Мои печали и мечты (Сборник пьес) - Алексей Слаповский

НИНА. Ну, давай.

МАТВЕЙ. Уважаемые родители! В эту новогоднюю ночь… Кстати, двадцать минут осталось… Мы решили торжественно объявить, что решили с Ниной пожениться. Окончательно и бесповоротно.

СНЕЖАНА. И обжалованию не подлежит.

НИНА. Помолчи, а?

Игорь наклоняется, цепляет ртом со стола ртом какие-то куски, жует, пытается ухватить рюмку. Марго, заметив это, помогает ему.

НАТАЛЬЯ. Ну, и слава богу! Это главное. Владик, поздравь, что ты как замороженный?

КУЛИЧЕНКО. Действительно… Дорогие мои…

Снежана берет тарелку, несет в кухню.

МАРГО. Ты куда?

СНЕЖАНА. Тарелку вымыть. Рефлекс. Долго в общежитии жила, там было правило у нас: поел — сразу мой тарелку. (Уходит в кухню).

КУЛИЧЕНКО. Дорогие мои! Наташа права! (Обнимает Наталью за плечо). Жена моя дорогая, умница! Она права! Это главное! Исаак родил Авраама, Авраам еще кого-то там…

МЕЗГИРЬ. Авраам родил Исаака, Исаак родил Иакова, Иаков родил Иуду.

МИХАЕВА. Это который Христа предал?

МЕЗГИРЬ. Намного раньше. Иуда было распространенным именем.

МИХАЕВА. Правда? А я думала — один.

КУЛИЧЕНКО. Неважно! Важно, что род продолжается! Дети мои, если вы подарите наследников… Я тогда пойму, что жил не зря… (Вытирает ладонью глаза). Желаю вам… Мы вот с мамой… Конечно, были всякие трения… Но надо уметь находить нужный нонсенс.

МЕЗГИРЬ (скучая). Консенсус.

КУЛИЧЕНКО. Неважно. Короче…

НАТАЛЬЯ. Ох, утка же! (Бежит в кухню, где Снежана моет тарелку и заодно еще какую-то грязную посуду; достает из духовки утку, несет к столу.)

МИХАЕВА. Помочь?

НАТАЛЬЯ. Уже несу. А то Новый год, а мы без горячего. Тарелки нужны большие.

МАТВЕЙ. Я принесу, я знаю, где. (Идет на кухню).

Нина направляется за ним, но Михаева ее перехватывает.

МИХАЕВА. Ниночка, ты извини за вопрос… Как бы это… А ты не беременная?

НИНА. С чего вы взяли?

МИХАЕВА. Ну, бывает… Просто браки, основанные на беременности, они не всегда прочные. Я вот с мужем, если честно, тоже перед свадьбой, думала, ребенок закрепит наши отношения… А на самом деле… (Отводит Нину в сторону, шепчет).

ИГОРЬ (Мезгирю). Между прочим, вы не правы. Я пошел служить потому, что у меня дядя тоже по этой линии. Наследственность.

МЕЗГИРЬ. Ломброзо это хорошо описывал. Про наследственность.

ИГОРЬ. Кто?

МЕЗГИРЬ (Марго). Голова кружится. Не надо было пить. Может, позвонить нашим, пусть придут, выручат как-то?

МАРГО. Их не подпустят. А почему тебе никто не звонит?

МЕЗГИРЬ. Я выключил телефон. Он наверняка на прослушке.

МАРГО. Потерпи, Саша. Может, ляжешь?

МЕЗГИРЬ. Неплохо бы.

МАРГО (Игорю). Извини, Игорек. (Заклеивает ему рот, ведет Мезгиря в спальню хозяева; всем). Мы на минутку.

Матвей и Снежана на кухне.

МАТВЕЙ (доставая из шкафчика тарелки, торопливо) Учти, если еще раз… Я тебя в любом месте достану и шею сверну. Ясно?

СНЕЖАНА. Серьезный юноша.

МАТВЕЙ. Когда вообще мы с тобой были, не припомню. Ты где живешь?

СНЕЖАНА. Забыл?

МАТВЕЙ. Вас много, я один. Но что десять раз, ты врешь, я бы запомнил. Почему я тебя не помню?

СНЕЖАНА. Ты пьяный был. Но все равно понравился мне.

МАТВЕЙ. Ясно. Ты мне тоже. Телефон дай. (Достает из кармана маленький блокнот, ручку). Вот тут запиши, быстро.

Снежана записывает. Нина, закончив разговор с Михаевой, идет в кухню. Матвей подхватывает тарелки, несет навстречу ей.

НИНА. Еще надо?

МАТВЕЙ. Да хватит. (Уносит тарелки в гостиную).

Нина подходит к Снежане.

СНЕЖАНА. Все поняла, больше не буду, придет — прогоню.

НИНА. Нет. Я не об этом. Вы же все знаете друг друга. Так вот. Если он действительно придет к тебе или к вашим кому-то, позвонишь мне? Я хочу быть в курсе, понимаешь? Если честно, я допускаю, что мужчина может иногда… Я сама не белочка, у меня во время Матвея был один. Но увлечься на пару часов — это не в счет, а серьезные отношения, семья — это святое. Ведь так?

СНЕЖАНА. Конечно.

НИНА. Я терпеть не могу, когда чего-то не знаю. А он действительно часто к тебе приходил?

СНЕЖАНА. Один раз — и то не помнит. Сама знаешь, у мужика память — на кончике. Чешется — помнит. Перестало чесаться — забыл.

