Вино грез - Ева Джонс

— Оттуда исходит этот странный свет? Это напоминает спиритический сеанс. Вы уверены, что это планета, а не космическая змея? Мне не хотелось бы жить на космической змее, сколь бы огромна она ни была.

Конклин вышел из отсека и стал спускаться по сверкающему и вибрирующему коридору. Казалось, тихое зеленоватое свечение сопровождало его, пока он спускался по трапу на основную палубу. Перед дверью в кабину он на мгновение остановился и прислушался.

Остальные члены экипажа собирали в трюме свои пожитки: сковородки и кастрюли, постельные принадлежности, провизию, одежду.

Возбужденный говор доходил до Конклина сквозь рев тормозных двигателей. Гарднер, техник — ракетчик, начинал раздавать им комбинезоны Долдса и шлемы.

Конклин открыл дверь кабины и вошел. Мария подняла на него глаза.

— Мы прибыли?

— Нет еще. Вы, я вижу, готовитесь приступить к владению вашим новым миром. — Он рассмеялся. — Можете оставить все это здесь: мы будем жить тут, пока не возведем на поверхности дома.

— А… — сказала Мария. Она в смущении начала раскладывать по местам собранные вещи.

— Мы создадим здесь что — то типа колонии?

— Конечно, — сказал Конклин. Он потрогал металлическую перегородку. — Здесь.

Мария остановилась, держа в руках ворох одежды.

— Это ведь будет хорошо, Билл? Очевидно, вначале это будет тяжело, но потом не должно быть плохо. Мы будем жить главным образом под землей, как это делают на Уране и Нептуне. Ведь это даже приятней, да?

— Мы очень хорошо устроимся, — сказал Конклин.

Он галантно принял одежду из ее рук.

— Пойдем к Гарднеру. Он распределяет комбинезоны Долдса.

Жан нет Сиббей, нервно возбужденная, встретила их восклицанием:

— Он слишком маленький! Я не могу влезть в него!

Конклин помог ей застегнуть комбинезон.

— Но будьте особенно внимательны, чтобы не упасть. Это старая модель, и достаточно одного камешка, чтобы его продырявить. Через секунду вы умрете.

— Кто спускается первым? — спросила Мария. Она медленно застегивала многочисленные заклепки на комбинезоне.

— Капитан Гровс?

— Полагаю, что тот, кто первый подойдет к люку…

— Может быть, им буду я, — сказал, подходя, Джеретти. — Быть может, я окажусь первым человеческим существом, ступившим на Диск Пламени.

Они еще продолжали застегивать комбинезоны, балагуря и смеясь, чтобы унять нервное возбуждение, когда раздалась сирена, возвестившая о приземлении.

— Держитесь, — крикнул Конклин, — и проверьте ваши комбинезоны.

Астронеф с грохотом коснулся поверхности планеты, и все попадали друг на друга. Корпус задрожал, тормозные двигатели взвыли еще сильней, пытаясь остановить сумасшедший ход корабля, вгрызавшегося в застывшую поверхность планеты.

Свет замерцал и погас. В наступившей темноте члены экипажа застыли, парализованные жутким ревом разогнавшихся реакторов и оглушительным скрежетом раздиравшего скалы металла.

Конклин был отброшен на груду матрацев. На него посыпались ящики и кастрюли. Схватившись пальцами за продольную балку, он сумел подняться.

— Мария! — крикнул он. — Где ты?

Неподалеку он услышал шевеление.

— Я здесь, — ответила она слабым голосом. — Я, кажется, потеряла шлем.

Конклин нащупал его.

— Нет, все в порядке.

Корабль продолжал двигаться вперед, сопровождаемый ужасным скрежетом сминаемого металла.

Однако вскоре он замедлил ход и после заключительного толчка замер.

Где — то капало.

В другом конце коридора загорелась куча различных принадлежностей.

— Затушите огонь! — приказал Гровс.

Джеретти с огнетушителем в руках неуверенно пошел вперед.

— Думаю, что мы прибыли, — сказал он, поливая в центр пламени. Его напряженный голос дрожал в их наушниках.

Кто — то зажег электрический факел.

— Похоже, что в обшивке пробоина, — сказал Конклин. — Слышно, как выходит воздух.

Гровс был уже у люка. Он подождал когда подойдут остальные, раздвинул руками тяжелые засовы и пояснил:

— Больше нет утечки. Пробки должны были заткнуть дыру.

Люк открылся. Широко раскрыв глаза, Гровс торжественно двинулся вперед. Остальные, вначале колеблясь, затем увереннее, двинулись по трапу за ним. Мария дрожала, Джеретти помог ей овладеть собой.

Первым удалось коснуться поверхности планеты одному японскому рабочему — оптику. С горячим под массивным шлемом лицом он ловко соскользнул на обледеневшую скалистую поверхность. Японец улыбнулся им и помахал рукой.

— Все в порядке! — крикнул он им. — В пределах видимости нет никаких чудовищ!

Но Мария остановилась.

— Посмотрите на этот слабый свет, — сказала она.

Планета казалась огромной равниной, излучавшей зеленый свет. Мягкий, прозрачный, не дававший тени, он исходил отовсюду: от почвы, от камней. В этом зеленом свечении люди выглядели странно непроницаемыми, черными колоннами из металла и пластика, неуверенно шагающими вперед.

— Удивительно, что это существует так давно, — сказал Джеретти. Он поддел ногой обледенелый камушек. — А мы впервые это видим.

— А это неизвестно, — серьезно сказал Гровс. — Я надеялся найти здесь что — нибудь после приземления.

Он взял в руки мощное оружие, висевшее у него через плечо.

— Престон полагал, что Диск может принадлежать другой Системе.

На открытом участке почвы виднелось строение. Это была матовая металлическая сфера, гладкая и без всяких украшений. Мириады ледяных зеленых кристалликов летали вокруг, они осторожными шагами приближались к ней.

— Как, черт возьми, мы сможем войти в нее? — спросил Конклин.

Гровс поднял свое оружие.

— Не вижу никакого другого способа. — Он нажал на спусковой крючок и медленно вычертил круг.

— По — видимому, это из нержавеющей стали. Может быть, сделано человеком.

Конклин и Гровс пролезли в еще не остывшее отверстие. Их ушей достигла регулярная пульсация. Они находились в своеобразной комнате, заставленной механизмами. Позади них со свистом выходил воздух.

— Давайте постараемся вновь закрыть отверстие, — сказал Гровс.

Вдвоем им удалось заткнуть брешь. Затем они начали осматривать гудящие механизмы, связанные в сложные контуры.

— Добро пожаловать, — тихо раздался слабый ломкий голос/Они резко обернулись, держа оружие наготове.

— Ничего не бойтесь, — продолжал старческий голос. — Я всего — навсего человеческое существо такое же, как и вы.

Конклин и Гровс застыли в изумлении.