Россия в неволе - Юрий Екишев

22 июня 2006 года. Сыктывкар, рынок, гул нелегалов… Дата символическая. Мне позвонили, и с возмущением, с горечью, и со всей возможной сдержанностью рассказали простую историю: дочь православного священника с двумя подружками пошла на рынок (одной из подружек нужны были кроссовки). Пока подруги ее отвлеклись, незнакомый азербайджанец завлек ее силой в подсобку кинул на коробки, стал приставать… Девочка 15 лет (которую я знаю с садика, воспитанную в строгости) – чудом вырвалась, и побежала к отцу…

Идем с друзьями на рынок – поговорить, выяснить; кто, что? Все-таки нападение на дочь православного священника посреди бела дня – случай исключительный. Если бы где то в мусульманском городе такое произошло с отпрысками какого-то муфтия – уверен, разнесли бы все… А мы слишком терпимые, приветливые – хотим сначала поговорить, выяснить что да как… Может в этом наша беда?

На ступеньках рынка – зам. начальника города УВД. Стоит, наблюдает погоду. Делает вид, что не замечает меня, хотя уже несколько раз мы общались на митингах – и задерживал, и отпускал меня, и получал при мне нагоняй от своего начальника – всякое было. Нет, смотрит по сторонам, курит…

По пути – подтягиваются переодетые сотрудники РУБОП. Тоже встречались не раз – то одного парня задержат, то другого доставят в прокуратуру… Лица несвежие – видать подняли по тревоге. Пробираются к самому центру встречи. Торговцы с железными палками для одежды, колгоча по своему, и по-своему трактуя гостеприимство, тоже подтягиваются со всех сторон – по некоторым подсчетам – несколько сот, все возбуждены, некоторые угрожающе держат руки с чем-то в карманах ("на дерьме"?).

Что их бояться? Мы на своей земле. Затронуто святое. Сколько уже наших девчонок, не жалуясь никому, пострадало от нелегалов, нахлынувших с гор, голодных похотливых самцов? Спроси в нашем городе – каждая вторая. И все боятся сказать даже своим, не то что уж бегать к "красным", писать завления – все равно бесполезно, откупятся…

Разговариваем. Рядом со мной два священника. Толпа торговцев виновника "встречи" всячески выгораживает, хотя отцу девочки обещают, что найдут, приведут. Получается – прячут, и наглеют – хотят все перевести в крик, в истерику. Испуганные лица молчащих РУБОПовцев, которые уже сами теряют терпение, и вдруг сами начинают требовать доставить сюда насильника. Тон повышается. Когда торговцы узнают – чья дочь пострадала – и, видимо, сообразив, что дело серьезно – вместо того, чтоб принести должные извинения, за то, что натворили в гостях, впали в истерику – заорали матом, подняли свой гвалт. Видно сработал стадный инстинкт.

Вдруг цепкие руки сзади. Хватают, валят на землю, по пути сносят палатку… Как любой нормальный человек – встаю. Не привык лежать. Снова наваливаются какие-то люди в сферах, в наколенниках, экипировка по полной. Впятером. Опять роняют. Вновь встаю. Наконец, понимаю – ОМОН. Полковник, который якобы ковырялся в носу и глядел на погоду – дал команду. Остервенелые маски безумных исполнителей ждали простого крика: фас!.. Ну, началось, думаю, в колхозе утро…

Вяжут руки, а я выглядываю своих – достаю из кармана сотовый, отдаю. Опять роняют, опять встаю – отдаю очки, другой телефон, ценные вещи. Не обращая особого внимания на их старание снести мной весь рыночный ряд. Валят, встаю! – с какой статьи я буду посреди родного города валяться в рыночной пыли! Тем более я не сделал ничего и ничего не услышал, потому что ничего и не было: пройдемте, представьтесь. Просто накинулись и решили изолировать.

С шестой или седьмой попытки – чувствую, как кто-то прыгает мне на голову, душит коленями, пока четверо сидят на руках и ногах, и еще один лихорадочно накидывает наручники…

В итоге в дежурной части оказывается восемь человек. Все русские. На сутки, отсиживать административный срок, ведут семерых. На нарах, кроме меня – священник, строитель, афганец, мастер – холодильщик и трое молодых парней.

Мне дали десять суток, но после восьми освобождают: суд оправдал. Остальные, в том числе иеромонах (сейчас – архиерей, владыка) Афанасий – просидели от суток до пяти.

Кто пострадал? Дочь священника.

Кто был оскорблен? Отец дочери, и наша вера: давно ли вы слышали матерные крики в адрес священников?

Кого защищали милиция, РУБОП, ОМОН? Тех, кто сначала напал на девочку, а потом и на нашу веру.

