Черная тропа - Головченко Иван Харитонович

На завод приехали утром. Снегопада здесь не было. Морозец выписывал узоры на окнах одноэтажных домов. Кое-где вместо стекол в окнах виднелись подушки, одеяла, фанера. А ближе к заводу стали встречаться дома с вывалившимися оконными рамами. Когда подъехали к заводоуправлению, полковник сказал:

— Вы, Романкин, идите в контору и опечатайте всю техническую документацию, а я осмотрю место взрыва...

То, что увидел полковник, превзошло все его ожидания. Кирпичи, скрюченное оборудование, деревянные балки и железные кронштейны веером разбросаны во все стороны. На развалинах маячила одинокая фигура человека в теплом пальто с отвернутым воротником, в котором пряталось худощавое лицо и рыжеватая бородка.

— Я думал, застану здесь много людей, а, оказывается, вы один, — сказал полковник, подойдя к незнакомцу.

— Разошлись. Было много: и прокурор, и из органов, все были, — неопределенно ответил человек в пальто, — А вы тоже по этому делу прибыли?

— Да, по этому. Я начальник управления госбезопасности.

— О! Тогда давайте знакомиться: профессор Горбунов.

— Горбунов? Из института взрывчатки?..

— Точно. Назначен техническим экспертом комиссии по расследованию взрыва.

— Мы с вами знакомы, профессор.

— Так-так, и я вас, кажется, припоминаю. Да, такое знакомство не забывается...

— Конечно, получилось тогда нехорошо. — Полковник опустил глаза. — Работал я тогда в управлении кадров наркомата, вот меня и послали исправлять ошибки... Я очень рад видеть вас во здравии!

— Спасибо. А встречи-то у нас с вами всегда необычные.

— Н-нда, один этот вид нагоняет тоску. — Полковник описал рукой полукруг в воздухе.

— Хоть бы что-нибудь осталось. Не знаю, за что и зацепиться, с чего начинать поиски причин взрыва!

— Если профессор сомневается, что же тогда мне говорить? — улыбнулся полковник.

— Не прибедняйтесь, я только на вас и надеюсь!

— Шутите, профессор!

Оба они осмотрели развалины и направились к заводоуправлению.

На одной из дверей заводоуправления появился листок бумаги с надписью красным карандашом: «Оперативная группа органов госбезопасности». Маленькая прокуренная комната с одним окном и двумя однотумбовыми столиками теперь напоминала архивный склад. На столах, подоконнике и просто на полу лежали стопки заводских дел. Здесь и техническая документация оборудования, и чертежи, и описания технологического процесса. Различные справочники по технике безопасности, материалы проверок цехов по противопожарному режиму, отчетности, описания, анализы... Романкин точно выполнил указания полковника и собрал в эту маленькую комнатку всю документацию завода. Он сидел за столом, а рядом стоял капитан Величко. В гимнастерке, затянутый ремнями, с тяжелой кобурой на боку, он выглядел молодцевато. Но светлые волосы его слиплись от пота, а на круглом лице появилась бледность. Капитан эту ночь не спал.

Тихим, спокойным голосом он докладывал:

— За ночь немногое успели сделать, товарищ полковник.

— Расскажите все подробно! — Полковник оседлал стул, упершись подбородком в спинку.

— Ночью я был в одном селе. Это в пятнадцати километрах от города. Нам стало известно, что там скрывается бывший начальник полиции города. Взяли его без шума на чердаке у родной тетки. При нем имелся парабеллум и две обоймы патронов. По дороге оттуда я увидел над городом зарево, а через несколько секунд услышал взрыв. Завез я арестованного в отдел, доложил вам по телефону, а сам сразу же на завод... Осмотрел место, произвел первые допросы, и, скажу вам прямо, товарищ полковник, впечатление не из хороших. В цехе не было порядка. Оборудование имело неисправности, перегревались подшипники. Сам директор не отрицает этого. Вечером он был в цехе и распорядился остановить его. По указанию директора механик цеха вызвал ремонтную бригаду, и в первые же минуты ее работы произошел взрыв. Вероятно, слесари прокручивали оборудование на больших оборотах... Выяснить не у кого, все они погибли!

