НАРОДНОСТЬ, НАРОД, НАЦИЯ... - Сергей ГОРОДНИКОВ

При опоре на близкий ему по духу и мировосприятию слой дворянства Пётр I разрубил гордиев узел, связующий государственную власть с народными общественными отношениями, с сословно-иерархическим умозрением великорусского народа и с церковными идеями о восстановлении православной империи в духе Византии. Чтобы государственная власть могла рассчитывать выжить, победить могущественных врагов и установить господство в Восточной Европе, где появлялись народы с разными христианскими верованиями, надо было отказаться от её подчинения цели возродить православное имперское пространство. И Пётр I решительно пожертвовал церковной и народной поддержкой царской власти ради коренного, поистине революционного усиления государственной власти превращением её в сословную феодально-бюрократическую имперскую власть, которая поглощала в военно-управленческое сословие всех, кто готов был ей служить, в том числе иноземцев. Тем самым он разорвал народный Общественный Договор, на основании которого был избран на царствование Земским собором его дед, Михаил Романов, и окончательно похоронил, как влияние на самодержавие со стороны сословно-представительных Земских соборов великорусского народа, так и нужду в их поддержке царских решениям. Иначе говоря, он разорвал зависимость царской власти от традиций местной родоплеменной общественной власти великорусского народа. Ибо эти традиции, сохраняясь на местах в земледельческих общинах, а так же в живущих обслуживанием земледелия городах, отражались в деятельности сословно-представительных соборов всех русских земель, которым местная родоплеменная общественная власть как бы передавала права выражать и защищать её интересы.

Обстоятельства ожесточённой внешней и внутренней борьбы за спасение государственной власти как таковой, волей или неволей, заставляли царя Петра выстраивать и усовершенствовать на русский лад западноевропейский феодально-бюрократический абсолютизм католических держав. Таким феодально-бюрократическим абсолютизмом он принялся загонять великорусский народ в городскую протестантскую цивилизацию, превратив служение идее протестантской европеизации государства в вид своеобразного целеполагания развитию страны. Поскольку именно православие, являясь идеологическим насилием Московской Руси, давая государствообразующему народу смысл народно-общественного бытия, отрицало протестантскую цивилизацию, как проявление сатанинского Зла, он вынужден был железными рамками государственного надзора подчинить мировоззрение и свободу православной совести великорусского народа жёсткому и беспощадному управлению со стороны военно-бюрократического насилия имперского правящего слоя. Он отстранил великорусский народ от участия в политическом развитии удельно-крепостнических и сословных отношений, противоречия которых сглаживались совместной, коллективной народно-православной Совестью ради коллективного, народного спасения. И принялся силой административной власти осуществлять прямое навязывание самодержавного крепостничества лишаемому политических прав земледельческому крестьянству податного сословия во имя всеобщего служения имперской государственной власти, подменив Абсолютный Авторитет философского идеалистического Бога Абсолютным Авторитетом идеи имперского патриотического государства.

Чтобы лишить священников и бояр возможностей использовать на местах раздражение народных масс такими нововведениями, царь Пётр отменил патриаршество и все учреждения воевод. В прежнем, народном государстве воеводы, избираемые из представителей московской боярской знати, подобно римским проконсулам, направлялись на определённый срок в разные области государства, где являлись полновластными наместниками; а отчитывались они за свою деятельность, главным образом, перед Боярской Думой. Пётр Великий заменил воевод чиновниками, которые по всей стране следили за точным исполнением царских указов и распоряжений, а народную Боярскую Думу – чиновным сословным Сенатом империи. Не считаясь с церковными канонами, он подчинил православную церковь напрямую подотчётному императорской власти Священному Синоду. И народная Московская Русь стала превращаться в военно-бюрократическую Российскую империю, в которой всячески умалялась историческая память о прошлом великорусского народа, а сословные общественные отношения подчинялись самодержавной дворянской бюрократии и устанавливаемым ею сословно-классовым отношениям, которые складывались вследствие появления в городах классовых земельно-собственнических, имущественных производственных и торговых интересов.

О преобразовании Московского государства в Российскую империю Петр Великий провозгласил в 1721 году, и с этого времени православная церковь была окончательно лишена дворянским военно-управленческим сословием и чиновничеством прежнего непосредственного и самодовлеющего влияния на государственную власть. Самодержавный имперский абсолютизм принялся расчётливо навязывать стране европейскую протестантскую цивилизацию через культурную, духовную ассимиляцию протестантского рационализма и самих протестантских этносов, через утверждение в новой столице с немецким названием буржуазных производственных отношений. Как нигде в остальной Европе созданный гением Петра Великого российский абсолютизм оказался без поддержки церкви и идеологического насилия монотеизма, без опоры на традиции родоплеменной общественной власти государствообразующего народа. Из допетровского преклонения перед ролью православия в государственной жизни имперский правящий слой опустился к циничному свободомыслию и преклонению перед одной лишь материальной и рациональной силой военно-чиновничьего надзора за страной, в которой подавил великорусское народное самосознание, низвёл его до положения колониального и рабского.

Преобразования Петра Великого, чрезвычайно укрепив государственную власть, превратили её в имперскую государственную власть, способную решать широкий круг внешнеполитических проблем. Но они же лишили великорусский народ возможности развития общественного народного самосознания и народного самоуправления, а имперскую государственную власть опоры на народное общественное сознание. Если великорусские народные сказки допетровской эпохи отражали прямое взаимодействие царской власти и податного сословия, царя с его окружением и представителей среды крестьянства. То после Преобразований Петра Великого новые сказки отражали лишь местнические взаимоотношения крестьян и барина. Говоря иначе, русское этническое общественное бессознательное было отброшено от становления великорусского народного бытия до уровня местного родоплеменного бытия, полностью поднадзорного полиции и чиновничеству. Но тем самым были уничтожены предпосылки для развития философии православного мировоззрения, для появления городского православного богословия и схоластической рационализации православной пропаганды, то есть для реформирования православия таким образом, чтобы оно через православное сознание развивало народное бытиё, приспосабливало его к городскому образу жизни.