Путь Святозара. Том первый - Елена Александровна Асеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наследник немедля замотал отрицательно головой, вздрогнул всем телом, с ужасом представляя себя в рыдване, окруженном щеголяющими вокруг другами, верхом на красавцах конях и суетливо молвил:
– О, нет отец, прошу тебя не надо брать рыдван, – и протяжно выдохнул. – Только не рыдван, как я буду в нем выглядеть, кошмар… что скажут люди. Нет, нет, отец… я чувствую себя очень хорошо, и прекрасно сижу в седле.
– Дорога дальняя, сын, и знаешь, не стоит стыдиться людей…. То, что ты преодолеваешь каждый день боль и рану, не сделает тебя слабее. Я думаю, рыдван все же стоит взять, – проронил правитель, и взволнованно застучал пальцами по поверхности стола. – Да… думаю стоит его взять. Поедешь верхом, но если станет не хорошо, сможешь всегда перейти в рыдван отдохнуть, и продолжить путь.
– Нет, нет, нет, отец, я тебя очень прошу, не бери рыдван. Вот послушай, что я скажу. Когда мы едим в луга с другами, я пускаю коня галопом. И поверь не чувствую боли, я уже свыкся с ней, – почти зашептал Святозар, и тревожно посмотрел прямо в глаза отцу.
– Нельзя, сын, окончательно привыкнуть к боли, она все равно дает о себе знать. Вот даже сейчас ты сидишь и постоянно потираешь грудь, и я думаю, что верно сердце твое болит. А в дороге ты можешь устать и обессиленный не сможешь продолжить путь, а я обязательно хочу провести церемонию именно одиннадцатого травня. Да, и вообще ты такой, что если тебе даже и станет плохо, то я это скорей увижу, потому как ты упадешь с коня, чем услышу из твоих уст, – заметил правитель и свел вместе брови.
– Отец, даю тебе слово, если мне станет не хорошо, я тебе сразу об этом скажу, только не бери рыдван, – твердым голосом изрек Святозар.
Правитель некоторое время наблюдал за сыном, и, перестав стучать пальцами по столу, подняв руку, смахнул со лба упавшие на него волоски, добавив:
– Ну, ладно, время еще есть, и я подумаю, как будет лучше, погляжу, как ты себя будешь чувствовать. А теперь можешь идти и запомни, никаких превращений, никаких поездок из дворца, и если ты меня ослушаешься, то я, как и советует Храбр, запру тебя в твоей опочивальне, без права выхода даже на трапезу в белую столовую. Иди, сын.
Святозар поднялся, поклонился отцу, и пошел думая и содрогаясь от мысли, что отец все же может заставить его ехать в рыдване. И посему решил все эти шесть дней быть «тише воды и ниже травы». А когда, уже достиг двери, остановился, улыбнулся сам себе, и, повернув голову в сторону все еще сидящего за столом в глубокой задумчивости правителя, звонко молвил:
– Отец, прости меня за утреннее, я даю тебе слово, это никогда больше не повторится. И знаешь, еще, что отец… Знаешь, как прекрасна, наша земля с высоты птичьего полета, наполненная такой чистотой, таким светом, буйными реками и зелеными полями, бескрайними красавцами лесами и нежно колыхающимся ветром, запахом далеких трав и цветов. Никогда, отец, никому я не дам в обиду мою дорогую Восурию!.. Никогда и никому, клянусь тебе в этом!
Правитель посмотрел на сына, улыбнулся его словам.
– Правильно, сын, ты сказал, – откликнулся он. – Так и живи, как своей душой чувствуешь. Как жили до тебя твои деды и прадеды, твои предки от начало времен.
Глава тридцать вторая
Рано утром четвертого травня вся дружина Святозара уже собралась на дворцовой площади. Ратибор оставленный в престольном граде за старшего, провожал собравшихся в поход. Как и решил, отец, помимо дружины сына он взял в поход Храбра, Дубыню, Богдана, Беляна и Градислава. На площади также теснились груженые едой и скрабом несколько повозок, на одной из них везли походный шатер. И наследник недовольно оглядев его, догадался, что этот шатер везут именно из-за него, ведь правитель всегда в такие походы отправлялся налегке.
– Отец, – обратился к правителю Святозар. – Ты взял в дорогу столько повозок, зачем?
Ярил оглянувшись на обоз, ответил:
– Нам надо поторапливаться, поэтому я решил взять в дорогу все необходимое, чтобы в походе не думать о хлебе насущном. – Он повернулся к Ратибору. – Друг мой, Ратибор, – молвил правитель, – оставляю тебя в престольном граде за старшего. – А позже подошел к заплаканному Туру, которого с собой не брали, и, потрепав его по волосам сказал, – а, ты Тур остаешься, за старшего в семье, береги мать и сестру.
Следом к Туру подступил Святозар, он, как и брат был опечален тем, что отец не разрешил ехать тому на Синь-камень, и, обняв его, прошептал:
– Брат, поверь мне, я тоже очень расстроен, что ты не едешь. Но прошу тебя, не плачь, будь мужчиной и как сказал, отец, старшим в семье, – и, поцеловав его в пахучие медом волосы, пошел к своему коню.
Лишь Святозар сел на коня, правитель поднял руку и на площади все затихли.
– В добрый путь, други, – сказал отец и тронул поводья.
– Святозар, – услышал позади себя голос матери наследник и оглянулся.
На пороге дворца стояла мать и держала за руку Малушу.
– Счастливого тебе пути, сын, – сказала она и помахала рукой.
Наследник помахал ей в ответ и почувствовал, как гулко ухнуло сердце у него внутри груди, да, тронув поводья, поехал следом за отцом.
Ездовая полоса, по которой следовали к Синь-камню, лежала через поля, деревни и города, по ней катило много груженных повозок, всадников, а иногда и рыдванов. Колонна правителя не въезжала в города и деревни, а объезжал их по окружным дорогам. Видно было сразу, что правитель очень торопится к Синь-камню и хочет прибыть к положенному сроку, посему остановки делали лишь на ночлег, а с утра уже наново отправлялись в путь. Первые два дня Святозар даже и не заметил, всю дорогу он весело смеялся, переговариваясь с другами. Но на третий день, сначала, совсем немного, а туда дальше все сильней и сильней стала болеть грудь. Наследник по первому крепился, и чтобы не было зримо, закрывал глаза и шептал заговор, боль проходила, но немного погодя вновь возвращалась. Вымученный таким состоянием, юноша к концу дня так устал, что первым уснул у костра.
Наутро боль не только не прошла, но стала усиливаться, ко всему прочему кружилась голова, и появилась такая
