Всё о Манюне (сборник) - Наринэ Абгарян

Вдоль дороги пестрели подробные указания – сто шагов прямо, триста шагов на север, обогнуть слева утес, перейти реку по мостику. В макушку холма, красовавшегося на том конце плаката, упиралась стрелка, над которой была надпись печатными буквами: «Если хотите спасти нам жЫзнь, то к 11 ноль-ноль вы должны быть здесь. Опоздание смерти подобно!»

– Балбесы, нет чтобы без грамматических ошибок написать, – нахмурился Гарегин Сергеевич. – Пионеры! – развернул он над головой плакат. – Внимание! В моих руках подробный план. Я пойду первым, буду отсчитывать шаги. Вы идете следом, нога в ногу, шаг в шаг. Кругом много опасностей, враг мог заминировать дорогу! Любая ошибка может привести к трагедии. Всем ясно?

– Да! – прогрохотали мы.

– А теперь напомните мне, «жи-ши» пишется через…?

– «И»!

– Молодцы!

И мы, подстегнутые похвалой Гарегина Сергеевича, битый час петляли гуськом, отсчитывали шаги, по покрытой мхом стороне деревьев безошибочно определяли север, форсировали реку через мост и огибали совершенно безвредный, на первый взгляд, двухметровый утес.

– Осторожно, – инструктировали нас вожатые, – на этом утесе периодически случаются страшные камнепады!

– Ооооо, – трепетали мы и, втянув головы в плечи и затаив дыхание, пробирались по подножию утеса.

До опасной макушки холма было рукой подать. Обстановка накалялась, мы шли все медленнее и медленнее. Не так чтобы сильно боялись, но на всякий случай тряслись, как осенние листья на ветру. Можно даже сказать – зуб на зуб не попадал от страха. Но чтобы боялись – такого не было.

Вдруг Гарегин Сергеевич пригнулся и показал рукой, чтобы все присели.

Мы свалили в крапивные заросли носилки с Эдиком, подползли к нашему предводителю и обступили его со всех сторон.

– Они там! – зашептал Гарегин Сергеевич. – Двадцать вооруженных до зубов автоматчиков!

– Откуда вы это знаете? – заволновались мы.

– По следам вычислил, – не дрогнул команданте.

– Оооо!

– Оружия у нас нет, взять их голыми руками мы не можем, – не унимался Гарегин Сергеевич.

– У меня рогатка! – вызвалась Каринка.

– Да погоди ты со своей рогаткой, тут надо хитростью брать, силой мы их не одолеем. Есть какие-нибудь соображения?

Все с готовностью сделали умные лица.

– Поджечь лес вокруг, – предложила Каринка.

– Тогда наши ребята погибнут вместе с ними!

– Взорвать верхушку холма!

– Деточка! Надо спасать людей, а не взрывать! Да и взрывчатки у нас нет!

– Тогда напугать, – высказала мысль товарищ Маргарита.

– Вот это идея, – обрадовался Гарегин Сергеевич. – Слушайте мою команду! Я пробираюсь на ту сторону макушки и подаю условный знак.

– Какой знак?

– Ухну совой. Как только вы услышите меня, тут же поднимете большой шум. Начнете громко топать, орать и скулить. Враг деморализуется и побежит в противоположную от шума сторону. А вы тем временем освободите наших пленных товарищей. Командовать вами будет товарищ Маргарита.

– Есть! – отозвалась наша вожатая.

– Всем все ясно? – выпучился Гарегин Сергеевич.

– А если вас убьют? – заволновались мы.

– Никто меня не убьет, я надежно спрячусь в кустах.

И Гарегин Сергеевич, немилосердно жестикулируя желваками, рухнул в кусты и через секунду пропал из виду.

Минут десять мы напряженно вслушивались в тишину. Комары ели нас поедом, но мы боялись даже пошевелиться, чтобы не пропустить условный знак.

– Ух-ух, – донесся наконец до нас крик совы.

– А-а-а-а-ааааа!!! Улюлюлюлюууууу! Ыыыыыыыы! – заорали мы и ринулись брать штурмом макушку холма. Через несколько секунд мы уже были на небольшой поляне. Там нас поджидали пленные ребята.

– Они бежали в ту сторону! Трусы! – хохотали они. – Вот трусы так трусы, бежали так, что пятки сверкали.

– Они вас не пытали? – спрашивали мы.

– Буквально уже хотели приступать к пыткам, но вы вовремя успели. Спасибо вам, вы нас спасли, – обнимали нас старшие ребята, а мы сопели, довольные, и уворачивались от их объятий.

Потом из кустов вынырнул Гарегин Сергеевич и обрадовал нас известием, что враги бежали вниз, в сторону озера Цили, а там их поджидает целый полк наших солдат, которые выдвинулись на подмогу прямо из ближайшего военного городка.

– Вы – настоящие бойцы, – приговаривал Гарегин Сергеевич и каждому пожал руку.

