Как любить животных в мире, который создал человек - Генри Манс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Клонирование является логическим следствием нашей установки на контроль других животных. Мы ожидаем получить простую копию особи со всем ее воспитанием и опытом. Чтобы получить первую клонированную собаку, надо было оплодотворить сто двадцать три суррогатных матерей, и хотя с тех пор процедуру усовершенствовали, инвазивным процедурам по-прежнему подвергают множество собак. После родов, видимо, с большей вероятностью появляются осложнения, а некоторых клонов приходится вскоре усыплять. Техасская компания ViaGen, которая клонировала котон-де-тулеара Стрейзанд, утверждает, что произвела всего лишь «несколько сотен щенков». Одним из факторов здесь является стоимость: за клонирование собаки берут $50 тыс., за кошек – $35 тыс. Англичанка, которая выиграла конкурс на клонирование своей таксы в Южной Корее, написала на эту тему детскую историю – мои дочери прочтут ее над моим криогенически замороженным трупом. Как и в случае селекции, клонирование ставит наши собственные нужды выше интересов животных.
Контроль над жизнями собак дает нам в руки еще один обоюдоострый меч. Ближе к завершению моего пребывания в Сан-Франциско я услышал о Джоне Гончариве. Он работал инженером Google и участвовал в разработке голосового ассистента, а потом его осенило: пока компьютер станет настолько сложным, чтобы вести с человеком содержательные беседы, пройдет еще много лет. Поэтому, может быть, стоит начать с другого вида – собак.
Гончарив основал стартап и часами обучал машины анализировать собачьи позы и движения. Три года спустя его компания Companion Labs выпустила автоматического дрессировщика. Аппарат отслеживал животное с помощью камеры, сенсоров движения и инфракрасного излучения, понимал, когда оно слушается команды, и в таком случае выдавал угощение.
Как и пристало Кремниевой долине, в рекламе говорится, что робот-кинолог делает мир лучше. Если обучать собак, их будут чаще брать из приютов, считают в SPCA Сан-Франциско – они помогали разрабатывать эту технологию. Однако для Companion Labs большой рынок – это шестьдесят миллионов американских домов с собаками, которых часто оставляют дома или на дневном уходе на восемь часов и больше. Вскоре у них появится возможность дрессировать и развлекать собак без участия человека. Образование связи между человеком и собакой станет лишним. Companion Labs поражает меня ловким подходом к общению с животными (при условии, что он работает), но есть риск, что обученные роботом собаки будут получать меньше человеческого тепла. Не было бы лучше, если бы некоторые люди признали, что у них не хватает на собак времени?
* * *
Наш мир не безграничен. Если мы решаем выделить землю одним животным, обычно приходится ущемлять других. Из-за наших аппетитов пространства, доступного диким видам, становится все меньше, но то же самое и с аппетитами наших питомцев. Кошки неспособны переваривать ничего, кроме мяса. Собаки всеядны: мясо им есть необязательно, но им все равно его дают, причем все лучшего качества. По оценке профессора географии из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе Грегори Оукина, сегодня собаки и кошки в США потребляют в год столько калорий, сколько шестьдесят два миллиона американцев. Американский углеродный след – это и отпечаток их лап. Собаки и кошки едят некоторые продукты животного происхождения, которые не едят люди, – например, кости, – но получают их все реже, так как любящие владельцы все больше пытаются им угодить.
Дело не только в том, чем кормим домашних животных мы сами. Кошки – прирожденные хищники. В США они, по некоторым данным, убивают от 1,3 до 4 млрд. птиц и от 6,3 до 22,3 млрд. млекопитающих в год. В Австралии, где птицы в ходе эволюции не сталкивались с наземными хищниками и не выработали эффективных механизмов защиты от них, ежегодное число убийств может составлять более трехсот миллионов. Неясно, какая это часть птичьей популяции в целом и ловят ли кошки преимущественно слабых птиц, которые все равно бы не выжили, но при таких больших числах воздействие на популяцию не может быть незначительным. Кошки, безусловно, причиняют боль конкретным особям. Текущая ситуация неестественна, и возникла она вследствие того, что мы увеличиваем число хищников. Кроме собственно убийств, проблема в том, что кошки сеют болезни и страх. Даже если поставить рядом с гнездом черного дрозда чучело кошки, птенцы теряют аппетит и пищат от страха, подвергая себя опасности со стороны хищных птиц. (Нет, это был не мой эксперимент.)
Нам кажется, что кошки нахально вторгаются в наше личное пространство, но в пространство других животных они вторгаются буквально. Биологи Скотт Лосс из Университета Оклахомы и Питер Марра из Джорджтаунского университета называют котов одними из «самых вездесущих и вредных для окружающей среды инвазивных хищников на Земле». Мне в этой ситуации нелегко: я обожаю и кошек, и птиц, а поскольку с первыми я провел на диване больше ночей за просмотром Netflix, их индивидуальное существование мне кажется важнее, чем существование большинства пернатых. В то же время я готов признать, что с популяцией кошек и собак все в порядке, а с популяцией птиц – нет и это выводит наши экосистемы из равновесия. Я не хочу запирать свою кошку дома, и она редко приносит кого-то с улицы, но должен признать, что птиц в нашем саду немного.
Может быть, собаки лучше? Они тоже хищники и тоже воздействуют на дикую природу. Когда они где-то появляются, другие млекопитающие и птицы оттуда убегают. Исследование показало, что две из пяти собак на пляже в Санта-Барбаре беспокоили птиц. В природе такие помехи и энергия, которую они поглощают, могут стать вопросом жизни и смерти. Вряд ли стоит удивляться, что собаки так себя ведут: люди приняли их отчасти за то, что они оказались полезны для убийства других животных. Собаки господствуют в парках рядом с моим лондонским домом и не только там.
Своим диким родичам собаки и кошки тоже повредили. Среди диких псовых, находящихся под угрозой вымирания, есть эфиопские шакалы, которых остается меньше четырехсот сорока особей. Их места обитания теперь превратились в пастбища, и они страдают от болезней, в том числе бешенства. Это, как правило, следует за одомашниванием: дикие предки крупного рогатого скота, лошадей и верблюдов-дромадеров уже вымерли. Фредерик Цойнер, пионер экологической археологии, называл истребление диких родственных видов финальной стадией процесса приручения. Сегодня в мире восемьсот миллионов собак, в том числе около трехсот миллионов бродячих. Общая
