Путь Святозара. Том первый - Елена Александровна Асеева

– Знаешь, отец, теперь я просто уверен. Что когда я видел ту девочку, то видел прошлое. А сегодня, я видел настоящее. И верно поэтому так рвалась из меня душа, чтобы я ни в коем случае не пропустил встречу Нука и бека. Чтобы я знал об их грязных намерениях напасть на нашу Родину. – Святозар стих, и, глядя в лицо правитель, вроде требуя похвалы, добавил, – отец, хорошо все-таки, что я смог это увидеть, правда?

– Да, сынок, это очень хорошо, что ты увидел их разговор, и мы теперь сможем подготовиться к нападению, – молвил Ярил и улыбнулся. – А теперь, я думаю, тебе надо отдохнуть, и может еще прочитать заговор?

– Нет, отец, не надо… мне, правда намного лучше… И ты прав, мне необходимо отдохнуть и если можно попить… Чего-нибудь горячего, и хорошо бы сбитня, отец, – устало попросил наследник.

– Конечно, мальчик мой, я попрошу, и Дубыня тебе его принесет, – правитель поднялся, и напоследок вновь потрогав лоб сыну, да прикрыв его сверху тонким укрывалом, вышел из шатра.

Святозар глянул вслед отцу, и сам того не ожидая, незаметно для себя сомкнул очи и крепко уснул.

Проснулся наследник уже вечером, потянулся и первым делом подумал о еде, ведь с самого утра у него во рту не было маковой росинки. Поднявшись с ложа, и сызнова ощутив себя совершенно здоровым, Святозар вышел из шатра. Солнце еще не ушло на покой, но уже двинулось к краю небосвода. Наследник оглянулся, кругом были разведены костры, и сидели дружинники, мирно о чем-то беседуя, невдалеке стояли обозы. Прямо около шатра горел костер, за которым разместились Храбр и Дубыня, а подле него подложив под голову плащ, дремал отец.

– Гляди, – негромко сказал Дубыня, сидевший к шатру лицом, и улыбнулся. – Святозар проснулся, ну ты как сынок?

– Теперь хорошо, – ответил наследник, и, подойдя ближе к костру, остановился.

– А я принес тебе сбитня, гляжу, ты уже спишь… ну и не стал будить. Думаю, верно, притомился, надо отдохнуть, – пояснил наставник.

– Святозар, ты чего поднялся? – совсем тихо так, чтобы не разбудить правителя, вмешался в разговор Храбр, расположившийся возле почивающего Ярила. – Иди, полежи…. Тебе надо отлежаться…. Ты я видел днем, совсем плохой был, я за тебя дюже испугался.

– Испугался, испугался, – прервал его Дубыня, и подкинул в костер пару сухих веток. – Да принялся ругать правителя, что тот опять тебя послушал и не взял рыдван. Да, так бухтел, что вовсе сморил правителя и тот уснул.

– Я пойду, искупаюсь, – проронил Святозар и резво повертавшись, направился к реке, протекающей невдалеке.

– Какой, такой, искупаюсь, – послышался сзади недовольный голос наставника.

Святозар прибавил шага и вскоре оказался на покатом бережке, словно для красоты присыпанным сверху желтоватым песочком. Подойдя к речке, юноша мгновенно сбросил с себя рубаху, сапоги и штаны. Да малеша отойдя от берега, быстро побежал к воде, а заскочив в нее чуть выше колена, нырнул, и поплыл.

Вода была по-весеннему холодна, но ее чистота и прозрачность будто вернули наследнику силы и крепость. Он вынырнул из воды на середине реки и тут же услышал ворчливый голос Храбра:

– Святозар возвращайся, не хватало, чтобы ты там тонуть начал и мне пришлось в такую холоднючую воду лезть.

Наследник развернулся и вновь нырнув, подплыл к самому берегу, встал на ноги и принялся отмывать грудь от запекшейся крови.

– Вылазь Святозар, ты чего одурел, днем умирал, а теперь залез в воду, да еще и ныряешь… Совсем с тобой никакого сладу нет, совсем отца не жалеешь.

– Храбр, да ты погляди у меня вся грудь в крови, мне же отмыться надо, – оправдываясь, заметил Святозар, и, выйдя из реки, отерся рубахой да принялся одеваться.

– На вот, надень, – снимая с себя кафтан, сказал Храбр и накинул его на плечи наследнику. – Да застегни его.

Святозар не стал спорить, и, надев на себя кафтан наставника, явно ему большеватый, пошел следом за Храбром к костру.

– Ты есть то будешь, – спросил у него Дубыня, как только они подошли к костру. – А то весь день голодный откуда силы то возьмутся.

А Святозар упал в траву недалече от костра, втянул в себя аромат горящих сучьев, дух родимой земли и вдруг ощутил себя таким мощным, таким молодым, таким сильным. Вспомнил слова Нука: « Сын его, наследник болен и слаб, меч в руках не удержит, тетиву рукой не натянет». И засмеялся звонко да весело, а сам подумал и сказал вслух: « Это мы еще посмотрим, кто слаб, и кто тетиву не натянет».

– Чего ты молвил, – беспокойно вмешался в его мысли Дубыня.

– Я сказал наставник, что мы еще посмотрим, кто тетиву не натянет, – поспешно откликнулся наследник. – Ты, погляди Дубыня до чего мать моя, земля восурская прекрасна, самая она пригожая, самая красивая, самая дорогая моему сердцу. Да, я за нее ничего не пожалею, никому ее в обиду не дам, никому ее копытами черными не позволю топтать, – проронил и затих тотчас, вроде боясь спугнуть это громадное чувство уверенности в собственных силах.

Святозар лежал и смотрел в высокое небо, в котором уже стали появляться далекие, неведомые звезды, а когда увидел, как край солнца стал сливаться с окоемом земли, поднявшись, снял с себя кафтан да передав его Храбру, поспешил к шатру, чтобы заговорить свою рану.

Прочитав заговор над разрывом, и надев чистую рубаху, да терлик с короткими рукавами, Святозар пришел к выводу, что все же стоит послушать Дубыню и поужинать, а, то и, верно, откуда силам взяться да вышел из шатра. Солнце уже скрылось за небосводом, а на черном небе появился большой серповидный месяц, да кругом замерцали, засверкали маленькие небесные тела. Наследник залюбовался царящей околот тишиной и чистотой да уставился в звездное небо, думая о подлом Нуке и не менее подлых нагаках. Помыслил Святозар о войне и содрогнулась его душа, так как жестокие и беспощадные нагаки нападая на Восурию никогда никого не жалели убивая стариков, детей, женщин, уводя прекрасных восурских дев в полон, сжигая деревни и разоряя города. Вот уже долгие, долгие годы, не смеют они приближаться к Восурии, боясь ее славного правителя и сильной дружины. А теперь этот мерзостный Нук подговаривает бека на войну, да еще обещает колдовством помочь. И наверно Нук очень сильный колдун, черный, как и его душа и такой же он, судя по всему, безжалостный, как нагаки. Вспомнить только, как он ту