А потом он подозвал к себе Каринку и указал на дерево, которое стояло на краю поляны.

– Посмотри, что там на самой верхней ветке?

– Какой-то сверток.

– В этом свертке – наш стяг. Враг украл его и спрятал на дереве. Можешь сбить его?

И тут настал звездный час Каринки. Она вытащила из кармана большую рогатку и одним метким выстрелом сбила сверток. Ладно, вру. Попала она в сверток с третьей попытки, но согласитесь, это ничуть не умаляет ее подвига.

– Ура! – закричали мы, когда сверток упал в кусты.

Радовались все – и пленные, которые наконец освободились из плена, и мы, что спасли ребят, и вожатые, что «Зарница» наконец-таки закончилась, слава богу, без происшествий. Но больше всех радовался мальчик Эдик. Мы о нем совершенно забыли, и у него было достаточно времени, чтобы размотать бинты и разобрать к чертовой матери носилки. Ибо обратную дорогу вниз по холму он бы точно не пережил.

Вот такая у нас получилась «Зарница». И если вы меня спросите, жалею ли я о том, что побывала в пионерлагере «Колагир», то я вам отвечу, что ничуть. Это был один из самых замечательных июней нашего детства.

Уехали мы из лагеря за три дня до окончания смены. Потому что в среду вернулась Ба.

Вы уже достаточно знаете Ба, чтобы понимать – ее возвращение – железобетонный аргумент.

Весь четверг она инспектировала свои владения и пилила дядю Мишу за то, что он таки водил своих чучундр домой, а тетю Валю за то, что она не приструнила распоясавшегося дядю Мишу.

– Ты же мне обещала, Валя!

– Роза, я не могла ему отказать, – разводила руками тетя Валя.

– Э-эх, взрослая женщина, а туда же. Отказать она ему не могла!

А в пятницу она погнала папу забирать нас домой. И никакие мольбы, что завтра прощальный костер и первая в нашей жизни дискотека, не возымели на нее действия.

– Отдохнули – и хватит, – рявкнула Ба.

Пока мы с Каринкой складывали вещи, Манюня сочиняла записку девочкам из второй смены.

– Чтобы они знали, как тут жить надо, – сопела она, старательно выводя своим птичьим почерком инструкцию по выживанию.

Потом она спрятала листочек под свою подушку.

– Вот удивится та девочка, которой достанется моя кровать!

– Дети, а чему вас научили в лагере? – полюбопытствовала Ба, когда мы, попрощавшись со своими подружками, любимыми вожатыми, тетей Линой, дедом Сако и Гарегином Сергеевичем, загрузились в машину.

– Строиться в ширинки! – радостно отрапортовала Манька.

P.S.

Манина инструкция по выживанию

Увожаемые девочки! Тут вобще-таки хорошо. Конечно, вы будеде много плакать, проситься домой и кушать маную кашу. Зато булки у тети Лины что надо. Не сомневайтесь. Так что по субботам и воскресеньям будеде вкусно полдничать.

Яблок осталось мало. Все съели мы. И зимлянику всю съели. И такие черные круглые ягоды, кажется ядавитые, но тоже съели и выжили. Зато у вас будет многа ежевики. Она была зеленая и крыпкая, и ее съесть мы не смогли. Хоть пытались. Эдик из четвертого отряда ел желуди, но мы их есть не смагли. Они пративные.

Спать надо вот как. Вытаскиваете адияло, залезаете в пададиялник, растопыриваете по углам руки и ноги, обнимаете себя и падаете на кровать на живот. Только падайте акуратно, а то Нарка сибе лоб расшибла когда падала, каланча.

Товарищ Маргарита хорошая важатая, не сомнивайтесь. Она будед для вас воровать из столовой хлеб. Пугайте ее ночю страшилками. Она это любит.

Вот и все, бедные девочки. Мы уежаем, а вы приежаете.

Будь гатов – всигда гатов!!!!

Мария Шац. Михайловна. 4 июля сего 1981 года. Будьте здоровы и счасливы.

Глава 19. Манюня наконец вернулась домой, или Кушайте свежие фрукты и овощи, друзья мои!

Если кто-то спрашивал у нашей Сонечки, чего она хочет в подарок, то Сонечка неизменно отвечала:

– Нога-нога канхет и банучку мйода (много-много конфет и баночку меда).

А еще наша Сонечка басила. Прямо с самого рождения. И очень любила первой отвечать на телефонные звонки, поэтому играла исключительно в шаговой доступности от телефонного аппарата. Периодически, если телефон долго молчал, она поднимала трубку и увещевала:

– Ае! Ае! Поговойите хуть цто-нибудь!

Годам к семи сестра «добасилась» до того, что люди на ее раннеутреннее «але» говорили:

– Здравствуй, Юрик!

– Это не Юрик, это я! – возмущалась Сонечка.