Кто в итоге отсидел? Одни русские. Ни одного из азербайджанцев, из трех сотен (а то и больше) сорвавшихся с тормозов крикунов. А под шумок и судебные объяснения виновник всего этого со всей семьей спокойно убрался восвояси.

Так кого они защитили наши доблестные служаки в голубых рубашках?

Читая в суде рапорты ОМОНовцев – не мог удержаться от смеха, что и суд заметил: все написано слово в слово, под копирку. Все врут одно и тоже. "Одним ударом свалил десятки сотрудников и торговые павильоны…"

Подобное вранье уже обычное дело даже не для рядовых – все это в порядке вещей и для высшего их командования, которое стоит в стороне и якобы поковыривает в носу. Зачем врут? Чтобы и себя успокоить, наверно, и остатки совести, и чтобы приказ исполнить – "сажать неугодных любым способом"… Сотрудник – лучший свидетель для такого суда, ведь он якобы "не заинтересован" и "служит закону" – а значит, по извращенной логике, врать не может.

Вспоминаю другой эпизод из множества по этому случаю (из массы наших "встреч без взаимной любви"). Идет митинг у Вечного огня. Опять говорили о проблемах нашего народа на своей земле. Опять, уже в который раз подлетает ОМОН и молча тащит в свой автобус. Опять дежурка. Потупленные глаза милиционеров, которым нечего ответить на наши слова – на кого они работают, и чему и кому на самом деле служат, и кого защищают, каких извращенцев и проституток, захвативших наши предприятия и наши ресурсы…

Вновь суд. И вновь смех от их показаний. Судья вызвала подполковника, заместителя начальника городского УВД, который руководил блестящей операцией по задержанию смутьянов.

– Поясните суду, как происходило задержание…

– Шел пикет. Он стал перерастать в митинг. Мной было принято решение – прекратить. Я дал команду ОМОНу выдвинуться и изолировать лиц, проводивших незаконный митинг…

– Вы или ваши сотрудники представились? Побеседовали?

– Нет. Сотрудники просто подошли, молча. Было скользко, напомню. Сначала поскользнулся один митингующий на него упал его друг… Никто никого не трогал, никто никого не трогал! – поправлял душный воротник форменной рубашки подполковник.

– А сотрудники?

– Ваша честь! Сотрудники ОМОН никого не трогали. После того, как митингующие оба разом вдруг поскользнулись, их просто аккуратно подняли на руки, и отнесли в автобус, молча. Да признаю, не представились, молча отнесли…

Смеюсь я. Во всю ширь улыбается адвокат. В сторону прыскает судья. Полковник волнуется, форма душит, нервно теребит проклятый воротничок – не понимает причин всеобщего смеха – ведь все так гладко! Такая прекрасная непротиворечивая версия! А что? И не такое случается…

Все это было бы, может, и весело когда бы не было так грустно: все эти "красные" силы брошены на борьбу с теми, кто хоть пару слов пытается сказать о беззаконии. На своей земле. По праву хозяина, (я про Конституцию уже не говорю – про нее забыли…).

4 ноября 2006 года. По всей стране – Русский марш. В Нижнем – шествие. В Москве – огромное, на несколько десятков тысяч человек море митинга. Марш – всероссийский.

Собираемся на шествие возле ЖД вокзала. Все документы с собой. Все разрешено. Готовимся. Сквозь готовящуюся к шествию колону продирается РУБОП. Рядом, в стороне – все руководство УВД города, прокуратуры, РУБОП и так далее. Опять "курят", "считают птиц"…

За РУБОПом – опять ОМОН в стрекозином одеянии, вклинивается в толпу зарешеченный "козлик". И чувствую, опять те же руки, те же те же приемчики тех же исполнителей – тащат по лужам в "воронок", всей когортой заталкивают внутрь, снаружи – за ручку машины держится мать. Её отдирают, роняют в лужу. 4 ноября – день Казанской Божьей Матери. Моя мама – монахиня. В честь праздника в полном монашеском одеянии, инвалид с палочкой (1942 года рождения) – теми же руками, что тащили и меня – брошена в слякоть, в лужу – не сметь мешать выполнять команды хозяев! Это руки тех, кто считает себя и православным и крещеным – вот вам и праздник! Сына в "воронок". Мать лежит, распростершись по слякоти, и плачет.

Потом и ее, и священника с иконой (опять!) – тащат в автобус попросторней (наверняка, они "сами" поскользнулись и "сами" прошли туда…). Задерживают всех, кто попал под руку, берут объяснения. Священник уже другой, не тот, что был на рынке – только за то, что вышел в праздник с иконой – получает пять суток. Я – те же восемь. Вместе паримся, на соседних нарах. Я еще не знаю о маме.