Бомбы и бумеранги (сборник) - Александр Золотько

– Окно! – крикнул Конвей и выбил оконную раму. Китаец, стоявший у второго окна, поступил так же.

Выстрелы на улице стихли.

– Отступили? – спросил Конвей, ни к кому не обращаясь.

– Или ваши убежали, – предположил Егоров. – Вы обратили внимание на то, что ваш человек не вернулся?

– И черт с ним… черт с ним…

Скулил профессор, возился где-то внизу, но на ноги не вставал. Никита вслушивался, пытаясь определить, где сейчас находится Дробин. Кажется, он двинулся к тому окну, возле которого стоял китаец. Или это Никите показалось?

– Вы бы дали мне оружие, Джо, – глухо, словно прикрывая рот рукой, произнес Дробин. – Вам сейчас понадобятся все способные стрелять.

– Да? Вон, Энтони не горит желанием…

– Так он лицо официальное. А я и Никита… Мы сосланы сюда. В Нерчинск, классика! Мы не имеем нежных чувств и обязательств перед правительством. Только перед своей совестью.

За окном снова грянул выстрел. И в ответ ему – еще несколько. Три или четыре. «Ненадолго же хватило трех десятков страшных хунхузов, – подумал Никита. – Это вам не из засады людей расстреливать. И не добивать раненых».

Истошный крик за окном прозвучал неожиданно близко, потом перешел в хрип. И тишина, словно люди замерли, испуганные ужасом и болью, которыми был этот крик пропитан.

– Черт-черт-черт! – бормотал Конвей. – И ничего ведь в голову не лезет… Вы мерзавец, Серж, и дурак! Ну зачем было все объяснять этому вашему профессору? Был ведь шанс…

– Так вы дадите мне оружие? – спросил Дробин. Он уже, похоже, был у самого окна. – Смотрите, что там?! – вдруг вскрикнул он. – Там, у сарая!

«Говорит по-английски, – отметил Никита. – Все время говорил по-русски, а тут вдруг…»

Китаец, стоявший у окна, издал странный звук.

– Да вот же, смотрите, смотрите! – Дробин кричал, перекрывая этот странный звук, похожий на хрип или всхлип.

– Ваш китаец безмозглый ни черта не понимает!

Конвей шагнул ко второму окну.

«Запах, – вздрогнул Никита. Появился запах, очень хорошо знакомый ему по дежурству в больнице. – Кровь. Свежая кровь. Откуда? И почему Конвей не ощущает этого запаха?»

Глухой удар. Тяжелое тело упало на пол. Выстрел! Вспышка осветила комнату. Выстрел-выстрел-выстрел-выстрел…

Словно кадры синематографа: американец лежит на полу, над ним стоит Дробин с «маузером» в руке. У окна, свернувшись в комок, замер китаец. Вспышка выстрела отразилась в алой лаковой луже. Вспышка: китаец у двери начинает поворачивать голову. Вспышка – Дробин целится в него. Пуля бьет в стену возле двери. Еще одна. Китаец начинает поднимать свое оружие. Вспышка – китаец вскидывает руки, «маузер» повис в воздухе, лицо хунхуза залито кровью. Вспышка – охранник лежит на полу.

Тишина. Темнота. Перед глазами плавают разноцветные пятна, в ушах – звон от грохота выстрелов. В горле першит от сгоревшего пороха.

– Вот так, – прозвучало в темноте. Потом Дробин не удержался и хихикнул. На грани истерики. – Надеюсь, я американца не убил, – немного успокоившись, сказал Сергей Петрович. – Хотел убить, но рука не поднялась. Белый человек в этих диких местах – почти родственник. Никита!

– Да?

– Ты не можешь зажечь свечу на столе? Там, справа от самовара, спичечный коробок.

Никита нашел коробок, чиркнул спичкой.

Егоров все так же сидел за столом, держа руки на столешнице.

– Это вы правильно, господин подполковник, – кивнул Дробин. – Я, в принципе, и так бы в вас попал, в темноте, но мог задеть Никиту, настоящего революционера… Зажег свечи? Хорошо.

За окном снова раздался выстрел, похоже, пистолетный. Еще три. Ударила дуплетом двустволка, ей ответили две винтовки. «Бой все еще продолжается», – подумал Никита.

– И совершенно непонятно, кто победит, – словно услышав его мысли, проговорил Дробин. – Может, крикнуть тунгусам, что Белый Шаман в безопасности? Вы же в безопасности, господин профессор?

– Я? Наверное, да… – пробормотал Силин.

– Никита, ты там еще веревочку подбери, сооруди путы для господина подполковника. Крепко вяжи, чтобы глупостей не наделал, спаси ему жизнь. А потом то же самое проделай с американцем. Только ему – руки за спину. Сделаешь?

– Да, – Никита торопливо связал Егорова, сломав о веревку ноготь. Потом пошел к Конвею, стал возле него на колени.

– Такие дела, Антон Елисеевич, – сказал Дробин. – Мы сейчас немного подождем, пусть там, за стеной, определятся с победителем. Если победят хунхузы, в чем я очень сомневаюсь, придется обороняться некоторое время. Полагаю, их уцелеет не слишком много, да и чего им штурмовать домик, правда? А если победят тунгусы, то мы им предъявим спасенного Белого Шамана. Я дам вам шанс, Иван Лукич. Вы останетесь жить. Вначале вы научите меня, а потом вместе заразим антимагией тунгусов. И двинемся на восток и на запад. В Китай и в Матушку-Русь. И везде… кстати, для обряда обязательно желание клиента?

– Что? – потрясенно выдохнул профессор.

– Человек, которого заряжают, должен хотеть этого?

– Не знаю… Нет, наверное… Там нужно принять снадобье, совершить простой ритуал…

– То есть, если приставить к голове «маузер», то…

– Сделают. Точно – сделают, – окрепшим голосом сказал профессор.

– Вот и славно! – засмеялся Дробин.

– Вы собрались уничтожить цивилизацию? – уточнил Егоров.

– А почему нет? Я, между прочим, всегда хотел разрушить мир. Только собирался сделать это понемногу, небольшими порциями. Сколько там взорвешь нефтяной бомбой? О чем мечтает каждый бомбист? О свободе? Равенстве? Чушь! Каждый бомбист мечтает сделать такую бомбу, чтобы она разрушила всё – всё! – вокруг. Город – в руины! Завод – в руины! Вы представляете? Иду я по миру… Или даже просто сижу, пью «Абрау-Дюрсо» или «Вдову Клико», а вокруг меня падают утыканные оружием воздушные корабли, гаснут топки паровозов и бронеходов, захлебываются угольной пылью топки… Разве это не всемогущество? Разве это не супервзрыв?!

Выстрел.

Пуля ударила Дробина между лопаток и вылетела из груди, выплеснув струйку крови. Сергей Петрович упал лицом вниз. Вторая пуля пролетела над ним и ударилась в стену. Третья нашла затылок Дробина, раздробила кость.

– Всё, – шепнул Никита, опуская «маузер» Конвея. – Всё.

Он огляделся по сторонам, словно в бреду, повторяя:

– Всё-всё-всё-всё…

Взгляд его остановился на профессоре Силине. Стал осмысленным и жестким. Рука медленно подняла пистолет.

– Нет! Не-ет! – закричал профессор, пытаясь заслониться рукой от пули.

– Вот теперь – точно всё, – Никита положил пистолет на столешницу. – Чаю хочу…