Ричард Длинные Руки — властелин трех замков - Гай Орловский

— Умойтесь! — крикнул я.

Молот вылетел из моей руки, как гигантский камень из требушета. Ворота с металлическим лязгом разлетелись на десятки блестящих полос стали. Кони даже не замедлили бег, мы вылетели на огромной скорости. Я оглянулся, далеко в пыльном облаке уцелевшие ловили испуганных коней и пытались вскочить в седла.

Женевьеву трясло, она смотрела дикими глазами:

— Я… я…

— Слышал, — оборвал я. — Вы сожалеете. Я ваши извинения принял.

Она умолкла на миг, затем сказала тем же потерянным голосом:

— Я не только поступила очень глупо, сознаюсь… Увы, я поступила еще и очень подло.

— Надеюсь, — ответил я, направляя вожжами коней к дороге, — ваш батюшка подберет вам достойного мужа, который закроет глаза на ваши грешки… по молодости и дурости. И не даст поступать, как вы поступили, в будущем.

Она взглянула искоса:

— Вы ведь знаете, о чем я?

— О молоте, — сообщил я злорадно. — Но вы, дорогая леди, не знали, что в чужих руках это простой молот. А вот любой деревенский молот в моих благородных дланях паладина обретает святую мощь и способность порхать, аки воробышек.

Она подавленно молчала, я даже не наорал за предательство, настолько презираю, это все равно, что орать на лягушку, вздумавшую сесть отдыхать на сапог существа, которое звучит гордо.

Я громко свистнул, в стороне затрещали кусты. Зайчик и огромный черный пес выметнулись из зеленых зарослей, понеслись наперерез. Пес на ходу подпрыгивал, стараясь заглянуть в окошко, я крикнул строго:

— Не балуй!.. Она может укусить, а зубы у нее ядовитые.

Женевьева подавленно смолчала. Коляска выехала на более-менее просторную дорогу, я осмотрелся с козел, крикнул:

— Бобик!.. Бобик!.. Ищи Клотара, ищи Альдера, Ревеля, монаха!.. Понял? Ищи и веди сюда.

Он посмотрел на меня внимательно, мне показалось даже, что кивнул, в следующее мгновение только пыль взлетела под бешено работающими лапами. Он понесся стрелой, я тупо смотрел вслед, даже не бегает кругами, не ищет след или учуял где-то спрятавшуюся в кустах птицу…

— Вперед! — сказал я коням. — Вперед, дохлыя!..

Оказывается, собачка их почуяла еще отсюда…

Через полчаса показались скачущие навстречу всадники. Клотар впереди, Альдер и Ревель охраняют брата Кадфаэля на муле, в руках блестит обнаженное оружие.

Я с удовольствием смотрел, как раскрылись глаза и отвисли нижние челюсти, когда я остановил повозку, спрыгнул и распахнул дверцу. Женевьева показалась в проеме, на обычно надменном лице не свойственное ранее смущенное выражение. Мне показалось, что она старается ни с кем не встречаться взглядом.

Альдер опомнился первым, скатился с коня, подбежал и подал руку.

— Прошу вас, леди Женевьева!.. Как мы счастливы, что удалось вырвать вас из рук похитителя!

Она взглянула недоверчиво, но Альдер сама искренность, и в ее глазах проступило нечто вроде благодарности. Опираясь на руку ветерана, царственно сошла на землю. Честно говоря, даже в этом потрепанном и уже замызганном платье красива, даже еще больше красива, чем тогда в роскошном и с высокой прической.

Клотар и Ревель смотрели на нее молча, в глазах медленно тает враждебность, все-таки красота — страшная сила, обезоруживает с легкостью даже самых стойких, на этом погорели Самсон, Кощей, Навуходоносор и товарищ Нагульнов.

Разожгли костер, расседлали коней, пусть отдохнут, а там после короткого обеда можно тоже в обратный путь. Хотя особенно обратным не назовешь, везти придется не к Маркварду, а к герцогу Нурменгу, отцу леди Женевьевы, но Грубер, к счастью, увозил Женевьеву на юго-восток, так что придется сделать совсем небольшую поправку.

Клотар и Альдер с энтузиазмом разделывали дичь, Ревель вытащил все запасы с пряностями, Женевьева с великой неохотой, понуждаемая братом Кадфаэлем, рассказывала, как она убежала к Груберу, как он обещал вызвать на рыцарский поединок этого заносчивого Ричарда и разделаться с ним, а сам тайком засылал к нему убийц, что, конечно же, совсем не по-рыцарски. Она как-то высказала ему свое отношение, он накричал, заявил, что в Диком Поле другие правила, здесь главное выжить и победить любой ценой, тогда она совсем возмутилась: как это «любой ценой»? А если ценой подлости? На что он ответил, что нет ни подлости, ни благородства, а есть только трезвый расчет и прямая выгода. Может, даже косвенная, но чтобы обязательно выгода.

Вот тогда, закончила она, пришло понимание, что она совершила громадную ошибку. Была бы возможность, убежала бы снова, все только и говорили, что их по пятам преследуют страшные воины Ричарда, которых никакое оружие не берет… Увы, Грубер что-то заподозрил, не спускал с нее глаз.

Клотар спросил меня в который раз:

— Так уцелел Грубер или нет?

— Скорее всего, нет, — ответил я честно. — Он был там прямо под падающими камнями… Однако про такого я не скажу наверняка. Мелочь подавило сразу, но он не зря стал из разбойников бароном. У него есть и сила, и ловкость, и звериная сообразительность. Он выдающийся самец, не зря наша леди купилась.

Женевьева поморщилась, а брат Кадфаэль спросил осторожно:

— Если Грубер уцелел… будем предполагать, что Господь дал ему время, чтобы пересмотреть свою жизнь и раскаяться… то что он будет делать?

Альдер ответил за меня, хоть это и невежливо, но в нашем тесном отряде чуточку стерлись различия между моей милостью и простолюдинством остальных:

— Ему остается только скрыться… как можно дальше. В те края, где не знают о его позоре.

Ревель спросил:

— А почему не набрать новую шайку?

Альдер фыркнул:

— А кто к нему пойдет после такого разгрома? Сэр Ричард, можно сказать, был у него в руках! Кто пойдет к неудачнику, который так позорно упускает попавшего в его логово, да тот еще уводит драгоценную женщину?

Женевьева заметила, что я поморщился при слове «драгоценная», виновато опустила голову, ну прям овечка Долли, Ревель подумал, кивнул.

— Да, убежит в дальние земли. А там начнет все сначала. Клотар слушал с непроницаемым лицом, но на последнем слове фыркнул. Альдер спросил с неприязнью:

— Ты не согласен?

— Нет.

— Почему?

— Грубер, — ответил Клотар, — все-таки рыцарь. Пусть и разбойник. Пусть и.. Словом, он может…

— Что? Что он может?

Клотар ответил медленно:

— Он может вспомнить, что когда-то он получил рыцарские шпоры не за разбой и разгульную жизнь.

Мы ели медленно, можно сказать — пировали, наконец-то наслаждаясь окончанием нелегкого квеста. За нашими спинами по-домашнему хрустел ветками Зайчик, он подошел совсем близко и рассматривал нас багровыми глазами, а Бобик уселся у костра вместе с нами и всячески показывал, что жареное мясо он еще как обожает, а если с перчиком и горчицей — то еще лучше!