— А директор, как объясняет директор?

— Ничего он не объясняет. Говорит, может, прокручивали, а может, и не прокручивали. В его суждениях есть странность, товарищ полковник.

— Странность?

— Невнятно и даже странно отвечает на вопросы следствия.

— Уголовное дело возбудили?

— Конечно, все по закону. Мы договорились с прокурором города: уголовное дело возбудил следователь прокуратуры, он же будет вести допросы обвиняемых и свидетелей.

Из-за стола поднялся Романкин:

— Товарищ полковник, мы сегодня изучим всю документацию завода, а следователь запротоколирует первые показания. Затем составим единый план оперативно-следственной работы. Сегодня вечером или завтра утром доставим вам и прокурору на утверждение.

— Согласен. Только в плане предусмотрите всю техническую сторону вопроса. Надо исследовать все детали, относящиеся к состоянию оборудования цеха и соблюдению правил безопасности. Второе: противопожарное состояние цеха. Третье: наличие умысла и в связи с этим возможности его практического осуществления. Уязвимые места в цехе и возможность доступа в цех подозрительных лиц. — Полковник встал, зашагал по кабинету. — Особое внимание обратите на нашу специальную работу. Прокурор пусть ведет уголовное дело, но мы с вами должны представить проблему в целом — не только в ее уголовном аспекте, но и в политическом. Вы понимаете, о чем я говорю?

— Так точно, товарищ полковник! — ответил Романкин.

— Хорошо. Наряду с общим планом оперативно-следственной работы надо еще во всех деталях продумать и наш план, учитывающий нашу специфику.

— Безусловно, товарищ полковник, мы имеем это в виду.

— Вот и прекрасно. Действуйте, а я пойду познакомлюсь с материалами следствия. Чем там уже располагает прокурор?

...Прокурор города Хиневич сидел за столом в таком же маленьком кабинете, только в другом конце здания. Сидел он прямо и только указательными пальцами обеих рук упирался в видавший виды конторский столик. Из-под пиджака виднелись белоснежные манжеты. Сбоку стола сидел следователь с худощавым бледным лицом и взъерошенными светлыми волосами. Сухие руки с длинными пальцами привычно орудовали автоматической ручкой. На потертой военной гимнастерке, со следами недавно снятых погон, желтели нашивки о ранении. Отчисленный из армии по болезни военный следователь Ивашкевич вернулся в свой родной город тотчас же после освобождения его от немецко-фашистских захватчиков и стал работать в городской прокуратуре.

Приход полковника был для обоих неожиданностью.

— О! Товарищ Романенко! Какими ветрами! — Прокурор поднялся навстречу. Они были знакомы: неоднократно встречались на областных совещаниях.

— Ваши неприятности заставили двинуться в путь!

— А я сказал областному прокурору, чтобы никого не присылали: сам разберусь.

— У меня в этом нет сомнений!

— А это мой следователь, знакомьтесь, — энергичным жестом указал прокурор на Ивашкевича.

Полковник из выступлений на совещаниях знал, что прокурор несколько заносчив и хвастлив. Поэтому от его слуха не ускользнуло «мой следователь», «сам разберусь».

— Ну, и чем же следователь порадует нас? — спросил полковник, — пожав руку Ивашкевичу.

— Кое-что уже есть...

— Это «кое-что» не так уж маловажно, товарищ полковник, — вмешался прокурор. — Картина вырисовывается не в пользу руководства завода. В цехе не было порядка. Со взрывчаткой обращались, как с песком. Сплошные неисправности в оборудовании. В общем, я имею уже достаточно оснований, чтобы принять решение о руководстве завода...

Снова полковник отметил про себя прокурорское «я», но тут же его внимание привлек скрип входной двери. В кабинет вошла девушка. В стеганке, повязанная платком, в мужских кирзовых сапогах.

— К прокурору я... Вот повестка...

— Захарина?

— Да, Захарина...

— Эта девушка, товарищ полковник, должна нам интересное рассказать.... Верно, Захарина?