, возникающий при разнице во времени. Те же доводы он применял и при переговорах с другими северными правительствами. «Если вы поддаетесь транснационалам, — говорил он, — то получится, что они — реальное мировое правительство. А это шанс отстоять интересы, ваши и вашего населения, перед этим свободным капиталом, который очень близок к тому, чтобы получить неограниченную власть на Земле! Вы должны как-то их приструнить!»

То же самое он повторял в ООН, каждому чиновнику. «Кто, по-вашему, должен выполнять роль реального правительства? Вы или они?»

И все же это давалось ему с трудом. Танснационалы способны оказывать сильнее впечатление, и даже наблюдение за ними поражало. Каждое из трех крупнейших объединений «Субараси», «Армскор» и «Шеллалко» было крупнее любой страны или содружества, кроме первых десяти, и они в самом деле тратили огромные средства. Деньги приравнялись к власти, власть устанавливает законы, а законы определяют правительство. То есть национальные правительства, пытаясь сдержать транснационалов, были похожи на лилипутов, связывающих Гулливера. Им требовалась огромная сеть тоненьких нитей, расставленных через каждый миллиметр по всему периметру. А когда гигант заворочался, пытаясь освободиться, им приходилось бегать вокруг него, перебрасывая новые нити поверх чудовища и вбивая новые колышки. Бегать вокруг, забивая колышки в виде четвертьчасовых встреч на протяжении шестнадцати часов в день.

Энди Янс, один из самых старых корпоративных знакомых Фрэнка, однажды вечером пригласил его на ужин. Энди, естественно, был зол на Чалмерса, но старался этого не показывать, поскольку цель ужина — предложение сделки, тонко завуалированное и сопровождаемое угрозами. Он предложил Чалмерсу должность главы учреждения, создаваемого консорциумом, осуществляющим транспортные перевозки по направлению Земля — Марс. Это старая аэрокосмическая промышленность, в которой по-прежнему втихую набивает карманы Пентагон. Новое учреждение должно было помогать консорциуму вести политику и консультировать ООН по касающимся Марса вопросам. Занять должность ему предлагалось после ухода с поста министра Марса, чтобы избежать возникновения конфликта интересов.

— Звучит чудесно, — сказал Чалмерс. — Мне это действительно крайне интересно.

И на протяжении всего ужина он убеждал Янса в своей искренности. Что хотел не только получить должность в том учреждении, но и вообще тотчас начать работать на консорциум. Это было непросто, но он прекрасно справлялся и видел, что с течением вечера подозрение постепенно исчезало с лица Янса. Слабость многих бизнесменов состояла в том, что они верили, будто смысл всей игры заключается в деньгах; сами они работали по четырнадцать часов в сутки, чтобы заработать на машины и кожаные интерьеры, и находили казино разумным видом отдыха, — одним словом, они были идиотами. Но полезными идиотами.

— Я сделаю все, что в моих силах, — пылко пообещал Чалмерс и подумал, что сейчас перед ним открывается сразу несколько путей. Можно поговорить с китайцами об их потребности в земле, вернуть Конгресс к мыслям о справедливом доходе с инвестиций. Несомненно. Дать сейчас кое-какие обещания, и давление несколько ослабнет — а он тем временем продолжит работу. Ничто не могло быть столь приятным, как надуть такого прохвоста.

И он вернулся за стол переговоров и продолжил вести дела, как раньше. Прогулка по мосту, как ее теперь называли (другие говорили: «перемена Чалмерса»), сдвинула ситуацию с мертвой точки. 6 февраля 2057 года, или LS = 144°, М-15, — памятная дата в истории дипломатии. Теперь дело свелось к тому, чтобы раздать каждому по кусочку и подтвердить позицию действительных членов. Пока шел этот процесс, Чалмерс переговаривался с наблюдателями из первой сотни, ободряя их и удостоверяясь в их позициях. Сакс, как оказалось, был расстроен его действиями, так как считал, что, если транснационалы сократят инвестиции, развитие его проекта по терраформированию существенно замедлится. Во всем приходящем бизнесе он видел лишь тепло. Была им расстроена и Энн, потому что новый договор разрешал и эмиграцию, и инвестиции, а она вместе с «красными» надеялась, что договор обеспечит Марсу что-то типа статуса мирового парка. Они были так далеки от реальности, что это сводило его с ума.

Я только что спас тебя от пятидесяти миллионов китайских эмигрантов, — кричал он на нее, — а ты окрысилась на меня из-за того, что мне не удалось выслать их всех домой! Ты думала, я буду творить чудеса, превращу этот булыжник в святыню, прямо по соседству с планетой, которая скоро вся будет выглядеть, как Калькутта в час пик. Энн, Энн, Энн… А что бы ты сама сделала? Что ты вообще делаешь, кроме того, что расхаживаешь тут, испепеляя взглядом все, что построено людьми, и убеждаешь всех, что ты марсианка? Господи Иисусе! Иди играй со своими камешками и предоставь политику людям, которые умеют думать.