Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 2. 1941–1984 гг. - Виктор Петелин

Я стушевался. Ведь навстречу шел знаменитый на весь мир писатель, академик, государственный деятель. И я забыл, что нужно поздороваться. Выручил сам Шолохов. Он крепко пожал руку, проговорив неторопливым голосом:

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, Михаил Александрович, – ответил я и снова замолчал.

Шолохов глядел усмехаясь. Эта усмешка была такой радушной, что и я невольно улыбнулся. Михаил Александрович осведомился, благополучно ли я добрался до Вешенской, нравится ли родная его сторона. Мое замешательство скоро совсем рассеялось.

В самом разгаре оживленного разговора Шолохов вдруг с серьезным, озабоченным видом спросил:

– Чем могу вам служить?

Благодарный за то, что самим писателем так неожиданно просто была мне предоставлена возможность обратиться к нему с просьбой, я торопливо изложил цель своего приезда. Михаил Александрович, внимательно выслушав, ответил:

– Давайте вашу рукопись. Я хотя и очень занят, собираюсь в поездку за границу, но прочитаю, разберусь…

Михаил Александрович Шолохов встрече с людьми всегда рад и у него много друзей среди стариков, молодежи и даже детей. Писателя лично знают тысячи советских граждан, много интересного они о нем рассказывают. А тем из них, кто с Шолоховым прожил не один год, есть что о нем вспомнить.

И поныне здравствует в Вешенской учитель Тимофей Тимофеевич Мрыхин, впервые раскрывший перед Мишей Шолоховым книгу, чудесный мир литературы.

«Почти вся моя сознательная жизнь была заполнена работой в школе, – говорит учитель, теперь пенсионер Т.Т. Мрыхин. – В памяти сохранилось много незабываемых детских образов. Одними из ярких являются и воспоминания о работе с Мишей Шолоховым, которому тогда было около семи лет.

Самым трудным для него на первых шагах учебы было письмо, так как слабые детские пальцы с трудом писали цифры и буквы. Но он старательно трудился и был очень доволен, когда удавалось справиться хорошо с уроком.

В усвоении чтения и счета Миша не испытывал никаких затруднений и быстро продвигался вперед. Работа с ним доставляла мне удовлетворение, так как я видел, что мой труд щедро вознаграждается прекрасными успехами прилежного ученика. За 6–7 месяцев он прочно усвоил курс первого класса. А больше всего меня радовали его пытливость, жажда к знаниям. Грустно подумать, что в условиях удушающего царского режима мог, не развернувшись, погаснуть талант Миши, как гибли тысячи талантов нашего даровитого народа».

Посчастливилось мне встретиться и с 50-летним слесарем Кружилинской МТС Давыдом Михайловичем Бабичевым – прототипом одного из персонажей «Тихого Дона». На его глазах и при его участии проходили жизненные изменения в быту казачества. Он всегда был близок к Шолохову и сейчас бывает частым гостем писателя. Давыд Михайлович очень любит книги Шолохова, знает наизусть из них большие отрывки.

Когда я спросил, что ему больше всего нравится в «Тихом Доне», Бабичев ответил:

– Всем я восхищаюсь. Но больше всего люб шолоховский сказ о Ленине. Сильное это в книге место. Разговор Чикамасова с Бунчуком так душу и переворачивает, если, конечно, вдуматься в суть этой беседы. Помните, как казак Чикамасов спрашивает Бунчука:

– Илья Митрич, а из каких народов Ленин будет? Словом, где он родился и произрастал?

– Ленин-то? Русский…

– Нет, браток! Ты, видать, плохо об нем знаешь, – с оттенком собственного превосходства пробасил Чикамасов. – Знаешь, каких он кровей? Наших. Сам он из донских казаков, родом из Сельского округа, станицы Великокняжеской, – понял? Служил батарейцем, гутарют. И личность у него подходящая, – как у низовских казаков: скулья здоровые и опять же глаза…

– Нет, Чикамасов! Он русский, Симбирской губернии рожак.

– Нет, не поверю. А очень даже просто не поверю! Пугач из казаков? А Степан Разин? А Ермак Тимофеевич? То-то и оно! Все, какие беднеющий народ на царей подымали, – все из казаков. А ты вот говоришь – Симбирской губернии. Даже обидно, Митрич, слушать такое…

Не меньше любят и ценят казаки «Поднятую целину» – другое прекрасное произведение Шолохова.

О таланте и мастерстве писателя, создавшего «Поднятую целину», хорошо говорится в беседе колхозника Тимофея Ивановича Воробьева, напечатанной в Вешенской районной газете.

«Тяжеленько было до Советской власти. А я все же никогда не унывал. Мою жизнь всегда украшало веселье, шутейное слово. И когда уже посеребрилась моя борода, приключилась со мной, скажу вам, одна история.

А виноват в этой истории Михаил Александрович Шолохов. Вывел он в своей книге деда Щукаря. И получилось оно так, скажу вам, что вроде я чисто вылитый Щукарь: скажите, кубыть с меня списал. А я ить сроду не был Щукарем. Это теперь меня многие так зовут, а все потому, что Михаил Александрович Шолохов умело подметил где-то такого старичка, схожего со мною. Я пробовал открещиваться: «Какой я вам Щукарь?» А мне отвечают: «Такого шутника и острого на язык более нет, поди, на Дону. Ты, Иваныч, самый щукаристый».

Вот каким манером я угодил в героя книги».

Со многими своими земляками писатель долгое время рука об руку трудился, помогал своей работой в мастерских и на полях только что родившегося колхоза. С удовольствием рассказывает семидесятилетний кузней Дмитрий Сергеевич Крамсков о том, как он с молодым Шолоховым делал для колхоза новый плуг.

– Однажды Михаил Александрович подошел ко мне и говорит: «Побывал я в колхозе имени Фрунзе, хотелось посмотреть на людей и их работу. С севом дело плохо. Получается точно как в калмыцкой присказке: «Жир бы был – пышки пек, да муки нету». Так и у них. Быки есть, пахали бы, да плуга нет. Давай плуг для них сделаем».

В тот же день принялись вдвоем изготовлять плуг, самый большой – девятидюймовый. Михаил Александрович уж больно ловко орудовал у горна и бил тяжелым молотом. Тут и сказал я:

– Бросай, Михаил Александрович, свое писательское дело да переходи ко мне на постоянную работу. Я из тебя настоящего кузнеца сделаю.

Засмеялся Михаил Александрович. «Я, – отвечает, – хочу двумя профессиями овладеть».

И сейчас писатель постоянно следит за работой колхозов родного района, заботится об их экономическом развитии. Являясь депутатом Верховного Совета СССР, он глубоко вникает в колхозные дела, подсказывает руководству, как улучшить дела.

Не так давно, посетив несколько сельскохозяйственных артелей, Шолохов увидел, что некоторые председатели колхозов свое нежелание учиться оправдывают тем, что они, мол, с малых лет земледельцы, что с детства и пашут, и сеют, и скотину разводят. То, что делалось много лет тому назад в единоличном хозяйстве, кое-кого из них и теперь удовлетворяет. Не на шутку заволновался Михаил Александрович. Своими мыслями он делится на партийной конференции, на совещании председателей колхозов и передовиков сельского хозяйства.