Сталин и заговор военных 1941 г. - Владимир Мещеряков

А наш «верный защитник» Отечества — Георгий Константинович, стал выпекать эти Директивы, как блины на сковородке. Помните, как они вылетали с его подписью одна за другой. И все с благими намерениями: разбить супостата. Он и сам-то не утерпел — уж очень хотелось пальнуть по немцам. Из Москвы далековато, поэтому решил перебраться, поближе к военным действиям, в Тарнополь. Сам Хрущев, в те далекие 60-е годы, себя по началу войны никак не обозначил. Еще не придумал, где же ему надлежало быть.

Сколько мы говорили о Генеральном штабе, но, пока, ни разу не мелькнула фигура товарища Василевского. Он ведь тоже крутился в Генеральном штабе перед войной. Может чего и скажет нам интересного? Давайте-ка заглянем и в его мемуары. Тоже, ведь, своего рода, «светоч» военной мысли.

Александр Михайлович, разумеется, в подробностях знал все коллизии с этой лжеДирективой, как и то, что там было в Кремле и его окрестностях, по первым дням войны. Решил, однако, поддержать товарищей в маршальских погонах. Если Жуков упомянул в мемуарах, что Ставка создана 23 июня, то кто же тогда руководил войсками в первый день войны? Разве можно согласиться с тем, что наши генералы и маршалы не знали, как будут руководить войсками в случае начала войны? Эти вопросы оговариваются загодя, а не в тот момент, когда враг нападает на страну. Так что, по-детски наивный лепет товарища Жукова, что, дескать, рано утром они с Тимошенко документ о Ставке все же принесли Сталину, а тот, взял, да и отложил документ на потом — есть заурядная ложь, цель которой прикрыть творимые безобразия. Поэтому в его «Воспоминаниях» приведен текст только Директивы № 1, да и то, без подписи третьего лица, а тексты последующих Директив при издании «Воспоминаний» благоразумно были опущены. О них было только упоминание на словах самим автором. И все!

Помните, я говорил, что Жуков схитрил: дескать, убыл на Украину, и что там было без него, в Москве — не в курсе. Василевский, решил заполнить образовавшуюся пустоту. Иначе, получается очевидная глупость — выходит, что войска не только не привели в состояние полной боевой готовности, не только не подняли по боевой тревоге, но ими, 22-го июня, вообще, никто не руководил?!

Читаем, что Василевский написал в своем, тоже, «бессмертном» творении под названием «Дело всей жизни». Не дрогнула рука, когда выводил на бумаге такое:

«22 июня 1941 года руководство вооруженной борьбой осуществлялось Главным военным советом. На следующий день была создана Ставка Главного командования».

Это было напечатано в первых изданиях его мемуаров. Руководство вооруженной борьбой — это что? — из восточных единоборств на мечах? Напишут же такое. По-Василевскому получается, что руководство войсками с началом войны осуществлялось, как бы, спонтанно. Тяжкий жребий пал на Главный военный совет. В более поздних редакциях, текст немного подправили. Теперь руководство осуществляется, как бы, по заранее продуманному плану.

Читаем новую редакцию.

«22 июня военными действиями руководил, как и предусматривалось, Главный военный совет, но уже на следующий день была создана Ставка Главного командования Вооруженных Сил Союза ССР».

Теперь вооруженную борьбу заменили военными действиями. Не осмелился, однако, Василевский написать, что руководили Красной Армией. По понятным причинам, что все было как раз, наоборот. Красную Армию сдавали врагу.

А какое длинное название Ставки употребил наш штабной стратег, в последующих изданиях, что, не то, что запомнить, — с трудом можно выговорить. Мог бы, заодно, и «ССР» расшифровать от усердия. Еще большей солидности прибавилось бы в названии. Однако закончим «глубокую» мысль Александра Михайловича о новообразованной Ставке.

«Я сказал бы, что она носила несколько демократический характер, так как во главе ее был не главнокомандующий, а председатель — нарком обороны Маршал Советского Союза С.К.Тимошенко».

Товарищ Василевский, несколько запутался в терминологии о понятиях демократии, по причине частого общения с Хрущевым. Придется его поправить. Правильнее звучало бы — «демократичный характер».

Хотя, дело-то не в должности и звании руководящего лица (Ставки), а в форме отношений: начальник — подчиненный. Вообще говоря, армия — это, конечно, не та, среда обитания, где правит бал демократия. Но, тем, не менее, если командир прислушивается к голосу подчиненных, то это, есть признак разумного демократичного руководства. Если же командир, есть деспот в погонах, самодур и держиморда, то даже, если он будет в должности председателя, например, той же Ставки, — вряд ли та изменится по сути, а будет носить, по Василевскому, «демократический(?) характер».