НИНА. Учти, я по-доброму прошу. А если начнешь вести двойную игру — сожгу рожу кислотой. За мной не задержится, я серьезно.

СНЕЖАНА. Верю.

НИНА. Умные девушки всегда договорятся. (Оглядывается, достает деньги). Вот, возьми. Аванс за информацию.

СНЕЖАНА. За это не беру.

НИНА. Возьми, я сказала! (Сует деньги ей за пазуху). Ничего объем. Своя, силикон?

СНЕЖАНА. Своя.

НИНА. Я знаю, он любит побольше. А у меня маловато. А силикон делать — как буду ребенка кормить, когда рожу? (Опять оглядывается, закуривает). Курение может вызвать рак молочной железы! (Помолчав). А может и не вызвать.

Гостиная.

Куличенко разделывает утку, а Наталья раскладывает куски по тарелкам, которые расставляет Михаева. Матвей, оглянувшись на недвижимого Караморчука, что-то шепчет Нине, та кивает. Он идет в прихожую, приносит оттуда коврик и кладет поверх пальто, которым накрыт старик, чтобы плотнее закрыть тело.

Спальня хозяев. На широкой кровати лежит Мезгирь.

МАРГО (щупает ему лоб). Полежишь один? Надо держать на контроле, а то мало ли.

МЕЗГИРЬ. Похоже, перина пуховая. Хозяева любят комфорт. Я весь утонул. Весной махнем куда-нибудь к морю? Вдвоем? Только без твоих детей, ладно? Устал я что-то. Может, не надо этого ничего? Может, я уже никому не нужен?

МАРГО. Ты очень нужен. Тебя слышат. За тобой идут.

МЕЗГИРЬ. Пока еще да. Так махнем? На лодочке отплывем и будем качаться на волнах…

МАРГО. К весне у меня семь месяцев будет.

МЕЗГИРЬ. Чего?

МАРГО. Беременности.

МЕЗГИРЬ. А сейчас сколько?

МАРГО. Четырнадцатая неделя.

МЕЗГИРЬ. Совсем незаметно.

МАРГО. Там замечать нечего, он грамм пятнадцать всего весит.

МЕЗГИРЬ. А от кого?

МАРГО. Хамский вопрос вообще-то.

МЕЗГИРЬ (садится на кровати). Я предупреждал — детей не хочу. Мне нельзя. Я в любой момент могу оказаться в тюрьме. Меня могут покалечить, убить.

МАРГО. Не беспокойся, двоих ращу — и третьего выращу. Мама поможет.

МЕЗГИРЬ. Нет, но посоветоваться можно было?

МАРГО. О чем? Трахаться с тобой или нет?

МЕЗГИРЬ. Не валяй дурочку! (Встает). Все, надоело мне здесь! Пусть хватают, бьют! Еще немного, и я сам тут забеременею! Тут в воздухе носятся сперматозоиды пошлости! (Идет в гостиную).

За столом снова собрались все.

НАТАЛЬЯ. Утка остынет, угощайтесь, пожалуйста! (Смотрит на часы). Господи, минута осталась! Владик, открывай шампанское! Телевизор включи!

МАТВЕЙ. Я открою. (Берет бутылку).

Куличенко включает телевизор. Слышно тиканье часов.

НИНА. Забыли! Желание надо загадать, примета же: что под Новый год пожелаешь — сбудется.

СНЕЖАНА. Ерунда. Сто раз проверяла…

КУЛИЧЕНКО. Лично я хочу пожелать мира во всем мире и чтобы…

НИНА. Молча! Надо молча! И самое важное!

Бьют куранты. Не двенадцать раз, а меньше — по числу присутствующих на сцене, — каждым ударом отмечая следующий монолог. Кто-то смотрит в пространство, улыбаясь, кто-то на другого — словно, загадывая свое желание, хочет подглядеть и чужое. Все говорят очень быстро.

НИНА. Детей хочу. Ребенка то есть, а хорошо бы двойню, я видела — в колясках двое едут, так здорово, так хорошо! И они сразу будут друзья. Мальчики. Или девочки? Нет сначала мальчики или мальчик, Матвею будет приятно, а потом девочку. И чтобы Матвей мне не изменял. Нет, одно желание. Родить ребенка. А свадьба? Не просто же так родить? То есть опять два желания — замуж и родить? Нет, это одно и то же, два в одном: замуж и родить. Одно из другого вытекает. Почему я не могу залететь никак? Не предохраняюсь же, хотя ему говорю, что предохраняюсь. А почему-то нет. Я читала: когда слишком частый секс, сперма не успевает созреть. Надо реже. Но мы и так не каждый день. Короче, родить. Маленький, розовый, улыбается: мама, мама, мама! Папа, папа, папа! Хорошенький мой, золото мое, красавчик мой!

МАРГО. Родить — и хорошо бы без кесарева. А то распашут до горла, знаю я их, да еще шов некрасивый сделают, а Сашка эстет, любит гладкую кожу, старый козел. Я ему разонравлюсь, бросит. Хотя и так бросит, это ясно. Сколько у него их было, я только очередная. И пусть. Родить без кесарева. А если большой? Черт с ним, пусть режут, лишь бы здоровый. Родить. А Сашка пусть выздоровеет. Это довесок. Пожелание с прицепом. И скорее бы домой, к своим. Маргоша ты, Маргоша, вечно ты хочешь всего и сразу!