Браслет - Владимир Плахотин

       - И так до бесконечности, - резюмировал Санька. - Похоже, что в этом королевстве кривых зеркал никто не обитает.

       - Зеркала-то как раз тут ровные, - вздохнул Пашка с кислой миной. - Такие ровные, аж противно. Так и хочется чем-нибудь... - Он сделал выразительный жест: - Чтоб хозяева сбежались.

       Санька поддел его:

       - О! Истинный представитель Хомо Сапиенс! Вы, сударь, извините за откровенность, в душе просто хулиган!

       - От Хомы слышу! - окрысился Пашка. - Не пеняй на зеркало!

       - Ладно вам! - улыбнулся я. - Давайте обследуем обрыв. Может, там чего?..

       - Всё-таки интересно, - сказал Санька, заглядывая в бездну, - почему одно поле выше другого?

       - Эт' чтоб с парашютом туда! - осклабился Пашка.

       В отличие от Пашки, я ответа не знал, а потому просто пожал плечами и наш "звездолёт" стал медленно опускаться вниз в двух-трёх метрах от гладкой, как моя лысина, стены. Только вот лысина и то имела хоть какую-то растительность и неровности, а здесь был идеальный срез, будто отсечённый гигантским ножом. И не было той плоскости ни конца, ни края. Лишь внизу расстилалось новое поле, тоже не отличавшееся миниатюрными размерами.

       - Километра три будет, - прикинул Пашка высоту стены.

       Я согласился, а Санька задумчиво произнёс:

       - Вот смотрю всё время на эти зеркала и думаю: что-то в них не так, чего-то не хватает. И только сейчас дошло.

       - Ну?

       - Да отражения нашего!

       - Вот, кстати, тебе и ответ, - сказал я Пашке, - есть ли на том конце передающее устройство. Мы бы видели его отражение.

       Пашка развёл руками:

       - Тогда я вообще не понимаю, как работает эта фиговина!

       - А тут и понимать ничего не надо, - ласково погладил я "фиговину". - Дали - пользуйся!

       - Знать-то всё равно хочется...

       - Много будешь знать, умным станешь. А это вредно. Смотри вон, уже приземляемся.

       - "Приземляемся"! - хмыкнул Пашка. - Где ты тут землю-то увидел?

       - Ну тогда - "призеркаляемся"!

       До нижнего поля уже оставалась пара сотен метров. На глаз, конечно. Определить расстояние до зеркала при отсутствии отражения, скажу я вам, довольно затруднительно. И, только когда шестигранные ячейки увеличились приблизительно до того же размера, что и на вертикальной стене, я затормозил.

       Ничего нового мы не увидели. Всё та же отполированная стена. Даже линия стыка вертикальной и горизонтальной плоскостей не представляла из себя ничего интересного. Прямая линия. Хоть по линейке проверяй.

       - Ну и откопали мы планеточку! - пожаловался Пашка. -Тундры-лианы! - И цыкнул: - Чего дальше-то?

       - Давай хоть по поверхности выйдем потопчемся, - предложил я. - Разомнёмся.

       Санька поёжился:

       - А копыта не отбросим? Как там насчёт дыхалки?

       - Сейчас узнаем. Ну-ка, Сезамчик, что за атмосфера снаружи?

       По экрану побежали цифры: содержание кислорода, азота, ещё там чего-то.

       - Ты мне проще скажи: дышать там как, можно?

       "В принципе - да", - откликнулся браслет.

       - Ну вот, другое дело! - сказал я и встал с насиженного места. - Идём, что ли?

       - Не нравится мне это "в принципе", - пробурчал Санька.

       - Э! Да чего там! - потянулся Пашка и хрустнул сцепленными кистями рук. - Открывай! Размяться не помешает!

       Я уравнял поверхности "пятачка" и планеты.

       - Сезам, откройся!

       В лицо пахнуло свежим воздухом. Даже, по-моему, очень свежим. Как после грозы.

       - Озончиком попахивает! - принюхался Пашка, помахивая ладонью, как веером, и первым ступил на зеркальную поверхность.

       И тут произошла удивительная вещь. Я сказал, что он ступил на поверхность, но это выглядело не совсем так. Между подошвами его туфлей и поверхностью планеты так и осталось сантиметров десять, а он стоял прямо в воздухе и растерянно смотрел себе под ноги.

       - Мягкое чего-то, - доложил он нам, криво улыбаясь. - И зудит!

       Но стоило ему пошевелиться, как ноги его разъехались, он упал на спину и, глупо хихикая, в таком вот положении поплыл от нас в направлении вертикальной стены. Похоже, при падении он совсем не ударился, потому что голос его был радостно возбуждён:

       - А мне нравится!

       Он перевернулся на живот и попытался встать, однако ноги разъезжались, как на льду. Мы внимательно, каждый по-своему, следили за его гимнастикой. Я - с интересом, Санька - с тревогой.

       - Ну, чего смотрите? - крикнул Пашка, в третий раз предпринимая героические усилия принять вертикальное положение. - Идите сюда! Помогите встать!

       Я решился. В любом случае, лично мне ничего не грозило.

       Я высунул руку за пределы "пятачка" и потрогал невидимую поверхность. Пашка не соврал: рука коснулась чего-то тёплого и упругого. При чём явственно ощущалась мелкая вибрация.

       - Силовое поле, надо полагать, - сообщил я с видом знатока.

       На что Санька лишь хмуро покачал головой:

       - Вы уж, пожалуйста, без меня. Мне здесь как-то уютнее.

       - Как хочешь.

       Я подпрыгнул и опустился сразу обоими ногами на мягко спружинившую поверхность невидимого поля. Инерции толчка оказалось достаточно, чтобы я заскользил в ту же сторону, где барахтался Пашка. Оставалось только удерживать равновесие. Но это удавалось мне лишь до тех пор, пока я не доехал до моего распластавшегося друга. Только я с ним поравнялся, он сразу ухватил меня за штанину и я упал. При чём удара я не почувствовал, было очень мягко, и мы, хохоча, закружились с ним в лежачем вальсе. Инерция толчка была ещё довольно ощутимой, а сила трения, по-моему, вовсе равна нулю, если такое вообще возможно. В конце концов наше барахтание закончилось тем, что мы мягко ткнулись в вертикальную стену, вернее, в поле обтекающее её, и остановились.

       - Ну что? - улыбнулся я. - Давай вставать?

       - Давай!

       Пашка вцепился в меня, я - в него и так, держась друг за друга, с горем пополам водрузили мы свои бренные тела на разъезжающиеся ноги.

       - Похлеще льда будет! - прокряхтел Пашка, не выпуская из рук мою рубашку и оглядываясь по сторонам.

       - Колоритно смотритесь! - послышался Санькин смешок. Он сидел, развалясь, на диване и с улыбкой наблюдал за нашей вознёй. - Что-то подумает о нас "дядька-пчеловод"?

       Мы оглянулись. Диван вкупе с ним смотрелся не менее комично, паря над своим отражением в зеркальной поверхности.

       - А пущай, чего хотит, то и думает! - Пашка с силой оттолкнулся от меня и, кое-как сохраняя равновесие, заскользил вдоль вертикальной стены, изредка касаясь её для пущей уверенности.