Теперь вернемся к существу дела, ради которого и привел выдержки из данных мемуаров. Василевский, выгораживая Жукова и его подельников по тем, начальным дням войны, сам, невольно, попадает впросак. Понятно, что Александр Михайлович латает образовавшуюся брешь — 22 июня. По его утверждению, в этот день Красной Армией руководил Главный военный совет. Правда, он почему-то не упомянул, что данный орган входил в состав Наркомата обороны, а не функционировал самостоятельно, сам по себе.

Что еще вызывает, и удивление, и недоумение одновременно? По Василевскому выходит, что в случае нападения Германии войсками сначала немного покомандует Главный военный совет, а когда Жуков принесет документы по Ставке на подпись Сталину, то, после их утверждения, к делу подключатся товарищи, вошедшие в состав данного новообразования.

Ему бы холодный компресс на голову, чтобы не писал подобное, а он еще рассказывает своим читателям о демократическом характере образованной, якобы, 23-го июня, Ставке.

Так как наше высшее военное руководство все время говорит неправду, то происходит непрерывная путаница по событиям. Очень сложно при вранье прийти к общему знаменателю. Вот и в данном случае Василевский невольно подставляет Жукова, уверяя, что Тимошенко был не Главнокомандующим, а только Председателем Ставки. Вот и разберись с нашими маршалами: кто из них, менее лжив в своих мемуарах? И это, заметьте, с разнообразной помощью при написании своих опусов. Включая целый штат всевозможных редакторов, консультантов и рецензентов от различных институтов по военной, и прочей, Историям. Вдобавок ко всему, еще и в обнимку с архивами. И всё, оказывается, не впрок, когда заранее пишешь неправду!

В чем еще состоит промах товарища Василевского? Как бы коряво он не убеждал читателя, кто именно, руководил войсками в первый день войны, ему ли не знать, что в приведенной Жуковым Директиве № 1 отсутствовала подпись третьего лица, коли привел Главный военный совет?

Александр Михайлович, видимо, пытался убедить читателей, что данная Директива вышла из недр Наркомата обороны, не приводя, однако сведения о том, что упомянутый им безымянный Главный военный совет относился, именно, к данному ведомству. Об этом, товарищ Василевский благоразумно промолчал, чтобы не разрушить выдуманную им же, хрупкую конструкцию, якобы, управления Красной Армией по первому дню. Знал он, конечно, что лукавит в данном случае, но что поделаешь? — партийная дисциплина — выше совести.

Наш товарищ Василевский, спаситель «чести» маршалов, являясь на тот момент, первым заместителем Оперативного управления Генерального штаба, конечно же, знал, что по Положению о введение в действие плана прикрытия (а это и есть, условно говоря, данная Директива № 1), в ней должна была стоять подпись члена Главного Военного совета при Наркомате обороны. В приведенной Директиве, как все знают, ее не было. Кроме того, особенность данной подписи состояла в том, что лицо, ее представляющее, относилось к партийной власти страны. А она, с октября 1917 года и до самого последнего дня падения Советского Союза, и являлась основной властью страны. И никакие военные не могли и шагу ступить, чтобы проявлять самостоятельность в принятии важных государственных решений, без партийного благословения. Разумеется, в плане обороны страны.

А как раз, незадолго перед войной был введен в действие приказ Наркома обороны Тимошенко об изменении состава Главного Военного Совета на основании Постановления ЦК ВКП(б). Об этом мы говорили в главе о Ставке. Повторяться обо всем составе не имеет смысла, поэтому поведем речь только о лицах, относящихся к высшему партийному руководству страны. Их в списке, как помните, было всего трое: Жданов, Маленков и Мехлис (Это как раз те, лица от партии, которые, якобы, фигурировали в Постановлении Политбюро от 21 июня о создании Ставки). Кто-то из них, в зависимости от ситуации и нахождения в Москве, должен был подписать эту, якобы, злосчастную Директиву № 1. Но, увы! Никто из них не обмакнул перо в чернильницу. Ставка была «липовой», с точки зрения этих лиц, поэтому для них она не являлась легитимным органом. Возможно, что один из них и поставил подпись под настоящим документом, подготовленным на Главном Военном совете Наркомата обороны. Вопрос тогда прозвучит так: «А был ли дан ход этому документу?»