Ричард Длинные Руки — властелин трех замков - Гай Орловский

Я посерьезнел.

— И давно построил?

— Лет двести. Или больше, никто не знает. Здесь народ простой, никто летописей не ведет, а колдун нигде не бывает, кроме Темного Пятна.

— Силу копит, — предположил Альдер.

— Да уж… — ответил Ревель.

Мне стало неуютно, плечи сами по себе передернулись, словно по голой спине пробежала поземка. Клотар скосил глаза, надменно выпятил подбородок. Только он не вмешался в разговор про этого колдуна и его замок, словно считал ниже своего достоинства говорить о вещах, которые нельзя проверить на острие меча.

Альдер поглядывал на Клотара недружелюбно, в последнее время все чаще возражает ему, справедливо полагая, что тот слишком уж усиливает позиции в нашей иерархии.

Часть 3

Глава 1

Брат Кадфаэль сильно отстал, я время от времени оглядывался, готовый в любую минуту ринуться на помощь, монах беззащитен, но все-гаки глупо разбойникам или кому там пропускать нас и нападать на бедного и худого монаха, явно нищего. А ту опасность, что впереди, мы сметем сами. Ревель едет сосредоточенный, настороженный, я пустил коня рядом и сказал:

— Ну что, молчун? Что еще знаешь об этом Убежище Ангела?

Он торопливо перекрестился, на лице испуг.

— Ваша милость, неужели едем туда?

— Ни за что, — сказал я успокаивающе. — Просто надо знать обо всем, что поблизости. Как думаешь?

— Думаю, правильно мыслите, ваша милость, — ответил он степенно, надуваясь от гордости, что лорд спрашивает совета именно у него. — Убежище… да не просто Ангела, а Темного — нехорошее место! Даже совсем плохое, если не сказать крепче.

— Чем?

— Оно в Темном Пятне, — объяснил он со значением.

— Ого, — протянул я. — Еще и Темное Пятно. А чем оно… нехорошее? Я понимаю, уже тем, что темное, но… чем-то еще?

Он напыжился еще больше, проговорил таинственным голосом:

— Вообще-то долина как долина, но там иногда, только иногда, творятся чудные… а значит, нехорошие вещи, ибо Господь Бог право творить чудеса оставляет только за собой. Ночью иногда светят другие звезды, дважды за последние сто лет видели две луны. Одна большая, впятеро больше нашей!.. Да и днем иногда бывает так, что люди видят на месте развалин целые замки, крепости, а на месте выжженных песков — цветущие сады.

Я буркнул:

— Миражи.

— Нет, — возразил Ревель. — Миражи — это… видения, насылаемые нечистой силой. А в тех садах удавалось срывать спелые яблоки, кое-кто успевал сожрать. Если кто ловил и душил гуся или другого, как вы говорите, миражного зверя, тот оставался и потом, когда мираж пропадал… какой же это мираж?

— Да, — согласился я озадаченно, — это не совсем мираж. Или совсем не мираж.

Клотар далеко впереди остановился, свесился с седла. Я видел, как хватает верхушки трав, подносит к лицу. Пес прыгает вокруг, что-то объясняет на собачьем языке. Когда мы подъехали, Клотар поднял голову, лицо озабоченное.

— Ничего не пойму… Они разделились. Один поехал прямо, второй налево, а третий направо.

— А Грубер куда? — спросил я.

— А леди Женевьева? — одновременно со мной спросил Альдер.

Клотар продолжал хмуриться, сказал озадаченно:

— Похоже, ее лошадка совсем охромела… Ее отпустили, она убрела вон к тем кустам, а Грубер взял леди к себе на седло. Это заметно, следы стали чуть глубже.

Альдер взглянул на следы, фыркнул:

— Ну уж и глубже! Так, чуть-чуть.

Клотар взглянул на меня в упор.

— Что делать будем? Если ринуться прямо за Грубером, то эти двое могут всадить в нас по паре стрел, а нам этого хватит. А если еще и успеют отребья навербовать…

Я подумал, ничего в голову не лезет умное или правильное, но решать мне, потому сделал суровое лицо и велел:

— Мы тоже рассыплемся в широкую цепь, чтобы не стать легкой мишенью. Даже сделаем проще: ты, Клотар, иди по следу левого, Альдер — за правым, Ревель, дождись и охраняй брата Кадфаэля. Встречаемся… ладно, вон видите холм с лысой макушкой? Все соберемся у его подножия.

Они даже не спросили, какой след выбрал себе я, это понятно, тут хоть и нет придорожного камня с надписью, мол, направо поедешь, налево поедешь, только прямо не езжай — навернешься о камень, но я герой и вожак, мне только прямо. Ревель крякнул горестно и стал дожидаться монаха на бегущем рысью муле, а мы все галопом ринулись вперед, расходясь в очень жидкую цепь.

Похоже, я все-таки сбился с пути. Ехал около часа, сперва по конским следам. Потом обнаружил, что уже давно следую за лосем, а то и кабаном, у него тоже копыта, а все следы подков испарились. Одна надежда, что на следы Грубера наткнется кто-то из наших, а мне бы только найти дорогу обратно или соединиться со своими. Сейчас даже вершина лысого холма скрылась из виду за высокими деревьями. Дурак, почему не выбрал для привязки к местности что-нить повыше. Облачко в небе, к примеру.

Вообще-то идиотский приказ насчет рассыпаться и двигаться каждому за своей целью, но я всегда умный потом, на лестнице, а то и на улице, у меня спинной мозг намного мощнее головного, что, конечно же, хорошо, ведь головному меньше миллиона лет, совсем сопляк, а спинному — сотни миллионов, даже больше, он уже принимал решения, когда был хордовым…

Пес надолго исчезал в лесу, возвращался довольный, длинный язык облизывает нос и губы, вымазанные не то в птичьих яйцах, не то в остатках пчелиных сот.

— Все, — признался я, — сдаюсь… Не мое это дело зарничничать в нехоженом лесу. Да если честно, я и с указателями на каждом шагу заблужусь, ибо я — человек, который звучит… несмотря ни на что, гордо! Ибо так сказал сам о себе… Бобик!

Пес примчался, бухнулся толстым задом оземь, показывая высшую степень выучки и одновременно половину всего, что умеет.

— Бобик, — сказал я строго, — мы сейчас идем к Альдеру… Нет, тот мог еще не успеть… лучше к Клотару. Этот жук наверняка уже у лысой горы.

Бобик выслушал внимательно, тут же сорвался с места, я прикрикнул, он виновато прижал уши и побежал ленивой трусцой, постоянно оглядываясь и проверяя, сильно ли отстали, не сбросило ли меня веткой с дерева.

Всего через четверть часа между деревьями мелькнула избушка. От радости я едва не ринулся через кусты напролом, лишь в последний момент сдержался, слез с коня, осторожно выглянул из-за веток. Пес тоже, подражая мне, выглядывал из-под ветки ниже, сопел, дышал шумно, колыхая траву и распугивая муравьев, но глаза его настороженно наблюдали за домиком.

— Оставайтесь здесь, — велел я. — Ждите!.. Дальше я пойду один.

У домика привязаны четверо коней, сердце тукнуло чаще, крайний слева — конь Клотара. Я обогнул домик, пригибаясь и прячась за пнями и упавшими деревьями, подобрался с глухой стены, а оттуда потихоньку перебежал к стене с окном, присел, прислушиваясь к голосам. Кто-то грубый и крупный, судя по голосу, говорил резко и властно: